– Мой отец говорил, что птица или кролик ничьи до тех пор, пока их не поймали.

– Ну, – заметила Гуди, похлопывая себя по животу. – Теперь-то уж точно часть этой птицы принадлежит мне!

Джесс проработал шесть дней в неделю в Ноуке и получил пять шиллингов и шесть пенсов. Гуди в течение дня работала в Чекеттсе и заработала полкроны. Но она всегда повторяла, что им еще повезло: они все живы-здоровы и полны сил, есть огород, который, приносит хороший урожай, и они не должны платить ренту за Пайк-Хауз. Возвращаясь домой сквозь холод, грязь и темноту зимних вечеров, Джесс всегда видел, как радостно приветствует его огонек из окна. Внутри дома его ждали жарко натопленная печка, две его женщины и лапочка-дочка, и он чувствовал себя счастливым.

В маленькой кухне было тепло и уютно. И ему всегда было приготовлено что-то поесть. Суп, приправленный для аромата тмином и замешанный для густоты на овсяной муке, много лука, моркови и турнепса. Картофель в «мундире» и маленькие клецки, каждая из которых была с сюрпризом – или ложка соуса из грибов, или кусочек солонины. И потом, примерно за час до сна, они все собирались поближе к огню. Он и Бет сидели рядышком на диванчике, Гуди покачивалась напротив них в скрипучем кресле-качалке, и Бетони лежала в колыбельке рядом. Тепло огня делало их лица красными и горячими, а вне этого тесного круга тени бегали по потолку и холодный ветерок пробегал по стенам. Если Джессу удавалось разговорить мать, Гуди начинала вспоминать старые дни.

– Давай расскажи нам, – обычно начинал Джесс. – Расскажи о тех временах, когда ты была еще девочкой и жила в Спрингз. Ты, твои братья и сестры.

И Гуди начинала рассказывать о Бобе, уехавшем в Австралию, о Вильяме и Перси – те отправились в Новую Зеландию, о Грет, которая вышла замуж за графского кучера и теперь живет во дворце в России, о Леннарде, у которого было слишком много жен, и поэтому у него появились разногласия с законом. Она с удовольствием вспоминала о Томасе. Тот был ее любимчиком. Он погиб в 1851 году во время обвала каменного карьера.

– Тебе бы понравился Томас, – говорил Джесс, повернувшись к Бет. – Он был самым лучшим из всей этой семейки.

– Но ты же его не знал, он погиб до твоего рождения!

– Конечно. Но мне кажется, что я был с ним знаком. Я их всех хорошо знаю, как-будто они все сидят у огня вместе с нами.

Он посмотрел на Бет и увидел, что она улыбается.

– Ты снова смеешься надо мной, так? Конечно! Я же сам это видел!

– Ты иногда так смешишь меня.

– Наверное, ты вышла замуж за меня, потому что надо мной можно хорошо посмеяться.

Ему всегда нравилось, когда Бет улыбалась или смеялась. Тогда он чувствовал себя счастливым. Вообще Бет улыбалась редко, поэтому ее улыбка всегда казалась ему особенной, просто подарком. Он тогда не мог налюбоваться ею.

Но у Джесса было много причин для тревоги – постоянной работы у него все еще не было, а на носу уже было самое страшное время для бедняков – зима.

Теперь, когда земля замерзла, Оунер стал платить ему только после окончания работы, но Джесс боялся протестовать, потому что вскоре закончится и это. Гуди утешала его.

– Мы не умрем с голода, до тех пор, пока живы и здоровы! Нам нужно бороться и не гнушаться любой работы.

Погода становилась все хуже и хуже. Днем и ночью стояли сильные морозы. Когда Оунер заплатил ему в последний раз, Джесс прошагал двадцать миль по округе. Он заглядывал на каждую ферму в поисках работы, но ему нигде ничего не обещали. На следующий день он зашел к своему другу Чарли Бейли. Тот жил в хибарке в Нортоне. Джесс ушел от него с десятью сетками и хорьком.


Как только опустилась темнота, Джесс отправился к дубу в старой части леса, там он поставил семь сетей над норками, вырытыми между корнями. Джесс запустил хорька в восьмую норку и прикрыл отверстие комом земли. Потом присел на корточки и стал ждать.

За лесом сильно потемнело, звезды показались на небе. Но в самом лесу уже было темно, как ночью. Особенно здесь, среди дубов и берез. Джесс старался не глядеть вверх, потому что свет звезд мог помешать ему видеть в полной темноте. Он не отводил взгляда от земли. С того места, где он сидел, ему были видны сразу семь норок.

Под землей что-то заворошилось и передалось ему через корни дуба. Джесс наклонился вперед, готовый схватить добычу, и кролик оказался в сетке, он крутился и вертелся, туго натягивая веревки, такой сильный, что вырвал из земли колышки. Джесс сильно ударил его по шее ребром ладони. Кролик погиб сразу. Он вытащил его из сети и засунул к себе в куртку.

Хорек появился у другой норки. У него был поднят вверх нос и шевелились усики. Но когда Джесс попытался схватить его, зверек развернулся и исчез в норке. Джесс накрыл отверстие сетью и снова начал ждать.

Выскочил еще один кролик и так же быстро расстался с жизнью. Джесс засунул его в другой карман. Джесс был доволен – у него уже была небольшая добыча. Тем более, что это были самки, они были гораздо больше и вкуснее самцов.

На этот раз хорек отсутствовал так долго, что Джесс испугался, что он вообще не вылезет из норы. Джесс стал на колени, приложил рот к норе и, не разжимая губ, несколько раз пропищал. Хорек появился и с интересом начал тыкаться носом в сеть. Джесс схватил его сзади и быстро опустил в мешок.

Потом разместил сети и колышки по карманам, встал и отправился домой.

Лесничий Макнаб проходил по вырубке, на сгибе руки висела двустволка, собака – спаниель – шла за ним. Джесс прижался спиной к стволу дерева, пока лесничий и собака проходили мимо. Он сосчитал до пятидесяти и потом медленно и осторожно двинулся. Он так ставил ноги на землю, как будто шагал по яйцам.

– Стоять! – скомандовал Макнаб откуда-то позади Джесса. – Выходи на поляну, чтобы я тебя мог видеть, и без всяких шуточек!

Джесс повернулся и побежал, стараясь уйти как можно дальше от того места, откуда послышался голос.

Он побежал глубже в лес. Лесник кричал, собака лаяла. Тишина леса была нарушена топотом ног и хрустом валежника под ногами. Джесс нырнул в самую гущу колючего кустарника, как раз когда лесник выпалил из одного дула. Джесс почувствовал, как заряд дроби попал ему в ноги. Он пополз вперед, в самую гущу кустов, и затаился там, положив лицо на подстилку из сухих листьев и травы.

– Стой! – кричал лесник. – Я все равно тебя вижу. Не двигайся!

Он выстрелил еще раз, но куда-то в сторону деревьев. Джесс понимал, что он берет его на пушку, и старался верить своей удаче. Он не двигался. Макнаб перезарядил ружье, затем послышались его удаляющиеся шаги. Макнаб позвал собаку. Но она пробиралась в кусты, которые прикрывали Джесса. Он почувствовал, как ее холодное тело протиснулось мимо него, потом теплый язык начал облизывать его лицо.

– Флосс! – позвал Макнаб. – Флосс, где ты? Черт тебя побери! Почему ты не идешь, когда тебя зовут?

Макнаб возвращался. Джесс понимал, что собака выдаст его. Она виляла хвостом и шуршала сухими листьями в зарослях кустарника. Он пытался отогнать ее, но она радостно обнюхивала хорька, шевелившегося в мешке.

– Флосс! – снова позвал лесничий. – Ты его чуешь? Где ты, Флосс?

Голос лесника раздавался очень близко. Джесс услышал шорох и шум шагов у самого края кустарника. Макнаб пошарил там дулом ружья, но боялся стрелять из-за собаки.

– Черт бы тебя побрал, – сказал он с шотландским акцентом. – Ты что – учуяла кролика, ты, бесполезная проклятая сучка?

Джесс прижал собаку рукой к себе, а другой рукой освободил хорька. Хорек очень удивился неожиданной свободе и, не двигаясь, сидел столбиком и нюхал воздух дрожащим носом. Он был так близко у лица Джесса, что его усики щекотали ему лицо, и Джесс отпрянул в сторону. Собака начала барахтаться в руках Джесса, повизгивать и хрипеть, и Джесс отпустил ее.

Собака вылетела из кустарника прямо под ноги лесника. Тот начал ругаться и побежал за ней. Джесс слышал, как Флосс скреблась под замерзшей земле кроличьей норки, куда нырнул хорек. Потом послышался визг собаки, когда лесник пнул ее сапогом.

– Пошла прочь, бесполезная ты сука!

Джесс еще подождал, пока человек и собака пробирались по лесу. Потом вылез из кустарника и выпрямился. Он не чувствовал своих ног. Но когда попробовал двинуться, они быстро напомнили ему о себе. Боль пульсировала в ногах и ягодицах. Несколько дробинок, попавших в подъем левой ноги, царапали кость, как колючие камешки.

Выбравшись из старого дубового и березового леса, Джесс пробежал по посадкам сосны и потом в сторону старой дороги. Уже взошла на небо лука. Она была почти полной, белой и сверкающей. Она помогла ему увидеть лесника, который стоял у дороги, наблюдая за лесом.

Джесс лег плашмя на землю и пополз к канаве. Она уже замерзла, и он вытянулся в ней во всю длину. Покрытые инеем стебли травы сомкнулись над ним. Лед приятно остужал боль в пораненных ногах. Холод проникал сквозь одежду, горячая кровь замедлила свою циркуляцию и потушила огонь, горевший в ранах. Его потянуло в сон. Тело заснуло, и мозг тоже отключился. Джесс потерял сознание.

Когда он очнулся, луна сияла прямо над ним. Он попытался приподняться на застывших руках и что-нибудь увидеть сквозь траву, маскировавшую канаву. Дорога была пуста. Лесник ушел.

С жуткими усилиями Джесс попытался встать на колени. Он бил себя, чтобы кровь снова начала циркулировать по телу. Попробовал подняться, но упал и перекатился через голову, сначала даже не поняв, что падает, пока не очутился на спине. Он смотрел прямо на сияющую луну. Потом встал на четвереньки и пополз к дороге. Там он еще раз попытался встать.

С ногами было что-то непонятное, он их вообще не чувствовал. Они как-будто онемели. С головой тоже было плохо, она гудела, как колокол. Джесс снова упал и не мог встать, снова заснув холодным глубоким сном. Но он слышал шаги по твердой холодной дороге, и кто-то звал его по имени. Потом почувствовал на своем теле руки. Его поднимали и куда-то тащили.