Джасинда Уайлдер - На веки вечные

— Нужна помощь?

Помощь и правда была нужна, так что я одновременно пожала плечами и кивнула.

— Да, конечно.

Уилл доехал до моего дома и принес из гаража лестницу. Еще он знал, как пользоваться папиным стойкоискателем.[16] и повесил картину над диваном у дальней стены моей комнаты, напротив кровати.

— Вот. Висит. Эмм... может, хочешь где-нибудь пообедать?

Вот так все и началось. Сначала все было вполне невинно. Мы пообедали в исключительно дорогом ресторане Эдди Мерло. Свой блестящий черный БМВ он поставил на платной парковке, оставив ключи в замке зажигания. Мы сели за столик в тихом уголке, несмотря на то, что места ждала толпа народа, а он явно не планировал свидание. Собеседником он оказался чудесным. Он мог говорить обо всем, начиная от музыки и фильмов и кончая политикой и философией. Но... что-то сверлило у меня в затылке. Он мог говорить без конца, и говорил хорошими, великолепно звучащими, правильно построенными фразами, рассказывал смешные истории о том, как катался на лыжах в Швейцарии и ссорился с европейскими аристократами. Но чего-то не хватало, и я не могла понять, чего именно.

После того, как мы разделили до неприличия большой кусок чизкейка, политого малиновым сиропом, он помог мне сесть в машину, держа меня за руку, пока снаружи ждал работник парковки. Я села, сквозь ткань юбки почувствовав холод от кожаной обивки. Он ехал медленно. На заднем плане играла «Hoppipolla» Сигура Роса, и мягкие перекатывающиеся аккорды экзотической музыки все ускорялись, становясь почти неземной триумфальной симфонией звука, и голоса, и духовых инструментов. На лобовое стекло падали тяжелые капли дождя, а мы ехали по извилистым дорогам Блумфилда, и я чувствовала, будто попала в сказку, в какое-то кино, где я была молодой актрисой, а Уилл — звездой; я влюблялась в него в обстановке тщательно спланированной роскоши.

Когда он как бы невзначай положил правую руку на подлокотник и взял мою руку в свою, я почувствовала, как у меня бьется сердце, а по коже пробегают мурашки. Мы сидели на парковке закрытого парка в тени в нескольких метрах от фонаря, и я ощущала боль от страха и нетерпеливого ожидания, а в машине играл медленный романтический джаз, и тромбон выводил нежную мелодию, когда наши лица сблизились и...

На вкус он был, как жвачка с корицей, его губы были мягкими, теплыми и влажными. Его рука скользнула по моей руке, по плечу, обхватила шею и притянула ближе, я содрогнулась всем существом и растворилась в моменте, в чистом и совершенном подростковом наслаждении.

Однако пока Уилл целовал меня, страстно и искушенно, какая-то часть меня была настороже. Какое-то трезвое, обостренное знание того, что в этот момент я поддалась, позволила этому произойти, и что несмотря на нервную дрожь моего тела и жар на коже, какая-то часть меня держалась в стороне. Была начеку, и почему, я не понимала.

Мне хотелось избавиться от этой части. Мне она не нравилось. Это значило... это значило, что в этом моменте, в этом идеальном первом поцелуе с Уиллом Харпером было что-то пустое и фальшивое.

Он не давил на меня. Не тискал, не целовал слишком долго. Он откинулся назад, поняв, что мне нужно передохнуть, и позволил напряжению стихнуть.

Я прикоснулась к губам и посмотрела на Уилла, на его точеные скулы, на мягкие руки на руле и на ледяные голубые глаза.

— Кто... кто это играет? — спросила я, чтобы скрыть смущение, которое чувствовала.

Уилл, похоже, был удивлен, он моргнул несколько раз.

— Это, ммм... Майлс. Майлс Дэвис. «Sketches of Spain».

Он повернул кнопку на панели, чтобы сделать погромче и дать мне послушать испанские мелодии на трубе.

— Майлс... черт, он был богом трубы. Просто потрясающе. Послушай, как он играет. Ты его ни с кем не спутаешь. Есть, конечно, великолепные трубачи, но Майлс? Он лучший, который был когда-либо. — В его глазах и голосе чувствовалась страсть.

Это меня немного успокоило. Если он так страстно относился к музыке, что могло быть не так? Он был потрясающе красив. Не просто крут, это слово было бы слишком обыденным для Уилла Харпера. Он был потрясающе красив. И так изыскан. Пока он вез меня до дома, он держал меня за руку и болтал о «Бердлен»,[17] что бы это ни значило. По его словам, что джаз был подлинной, настоящей музыкой, где ты импровизируешь, сочиняешь на ходу или создаешь этот шедевр всего лишь с помощью металлического инструмента и своего дыхания. Он так красиво говорил о джазе, и этому было сложно противостоять: этой страсти, этому знанию того, что он любил, способности зачаровать меня словами и заставить полюбить музыку, о которой я всегда думала, что она скучная. Слушать Майлза Дэвиса в машине Уилла было волшебно, как будто это было продолжение нашего странного и совершенного свидания.

Был только момент сомнения, когда он поцеловал меня, но когда он довез меня до дома и высадил из машины, все забылось.

Когда я выскользнула из теплого кокона его машины, он сделал музыку потише и позвал меня.

— Хочешь снова пообедать? В пятницу?

Я мило улыбнулась и радостно ответила:

— Да! Отлично звучит!

— Хорошо. Я заеду за тобой в семь.

Он помахал рукой, и я закрыла дверь. 

Когда я зашла в студию Иден, та странно на меня посмотрела. Она лежала на полу, над головой держала ноты, а во рту — карандаш. Окна у нее были открыты настежь, чтобы внутрь проникал прохладный ночной воздух, чувствовался запах дождя, и было слышно, как капли стучат по крыше. Ее студия и спальня находились в передней части дома, что позволяло ей видеть подъездную дорожку.

— Кто это был? — спросила она, вынув карандаш изо рта. — И почему ты приехала с ним так поздно?

Я взглянула на телефон и увидела, что уже почти два часа ночи.

— Это был Уилл Харпер. И мы... у нас было свидание.

Иден так и села, от удивления уронив карандаш на ногу.

— Свидание? С Билли Харпером?

— С Уиллом, — я не знаю, почему поправила ее.

— С Уиллом, — она подобрала под себя ноги и встала.

— А с чего ты вдруг пошла на свидание с Уиллом Харпером?

Я пожала плечами.

— Потому что... он попросил меня. Он помог мне положить картину в машину, и потом помог повесить ее, и мы пошли на свидание. Он милый.

Иден нерешительно подошла ко мне.

— Эвер... это же Билли Харпер. Он самый крутой и самый недоступный парень в школе. Я знаю девчонок из других школ, которые знают, кто такой Билли Харпер и мечтают пойти с ним на свидание. Его папа знаменит, что-то в этом роде, и он уже успел объездить весь свет. Он ходит на вечеринки с кинозвездами, Эвер. И ты просто пошла с ним на свидание? Просто так?

Конечно, я слышала все эти истории о Билли Харпере. В школе бешено крутилась мельница слухов, наполненная полуправдой, ложью и ревностью. Я предполагала, что большинство историй о нем были просто выдумкой. Но теперь, когда я провела с ним время... я почти могла поверить в них. Он был настолько спокоен и уверен в себе, и это заставляло меня думать, что на вечеринке со звездами мирового уровня он будет так же спокоен, как если бы играл на трубе на заднем дворе.

Я не знала, что сказать Иден.

— Не знаю, Иди. Он был... действительно мил. Я хорошо провела время.

Она несколько секунд смотрела на меня, и потом ее лицо смягчилось, стало заинтересованным.

— Он поцеловал тебя?

Я почувствовала, что краснею.

— Да, немного.

— Немного?! Немного?!

Она подошла ко мне, схватила за руку и стала трясти.

— Ну, и как это было? Это было чудесно?

— Просто поцелуй, — я пожала плечами и потом вместе с ней захихикала. — Да, это было чудесно. На заднем плане у него играл джаз, а снаружи шел дождь, и мне, по правде говоря, не нравится джаз, но знаешь, он делает так, что звучит круто. И он поцеловал меня, но не сходил с ума по этому поводу. Он просто поцеловал, не пытаясь ничего больше делать.

— Господи, как будто это было бы плохо.

— Что, на первом свидании?

Эвер отмахнулась от меня.

— Это же Билли Харпер. Я была бы так счастлива. Если бы он хотел потискать меня на первом свидании, я бы разрешила ему.

Я рассмеялась и хлопнула ее по руке.

— Ты бы не разрешила, Иден Элиот, и ты это знаешь.

Она отошла назад, и я почувствовала, что шутка не удалась.

— Ну, может и нет. Но я же не знаю этого, ведь меня ни разу не приглашали на свидания.

Она отвернулась и наклонилась, чтобы подобрать ноты.

— Этим летом нам исполнится семнадцать, а я еще ни разу не ходила ни с кем на свидания, меня даже не целовали. Ты меня обогнала. Первый поцелуй... и с кем, с Билли Харпером. Это просто нечестно.

Я просто пожала плечами и стала крутить в руках одну из моих кистей, разглаживая пальцами волоски. Иден поняла, что я на это не клюну, и раздраженно фыркнула:

— Ну и ладно. Ничего мне не рассказывай. Я все равно не хочу знать.

— И рассказывать-то нечего. Мы пообедали у Эдди Мерло. Потом катались на его машине, и все кончилось на парковке у какого-то парка, не знаю, где, и мы стали целоваться. Я не знала, что это произойдет, и не планировала этого. Это просто... произошло.

— Он отвел тебя к Эдди Мерло? Там невозможно заказать столик, и там ужасно дорого.

Я подумала, откуда она это знает.

— Знаю... он просто зашел туда, и нам предложили столик.

Иден так и вытаращила глаза.

— Думаешь, у него это тоже был первый поцелуй? В смысле, не могу представить, чтобы это было так.