– Он слишком много работает, – сказала Бетони. – И не обращает на себя никакого внимания. Он все время раздает свои деньги разным попрошайкам.

– Вот глупец! – пробормотала тетушка Джиг. Когда Джим проснулся и приподнялся на руках, он увидел, что Бетони и тетушка Джиг сидят на траве и тихонько беседуют. Тетушка Джиг что-то вязала, а Бетони наматывала клубок шерсти.

– Я просто отключился. Я не храпел?

– Еще как храпел! – заметила тетушка Джиг. – Твоя девушка и я даже не могли расслышать друг друга.

– Полагаю, это к лучшему!

– Что ты собираешься делать? Еще поспать?

– Нет, – сказал Джим, поднимаясь на ноги и пытаясь размяться. – Я взял с собой полотенце и пойду выкупаюсь в пруду.

– Что, опять? Ты и в прошлый раз не вылезал из воды. Смотри, домоешься до того, что и следа твоего не останется.

– Бетони, ты идешь со мной? – спросил он ее.

– Конечно, она пойдет, – сказала тетушка Джиг. – Ей не интересно оставаться здесь со мной.


Бетони сидела в камышах, пока Джим плескался в воде белой рыбой. Она чувствовала, как расслабляется и впитывает в себя тишину и свежий воздух этого прелестного места.

Пруд своей синевой повторял небо, но по краям, в тени ив и осин, казался темно-оливковым. Золотые лучи солнца погружались в его глубину, сверкая там, где Джим взмахом рук разбивал поверхность воды. От камышей пахло зеленью и свежестью.

В тихие заводи медленно с шлепаньем плыли утки. Где-то недалеко пел жаворонок.

Бетони настолько растворилась в ощущениях природы, что даже могла представить себя капелькой воды, сверкающей на солнце.

Ей казалось, что она такая же прохладная и зеленая, как стебель камыша. И так же, как камыш, слегка клонилась при легком дуновении ветерка, пропуская мимо себя медленно плывущих уток. Она могла представить себя и жаворонком – жарким маленьким комочком с серыми перьями и быстрыми трепещущими крыльями. Она порхала над скошенной пашней, и ее горло раздувалось, когда она выпевала свою немудреную песенку.

– Не оборачивайся! – крикнул ей Джим, вылезая из пруда. Он пошел в камыши неподалеку. – Иначе я покраснею!

– Поскорее вытирайся! – ответила ему Бетони. – Сейчас уже не так жарко, как тебе кажется.

Она смотрела, как он вытирался своим потертым маленьким полотенцем. Его нагота не вызывала у нее никаких грешных волнений, но худоба заставила прослезиться. Его косточки были такими острыми и хрупкими, как косточки маленькой птицы. Без одежды на него было просто страшно смотреть. Да и когда он был одет, то казался тенью ее крепких братьев.

– Я как будто снова родился на свет, – заметил Джим. Он сел рядом с Бетони и начал причесываться.

– Ты будешь купаться? Нет, тебе это не нужно. Ведь в Метлок-Террас не скупятся на воду!

– Да, наша прислуга Руби каждый день приносит мне большой медный кувшин воды. По-моему, это довольно глупо, ведь рядом с моей комнатой наверху есть огромная цистерна для воды.

– Руби, – переспросил Джим. – Она что, действительно похожа на рубин и сияет, как драгоценный камень?

– Нет, совсем наоборот. У нее всегда красные глаза, а волосы – тусклого мышиного цвета.

– И тем не менее, кому-то и она приглянется!

– Так оно и есть. За ней ухаживает подмастерье булочника. Но им приходится быть очень осторожными из-за миссис Брим, поэтому они изобрели свою систему сигнализации. Если все спокойно и им ничто не угрожает, Руби угощает его лошадь двумя кусками сахара, но если бдительное око хозяйки не дремлет, бедное животное получает только один кусок. Они передают записки друг другу в корзинке с хлебом и булочками.

– Откуда ты так много знаешь об их отношениях?

– Иногда, когда нет поблизости миссис Брим, мы болтаем с Руби, и она спрашивает меня, как написать то или иное слово в ее записке к милому другу Мэтью.

– Ты ей объясни, что дело не в правописании. Кстати, я тут сочинил большую статью по поводу пенсии, и ее уже напечатали.

– Почему ты мне не сказал об этом раньше? – сказала Бетони. У тебя есть экземпляр этой газеты?

– Нет, но тебе необязательно читать эту статью. Все, что там написано, я пересказывал тебе не раз.

– Мне бы все равно хотелось прочитать.

– Только потому, что это напечатано в газете?

– А разве тебе самому не радостно, что твоя статья появилась на страницах популярной газеты, и таким образом множество людей в Англии познакомятся с тобой.

– Ну что ж, это только начало, – сказал Джим. Позже, когда они медленно шли по полю, Бетони заметила, как Джим часто останавливался, чтобы потереть спину и плечи.

– Ты, наверное, очень устала – поездка на велосипеде была длинной, – спросил ее Джим.

– Нет, не особенно.

– Но у тебя должны болеть все мышцы!

Наступили сумерки и похолодало, когда они вернулись к дому тетушки Джиг. Она зажгла лампу в кухне, огонь в очаге уже бушевал. Чайник кипел, а картофель лопался, погребенный в раскаленную золу. Стол без скатерти был уставлен тарелками и кружками желтого цвета. Посредине лежал большой каравай хлеба, и на его сияющей корочке темнели семена мака. В деревянной чаше радовали глаз спелые помидоры и разные пахучие травки с собственного огорода.

– Вы голодны? – Спросила их тетушка Джиг, заваривая чай.

– Просто умираем, как хочется есть. После купания всегда чувствуешь зверский аппетит.

– Ну, у меня все готово, – сказала старуха. Сначала она подала им яйца-кокотт, как назвала это блюдо сама Джиг. В глиняной посуде она растопила масло, разбила туда сырые яйца, насыпала мелко нарезанной петрушки, посыпала солью и перцем и немного подрумянила на огне. Потом последовала печеная картошка в мундире. Она была готова и лопалась при малейшем нажатии пальцев на нее. Мякоть была белой и рассыпчатой, и от нее поднимался пар. От картофеля почему-то пахло каштанами.

Потом тетушка Джиг подала сыр, яблоки и великолепные пышки с изюмом.

– Все, на этом кончим, – сказал Джим, откидываясь назад на стуле. – Или меня будут ночью мучить кошмары.

– Кстати о сне, – сказала тетушка Джиг. – Вы как будете спать? Вдвоем и наверху? Или по отдельности, и вам понадобятся лишние одеяла?

– Мы спим отдельно! – заявил Джим. – А ты – старая развратница!

– Парень, я ведь только спросила! Только спросила!

– Ты думаешь, что все вокруг такие же испорченные, как ты сама!

– Твоя беда, – сказала она, ткнув его в бок, – что ты слишком плохо ешь, и поэтому в твоих жилах течет не кровь, а водичка.

– Женщина, тебе нет дела до моей крови! Не распускай язычок в присутствии приличной скромной девушки.

– Ну и молодежь пошла! Вы мне кажетесь такими пресными! Но если вы предпочитаете умереть и так и не узнать, в чем…

Потом она поднялась наверх, и они услышали, что она там что-то делает.

– Не обращай на нее внимания, – сказал Джим. – Ей нравится смущать людей, и смотреть, как они станут реагировать на ее шуточки.

– По-моему, ты смутился больше, чем я.

У меня такое тонкое воспитание, и я не могу вести себя иначе.

– Тетушка Джиг была когда-нибудь замужем?

– Да, и мне кажется, что не раз. У нее и дети есть! Только не знаю, где они живут.

Тетушка Джиг сошла вниз и принесла с собой постельное белье: соломенный тюфяк, три одеяла и подушку, набитую хмелем. Джим встал, чтобы ей помочь.

– Бетони спрашивает, была ли ты замужем.

– Да, в разное время у меня было несколько мужей.

– Чужих мужей, так ведь?

– Парень, попридержи язык!

– Бетони, я должен тебе сказать. Она не так уж мало получила от своих мужей – этот домик и три акра земли, и еще кусок земли немного подальше, через дорогу.

– Девочка, это только лишний раз показывает, что ты теряешь, – сказала старуха.

– Ничего она не теряет, – перебил ее. Джим. Он заправлял постель на полу. – Потому что я беден, как церковная крыса!

– Ты просто дурак! – сказала старуха. – Я тебя не могу по-другому назвать!

– Прекрати шуметь, – сказал ей Джим. – Я уже засыпаю!

Бетони спала на узкой койке наверху. Ее подушка была тоже набита хмелем. Она сразу же заснула, и проснулась от лучей солнца и от мелодичных звуков колокола. Церковь в Мидлинджере славилась своими колоколами. Так сказал ей Джим. Он еще добавил, что здесь были прекрасные звонари.

Они позавтракали с тетушкой Джиг и провели утро, помогая ей в огороде. Они собирали морковь, салат и кабачки. Старуха хотела продать их на рынке в понедельник. В двенадцать часов Джим сказал, что им пора отправляться в путь. Тетушка Джиг собрала им много еды в дорогу.

– Куда вы так торопитесь?

– Нам нужно проехать большое расстояние.

– Приезжайте еще раз и поскорее!

Тетушка Джиг улыбалась Джиму, сверкнув своим единственным желтым клыком.

– А ты, – сказала она Бетони, – привози его сюда хотя бы раз в месяц, чтобы он смог немного подкормиться!

– Я постараюсь, – обещала ей Бетони.

Когда они ехали домой, Джим был очень молчалив. Бетони понимала, как он устал, и старалась делать более частые остановки.

В полях продолжали выжигать стерню, и дым разносился в разные стороны. Настал вечер, и дым как бы растворился в темноте, и были видны только время от времени вспыхивающие языки пламени. Джим и Бетони остановились, чтобы поесть и отдохнуть. Они сидели в поле в Сниффорде и когда оглянулись, то увидели волны красного огня на земле, сливающиеся на уровне горизонта с красными волнами заката.

Бетони открыла пакеты с припасами, приготовленными тетушкой Джиг: хлеб с маслом, яйца, сваренные вкрутую, салат и редиска, пакетик с солью и перцем. Отдельно были упакованы лепешки, куски торта и пирог с яблоками.

Вечером стало весьма прохладно, подул сердитый холодный ветер. Бетони и Джим сели, прислонившись спинами друг к другу. Так они могли немного отдохнуть, сохраняя тепло. Они поедали свои запасы и запивали все чаем из глиняной бутылки, почти не разговаривая, только любуясь огнями и впитывая в себя терпкий запах горящей соломы. Им было так приятно сидеть спина к спине. Как два зверька одной крови, они сохраняли общее тепло под напором злого ветра.