– Если не возражаешь.

Ник покачал головой, и О'Нилл не торопясь раскурил трубку. Удовлетворенно вздохнул, когда табачок дал аромат, и пустил струи густого дыма. Запах успокаивал.

О'Нилл развалился в кресле.

– Я могу с одинаковой легкостью построить линию обвинения как против Филиппы Коксуэлл, так и против другого человека. – Он говорил спокойным голосом, словно они обсуждали погоду или качество кофе в местной забегаловке. – У меня есть ее отпечатки. От дверей и далее по всему дому. У меня есть свидетель, показавший, что она приезжала в течение недели как с тобой, так и без тебя. По ее собственному признанию, вчера, во время совершения преступления, она была одна. Кроме того, у нее был мотив, поскольку она сама призналась, что Люсия застала ее с поличным, когда она была в доме. Ее бизнес ведь нельзя назвать прибыльным, не так ли? Один большой контракт может вывести ее в плюс или утопить окончательно.

– Филиппа ни при чем.

О'Нилл улыбнулся и удобнее устроился в кресле.

– Ты любишь охотиться, мистер Салливан? – Ник покачал головой.

– А вот я охочусь с луком. – О'Нилл затянулся. – Сейчас это почти забытое искусство.

– Не понимаю, какое это имеет отношение к делу?

– Имеет, имеет. Видишь ли, я охочусь с луком потому, что люблю трудности. Я люблю предоставлять добыче шанс. Только я и олень, мои навыки против его желания выжить. Нужно подобраться действительно близко, чтобы уложить оленя излука. Нужно подкрадываться. – Он снова затянулся и выдохнул дым. – Нужно понять, как олень думает. Иначе его не застать врасплох.

– Полагаю, не так уж сложно предсказать поведение оленя.

О'Нилл улыбнулся и ткнул трубкой в направлении Ника:

– Ты не охотник, сразу видно. Каждый зверь уникален. Некоторые из них убегают, кто-то принимает бой, а кто-то пытается обмануть охотника. Нужно сразу определить, какого из трех ты преследуешь. Нужно складывать маленькие кусочки головоломки, чтобы увидеть всю картину. Где он питается, где оставляет помет, где ночует, как реагирует на первую встречу с тобой. Я предпочитаю рассматривать это как изучение характера. – Ник скрестил на груди руки, но сказать ничего не успел, О'Нилл продолжал: – Работа полицейского в маленьком городке очень похожа на охоту. Помогает изучать характеры. В таком городишке, как Розмаунт, не много тайн. Есть время разобраться в каждом. Я здесь с самого начала своей карьеры. Некоторые полагают, что это из-за того, что я лишен амбиций. Но они ошибаются. Просто я люблю разбираться в людях до конца. – Он выбил трубку в пепельницу. – Взять, к примеру, тебя. Я помню, как ты появился здесь в первый раз, хотя сам, возможно, этого не помнишь. Ты был не более семи месяцев от роду.

Ник попытался скрыть изумление.

– О да. Твой отец был счастливым папашей, гордился сыном, всем показывал. – О'Нилл замычал, вспоминая. – Вот тогда они и поссорились с Люсией. К сожалению, ссора не осталась незамеченной, поскольку повздорили они в баре «Гранд-отеля» в центре. Твой отец угощал выпивкой всех. Он был уже не в состоянии контролировать себя, когда Люсия приехала за ним, но она-то была трезвой. Она высказала ему все, в том числе и об ответственности за семью. – О'Нилл улыбнулся. – Я тогда только вступил в доблестные ряды правопорядка, и меня послали уладить дело. Разумеется, у меня не было ни шанса. – Он замолчал, а Ник был заинтригован выслушать до конца историю, о которой до этой минуты и не подозревал. – Люсия требовала, чтобы бар закрыли. Она, видно, решила, что если людям перестанут наливать, то ей удастся увести твоего отца домой. Разумеется, бармен отказался. Владелец видел, что у твоего отца полно денег, и не собирался терять выгодного клиента. Так что охрана попробовала выдворить Люсию. Назревала нешуточная потасовка, и я не был уверен, что в одиночку смогу удержать толпу, – О'Нилл покачал головой, в глазах его читалось уважение. – Но Люсия сделала все сама, не пошевелив и пальцем. Я до сих пор вижу эту картинку: она стоит в дверях бара с младенцем – то есть с тобой – на руках. Знаешь, это был старый бар с дубовой стойкой и бокалами, выставленными рядами позади бармена. Я не сильно разбираюсь в музыке, но она запела одну ноту – не знаю, что это было – си верхней октавы или что-то еще, – и бокалы стали лопаться один за другим. – О'Нилл защелкал пальцами, подражая лопавшимся бокалам. – Никогда не забуду выражение лица бармена. – Шериф засмеялся. – Она сказала, что они могут развлекаться дальше, хотя все прекрасно понимали, что веселье закончено. Люди не один год трепались о том случае. Хозяева гостиницы пытались засудить ее, но у них ничего не вышло. Однако примечательно другое: твои родители уехали той же ночью из Розмаунта и больше не возвращались.

– Надо же, никогда не слышал об этом.

– Я иначе и не предполагал. – О'Нилл понизил голос. – Ты, возможно, также не знаешь, мистер Салливан, что твой отец был пьян той ночью, когда погиб. – Он говорил это совершенно серьезно, глядя Нику в глаза. – Тебе это может показаться странным, но это лишь часть моей работы, изучение характера, если хочешь, но когда я услышал о случившемся, я позвонил, чтобы проверить. И это был не первый случай, когда он садился за руль в нетрезвом виде.

О'Нилл снова закурил трубку и с наслаждением затянулся, давая Нику время обдумать услышанное. Получалось, что его отец вовсе не был героем, напротив, его глупость повлекла за собой смерть четырех человек. Неожиданно отношение Люсии к алкоголю приобретало совершенно иной смысл. Как и ее слова о том, что Шон пошел в отца. Только сейчас Ник понял, что это был вовсе не комплимент.

– Можно сказать, что безрассудство было в характере твоего отца, – сказал О'Нилл. – И много лет спустя для меня стало очевидным, что один из его сыновей унаследовал это удивительное неуважение к окружающим, любовь к красивому времяпрепровождению, тягу быть душой компании, чего бы это ни стоило. – Он снова посмотрел Нику прямо в глаза. – А другой сын не унаследовал. – Шериф смотрел, как клубы дыма поднимаются к потолку. – Я знаю, ты думаешь, что обманул меня много лет назад. Скажу тебе, поначалу так и было. Ты всегда был смышленым парнем, слишком смышленым для своего возраста. А еще ты умел скрывать от посторонних, что у тебя на уме. – О'Нилл поднял палец. – Поэтому я и решил, что ты не стал бы влезать в неприятности. Я же всегда ожидал неприятностей от твоего брата, но, как ни странно, он ни разу не попался. – Шериф твердо посмотрел на Ника.

– Вы вычислили это, изучая характеры? – О'Нилл улыбнулся:

– О да. Поначалу это были мелочи: взломанные двери сараев, спущенные шины, отвязанные лодки, оборванные сети, пропавшие велосипеды, которые находились сами собой на другом конце города. Детские проказы, не более того. – О'Нилл кивнул, думая о чем-то своем. – Мне просто нравилось знать, кто за этим стоит. Нравилось знать, за кем нужно приглядывать. – Ник подозревал, что произойдет дальше. – Но вождение в нетрезвом виде – это уже не шалости. – О'Нилл наклонился, облокотившись на стол. – Сбить человека не шутка, мистер Салливан. – Ник выдержал взгляд шерифа, он не собирался раскрывать карты. – Ты предоставил мне все улики. Даже больше, чем нужно. Уровень алкоголя в крови выше нормы, не настолько, чтобы ты вел как сумасшедший, но все же. Ты же сам признался, что раньше не пил. Сложно сказать, как алкоголь повлияет на человека в первый раз, а официально ты преступил закон. – Он отложил трубку. – Но с самого начала я задумался: а кто же выпил все те бутылки, что валялись на заднем сиденье? Уж точно не ты. У меня было признание, был разбитый автомобиль, были твои отпечатки и заключение медицинской экспертизы о твоем состоянии. Достаточно, чтобы закрыть дело. Был даже свидетель, но знаешь, что-то не клеилось, не вписывалось в мое понимание твоего характера. – Он указал на Ника пальцем. – Допустим, ты выпил. Допустим, здравый смысл, которым ты, несомненно, обладал, покинул тебя, и ты, будучи пьян, сел за руль. Допустим, ты сбил пешехода. Но ты, Николас Салливан, никогда бы не оставил место преступления. Ты бы побежал за помощью. Ты рос на моих глазах, и я точно знал, что ты бы не бросил человека при смерти.

Странно было понимать, что кто-то знает тебя едва ли не лучше, чем ты сам. Ник никак не выдал своих чувств, потому что прекрасно осознавал, что шериф наблюдает за ним.

О'Нилл снова раскурил трубку и выпустил безупречное кольцо дыма, напомнив Люсию.

– Ты бы не позволил брату взять на себя вину за свои проступки.

Ник молчал. Что тут скажешь?

– Я не знал о пешеходе, пока дело не дошло до суда.

– Об этом я тоже догадывался. Ты помог ему, потому что не знал, насколько высоки ставки. Ты думал, что это очередная шалость, верно?

Ник молча кивнул.

– Я знал, кто виноват, но единственный человек, который мог помочь мне вывести виновного на чистую воду, не стал бы этого делать. С твоей стороны это было очень благородно, но и глупо. Впрочем, вполне характерно для тебя. – О'Нилл наконец отложил трубку. – Однако тебе здорово повезло. Наверное, ты прилежно молился. При опознании свидетель указал на Уолли Лонга, хотя тот во время происшествия разносил гамбургеры на глазах по меньшей мере двадцати добропорядочных граждан. Пешеход отделался сломанной ногой и не стал настаивать на строгом наказании, сославшись на то, что такой «славный парень» не заслуживает тюрьмы. Дело разваливалось на глазах, и я решил поговорить с судьей Таппером. Мы с Таппером – упокой, Господи, его душу – хорошо работали в паре. У него всегда было припасено отличное виски, и мы немало часов провели за разговорами. Еще одно преимущество маленького города – всегда найдется минутка для доброго разговора. Таппер согласился со мной, и мы закрыли дело. Но могло сложиться и по-другому, мистер Салливан.

– Так вы намекаете, что я ваш должник?

– Нет. Я намекаю, что на этот раз хочу посадить мерзавца. На этот раз я хочу, чтобы ты рассказал мне правду и помог довести дело до конца. Это уже не игрушки. Твоя бабушка могла умереть, и я не единственный, кто оплакивал бы ее. – О'Нилл откинулся на спинку кресла. – Но что-то подсказывает мне, что шансы на сотрудничество невелики.