– Основать компанию по эко-туризму?

– Нет, самое главное – это показать людям разницу. Компания стала лишь инструментом. Тот парень жаждал деятельности, ему хотелось работать. Нужно было лишь дать ему шанс. У него была большая семья, и родители были уже стариками. А лучшим способом существования в тех краях было животноводство. Так что я сделал его своим партнером. Хотя он в тот момент не верил, что такое возможно. Мы установили правила посещения Рая – так мы назвали нашу долину – и ограничение по количеству людей, посещающих его за неделю. Я должен был точно знать, что Рай останется таким же нетронутым и прекрасным, чтобы люди открывали его первозданное совершенство так же, как и я при первой встрече.

– Не оставлять ничего, существеннее следа, не брать иного, кроме фотографий?

– Именно. Именно поэтому компания стала такой популярной. Мой партнер нанял толковых проводников и договорился с теми из местных, кто готов был предоставлять жилье. Мы выделили им деньги на благоустройство жилья. Крупные инвестиции, но я мог себе это позволить. Правда, денег хватило едва-едва. Приехав в Штаты, я изготовил рекламный проспект, использовав некоторые из сделанных фотографий, и занялся их распространением. Я участвовал во многих ток-шоу о туризме, оставлял проспект везде, где мог. С первой группой я поехал лично, чтобы убедиться, что все пройдет гладко, что их примут по высшему разряду. В группе оказался натуралист, и он сделал изумительные фотографии. Успех был ошеломляющим.

– И они рассказали друзьям, а те своим друзьям?

– Не так все просто. На восьми довольных туристах капиталы не заработаешь. Приходилось искать желающих самому. Немало прошло лет, прежде чем компания встала на ноги. Первый офис располагался на чердаке складского помещения. Там я и жил. Когда я уже отчаялся, все и завертелось. – Ник улыбнулся: – Как сейчас помню, когда именно мы разбогатели. – Фил улыбнулась. – Удивительное ощущение. – Ник взял ее за руку – так ему захотелось. Ее длинные тонкие пальцы идеально легли в его ладонь. – Удивительное. После этого началось какое-то сумасшествие. Людям безумно нравилось в Раю, но они хотели съездить куда-нибудь еще в следующем году. Им приглянулись компактные группы и принцип бережного отношения к природе. Им нравилось прикасаться к неизведанному. Не воспользоваться удачей, которая сама плыла мне в руки, я попросту не мог А потому я снова отправился на поиски. Находил новые места, заводил новых партнеров, тренировал проводников, нанимал служащих, делал новые рекламные проспекты и продавал, продавал, продавал.

– А по-другому никак? – Ник покачал головой:

– Да, наверное, ты права. В каком-то смысле это было даже весело. Тот натуралист первым ездил в каждое новое путешествие и находил мне клиентов, так что в шутку я даже предлагал ему комиссионные.

Затем Ник замолчал надолго, потому что дальше история принимала плохой оборот.

Фил, наклонив голову, смотрела на него.

– Так ты просто устал?

– Нет. – Ник посмотрел на ее руку в своей, не зная, как продолжить то, что начал так легко. Фил ждала, и он подумал, что она гораздо терпеливее, чем он того заслуживает. – Та первая долина занимала особое место в моем сердце. Это было начало всего. И хотя я использовал подобную схему везде: всегда брал местного партнера, нанимал персонал из местных, – та долина все равно оставалась точкой отсчета.

– Это и понятно.

– Но этим летом пришли жалобы после турне. Первые две я счел исключением. В подобных турах всякое может случиться. Кто-то подготовлен лучше к тяжелым условиям, кто-то хуже. Но затем туда съездил мой знакомый натуралист и по приезде навестил меня лично. Он был мрачен и сказал, что мне стоит посмотреть самому. Так я и поступил. – Ник покачал головой. – Деревня так сильно изменилась, Фил, что я не узнал ее поначалу. Она выросла и процветала, что, конечно, отрадно, но такого я не ожидал. Дорогу замостили, и повсюду висела реклама. Люди носили джинсы и импортные пуловеры. Не отличить от американцев. Но худшей новостью было то, что появились шесть новых компаний, которые занимались тем же самым, но не соблюдая установленных нами правил. Их вывески висели повсюду, и на каждой улице шныряли их представители с буклетами. А сама деревня… – Ник покачал головой. – Туристы наводнили ее. Всюду продавались сувениры. Люди купались в реке и кара жались по скалам, кричали на разных языках и всюду оставляли мусор. Птицы покинули те края, цветы были вытоптаны, по всему берегу тянулись тропы. Сон превратился в кошмар. Мой партнер выглядел стариком.

– Но почему он раньше не сказал тебе?

– Не хотел меня беспокоить. – Ник вздохнул. – Но скорее всего он не хотел показывать свою некомпетентность. Но я-то знал, что его вины в случившемся нет. Наверное, он не хотел, чтобы я закрыл бизнес, ведь это ударило бы по его бюджету, не говоря уж о положении в обществе. Ведь это он наставил их на путь истинный, ведущий к процветанию. Он отлично выполнил свою работу, но лишь усугубил мои ошибки.

– Какие ошибки?

Ник жестко посмотрел на Фил, удивляясь, что тут непонятного.

– Я совершил ошибку, Фил. Мне не стоило делать его партнером. Я далеко отошел от правила не брать ничего весомее фотографии. Я изменил жизнь этих людей. Они потеряли свою независимость. Возможно, теперь они теряют корни своей культуры. Но самое главное – все мы навсегда потеряли укромный уголок, который никогда уже не станет первозданным.

– Но можно же издать свод законов…

Ник не дал ей договорить, его самобичевание не знало границ.

– Фил, речь ведь идет о правительствах стран третьего мира. Они мало заботятся об окружающей среде, зато им интересны прибыли. Местные производят больше товаров, значит, платят больше налогов. И правительство палец о палеи не ударит, чтобы изменить ситуацию. Напротив, они всячески будут стимулировать процесс. Непоправимый ущерб уже нанесен. – Ник потер виски: начинала болеть голова. – Так что я решил закрыть там свой бизнес и предложил партнеру выкупить долю. Затем я облетел весь земной шар и предложил то же самое всем своим партнерам. Большинство решили остаться в игре. Но у меня лично духу уже не хватило. – Молчание Фил означало, что она согласна с его доводами.

– Я ушел из бизнеса. Дело не пропадет, но я уже не причиню вреда. Может, у них получится лучше, чем у меня. – Ник с закрытыми глазами ждал, когда Фил проклянет его.

– Постой-ка. – Она подвинулась ближе – Ты что же, себя винишь во всем этом?

– А кого же мне еще винить? – Он повысил голос, но ему было все равно. – Я все испортил! Я всегда все порчу. Перед тобой сидит человек, который считает, что чрезмерный консюмеризм есть зло, и при этом успешно продвигал его на рынке многие годы. Я уничтожил местную культуру и заменил ее безликой бизнес-схемой, и так во множестве девственных уголков земли. Провала хуже в жизни не придумаешь!

Ник отвернулся – не хотел видеть осуждение в глазах Фил. Ведь это его последний друг.

– Эй, ковбой, ты слышал о свободе волеизъявления?

– А это здесь при чем? – Ник рискнул посмотреть в глаза Фил и не прочел там ни тени презрения.

– На Бога ты не похож. – Она усмехнулась. – Мне всегда казалось, что Он должен выглядеть старше. Ну, понимаешь меня, с седой бородой, и все такое.

– Фил, мне не до смеха.

– Это я понимаю, но тебе надо немного расслабиться.

– Сколько ни шути, я все равно не смогу простить себе содеянного.

Она нахмурилась:

– Подумай о людях, с которыми ты работал. Они-то довольны переменами? Ты ведь не великий кукловод. Ты пришел с идеей, и идея им понравилась. Ты не виноват в том, что они изменились.

– Но я…

Фил твердо продолжала, отметая его возражения:

– Должно быть, их все устроило.

– Но…

– Ты не подумал о том, что большинство твоих партнеров неспроста остались в деле? Они не разделяют твою точку зрения, Ник.

Фил умела убеждать. Это пугало.

– Должно быть, их устраивает их жизнь. – Она прильнула к нему. Глаза ее светились искренностью. – У них улучшились условия жизни? Питьевая вода стала чище? Детям стало проще добираться до школы?

Ник не знал.

– Знаешь, не все в устоях западного образа жизни так плохо. Есть и хорошие стороны. Возможно, сейчас они будут дольше жить, потому что улучшился уровень медицинского обслуживания. Может быть, женщины уже не умирают при родах, а детям делают прививки. Жить только тем, что дает тебе земля, очень тяжело, Ник. – Фил погладила его по руке. – У них ведь был выбор. А это уже немало.

Ник неуверенно посмотрел на нее:

– Пожалуй, оптимизм стоит отнести к разряду смертельного оружия.

Фил улыбнулась и сжала его руку в своей ладони. Ей так хотелось видеть его героем. А он хотел соответствовать этой роли больше, чем хотел чего-либо в своей жизни. На этот раз все было по-другому. Ведь теперь Фил знала о нем почти все. Он доверился ей, хоть это и пощекотало ему нервы.

– Ник, а что, если этот парень, твой партнер, нашел кого-нибудь менее альтруистичного, чем ты? Ведь любой может организовывать туры и наживаться на других таким образом. Это может окончательно испортить местных жителей, а потом, когда ничего не останется, их просто вышвырнут за ненадобностью. Ты ведь не только эксплуатировал их, но и щедро делился доходами.

– Но долину уже не вернешь.

– Кто сказал? Все можно восстановить. Самое замечательное в земле то, что она все прощает. Несколько тропинок – ничто по сравнению с тем, какие участки нам приходилось реанимировать. А с живой природой все еще проще, надо лишь дать ей шанс. Я покажу тебе, над чем мы сейчас работаем. Раньше туда свозили химические отходы и отработанный цемент. Потрудиться нам пришлось крепко, но сейчас там всюду растут цветы, Ник. Пройдет еще немало времени, прежде чем все шрамы затянутся, но с каждым годом этот клочок земли выглядит лучше.

Ник посмотрел на Фил, и на душе стало немного легче. Может, ему и вправду удастся все исправить? Может, у него получится объединить конкурентов? Они должны понять, что перемены положительно скажутся на бизнесе. Может, не все еще потеряно, может, они сделают выводы из своих ошибок, и в итоге у них все получится?