Лия Сальваторе - На грани

Джек смотрел на нее как на богиню, не в силах отвести глаз. Он был ослеплен ее красотой. Девушка перешагнула через свое платье и подошла к Джеку почти вплотную.

– В этот раз ты меня не отвергнешь, – прошептала она, расстегивая лифчик, который также упал к ее ногам, и завладела губами Джека.

В этот раз все было по–другому. Никаких осторожных пробных поцелуев с боязнью напугать и оттолкнуть друг друга. Только страсть, жаркая, необузданная и хаотичная.

Жар, который сжигал их обоих, копился долгие годы, и сейчас выплескивался наружу буйно и неистово.

Кожа Кэтрин загоралась от каждого поцелуя Джека на ее теле, искры вспыхивали почти зримо, и электрический ток, бежавший от тела к телу, распалял их все больше.

Кэт не чувствовала под собой ни пыльного старого дивана, на который бросил ее Джек, ни жестких выступающих пружин. Она не видела и не слышала ничего, весь ее мир расширился до размеров Вселенной, и Вселенной этой был он. Джоунс. Джек Джоунс, Отчаянный. Дже–Джо.

Кэтрин знала, что такого у нее больше никогда не будет, и старалась запечатлеть в своей памяти каждое мгновение, каждое прикосновение.

Ее ногти изо всех сил впивались в спину Джека, причиняя ему сладкую боль, и Кэтрин змеей обвивала его, крича, как дикая кошка, до тех пор, пока он не рухнул, изнеможенный, рядом с ней.

По телу медленно разливалось блаженство и умиротворение. Такое глубокое и тихое, что Кэтрин тонула в нем.

Тишина висела в комнате, и разрывало ее лишь тяжелое дыхание Джека.

Она повернула голову и увидела, что он лежит с закрытыми глазами. Позволила себе изучить его тело взглядом, начиная со ступней, крепких икр и заканчивая взъерошенной черной макушкой.

– Кэтрин? – тихо шепнул он, и у девушки по коже пошли мурашки, таким чувством был наполнен этот тихий шепот.

– Да? – она прильнула к нему всем телом и положила голову на плечо.

– Не уходи… останься со мной.

Она прижалась еще крепче. Джек был сейчас таким беззащитным и беспомощным, что оставить его у нее даже мысли не возникло.

– Я останусь. Столько, сколько ты захочешь.

– Я люблю тебя, Кэтрин… – его лицо осветила счастливая улыбка, глаза по–прежнему были закрыты. – Люблю тебя.

– Лили ты тоже так говоришь? – вырвалась непрошеная фраза.

Джек сразу открыл глаза и повернулся к ней.

– Зачем ты вспомнила сейчас о Лили?

А действительно, зачем? Чтобы узнать, лежал ли он так с ней? Говорил ли, что любит? Просил ли остаться? Да. Да. Да.

Кэтрин не сомневалась в том, что Джек делал все это.

– Прости. Я не хотела. Оно само вырвалось.

Но сказочное умиротворенное мгновение было разрушено.

– Ты ревнуешь меня к ней, так ведь? Ты просто не представляешь, как я жил все эти годы, Кэтрин. Не проходило и дня, чтобы я не вспомнил о тебе. В моих мыслях была ты, ты и только ты, с тех самых пор, как я встретил тебя в парке семилетним мальчишкой. Я боялся, что ты узнаешь об этом и станешь смеяться, поэтому дразнил тебя изо всех сил, пока это не вошло в привычку. Потом ты начала встречаться с Крисом, и у меня просто крыша поехала. Я не мог допустить этого, но и рассказать о его планах на тебя тоже. Поэтому я каждый раз, как видел тебя, отпускал жестокие шутки по поводу ваших с Крисом отношений, отчаянно надеясь, что тебя это остановит. О Джессике я узнал раньше тебя. Они крутили уже около месяца, пока ты застукала их, а я видел и раньше. На стритрейсерских гонках я увез тебя. Поверить не мог своему счастью, но по–прежнему, как идиот, не мог тебе признаться, и даже когда ты спросила напрямую, я тебе солгал. Тебе, наверное, непонятно, что же в этом было такого сложного? Да ничего, кроме того, что мы жили в разных мирах, и ты бы никогда не посмотрела на такого, как я. Когда ты уснула у меня в машине, я взял тебя на руки и отнес к себе. Я был уверен, что утром ты убьешь меня за такую наглость, но ты повела себя смело. Я изо всех сил старался шутить и выглядеть крутым, но ты лишь спросила, почему я веду себя как идиот. А в твоем присутствии я всегда начинал вести себя как идиот. Ты бросила Криса и примчалась ко мне, специально надев то самое платье. Я заподозрил что–то неладное, когда ты мне позвонила, но когда я открыл тебе дверь, то сразу понял, зачем ты явилась. И я хотел этого, я хотел тебя так, как никогда и никого больше не хотел. Но ты пришла всего лишь мстить, и я усилием воли заставил себя оттолкнуть тебя, хотя в моих снах после этого визита мы не раз оказывалисьвдвоем на этом самом диване. Я думал, этим все кончится. Я тебя прогнал, и твоя гордость никогда не позволит тебе еще хотя бы раз посмотреть в мою сторону, но ты не просто посмотрела. Ты позвала меня на выпускной, на который я вообще не собирался идти. Пришлось срочно снимать со счета последние деньги и нестись за костюмом. Ты выглядела так шикарно, что я дар речи потерял. Зеленый тебе очень идет, даже больше, чем серебряный. После выпускного я подвез тебя до дома, и я видел, что ты ждешь моего поцелуя, но не рискнул сделать этого. Наверное, я показал себя трусом, но оттолкнуть тебя после того, как ты потянулась ко мне… я бы не вынес. Вместо этого я попрощался с тобой и поехал домой, чтобы в который раз увидеть тебя во сне. А ты позвонила мне снова. На этот раз, чтобы убить. Новость о твоем отъезде выбила у меня землю из–под ног. Я осознавал, что это конец, и в отчаянье поехал в аэропорт, в надежде успеть. Скрывать ничего уже не было смысла, и я сделал то, чего хотел так давно: я признался тебе в любви и поцеловал. Твой самолет уже давно был в небе, а я все стоял и смотрел на взлетную полосу. Я весь день слонялся по городу, домой идти не хотелось, ведь с тех пор, как ты побывала у меня в первый раз, я слышал и видел тебя повсюду. Это было какое–то сумасшествие. Мысль о том, что нельзя опускать руки и нужно что–то менять, пришла мне в голову почти сразу, но вот что делать–то было? Я не умел практически ничего. Только гоняться. А где проходят лучшие гонки мира? Правильно. В Формуле–1. Правда, парня с улицы туда никто не возьмет, а купить место денег у меня не было. Следовательно, их нужно было раздобыть. Я мог бы продать свой БМВ, но какой бы я был гонщик без машины? Тогда–то я и вспомнил про стритрейсерские гонки и главный приз. Зная, что не могу проиграть, я выигрывал гонку за гонкой и стал королем улиц.

Дальше было дело техники. Продать одну тачку, деньги положить на счет, приехать в Монреаль и купить место. Правда, на Формулу–1 мне не хватило денег и пришлось начинать с Формулы–3.

Кэтрин лежала, раскрыв рот от удивления. Вся жизнь Джека за несколько минут пролетела у нее перед глазами, все его переживания и чувства. Она бы никогда не подумала, что можно чувствовать так глубоко.

– Мы сами с тобой все испортили, Джек. – В голосе Кэтрин сквозила грусть. – Как жаль, что слишком поздно все исправить.

Туман медленно заволок сознание Кэтрин, дрейфовавшей где–то в воздушно–солнечных заводях. Так она и уснула, крепко обнимая Джека и прижимаясь щекой к его груди.

Когда Кэтрин проснулась, то не сразу поняла, где находится. Она не любила сразу открывать глаза, поэтому не до конца проснувшийся разум рисовал ей уютную комнату в Сиднее. Лишь спустя несколько секунд в голове вспыхнули ослепительные и обжигающие картины произошедшего, в которых Кэтрин сливалась с Джеком в единое целое. По телу пошли приятные мурашки от воспоминаний, и девушка, наконец, ощутила в своих объятиях теплое тело. Она открыла глаза и увидела Джека: спящего, с закрытыми глазами и чуть приоткрытым ртом. Он слегка посапывал во сне, от чего в Кэтрин рождалось еще больше чувств.

Девушка приподняла одеяло и оседлала Джека. Ее волосы защекотали его голую, равномерно вздымавшуюся грудь. Кэт принялась покрывать ее нежными поцелуями, и Джоунс зашевелился.

– Просыпайся… – Кэтрин ласково куснула его за ухо.

Джек с явной неохотой открыл глаза, но при виде сидящей на нем обнаженной Кэтрин сонно заулыбался.

– Доброе утро, Разноглазая, – шепнул он, заправляя ей за ухо прядь волос и притягивая к себе.

– Доброе утро, Джек.

Долгим утренним поцелуем дело не ограничилось, страсть вспыхнула между ними снова, но уже не такая жаркая, как вчера, а наполненная глубокой нежностью, пришедшей на смену животным инстинктам.

– Джек? – тихо позвала Кэтрин, утыкаясь лицом ему в плечо и обнимая. – Сколько у нас есть времени?

Оба знали, что им придется расстаться. Вернуться туда, откуда они приехали.

Джек убрал волосы с ее лица и вздохнул.

– Несколько дней…

– Джек? – вновь тихо шепнула Кэтрин.

– Что?

– Это будут самые счастливые дни в моей жизни.

Они крепко обнялись и очень долго лежали так, пока Кэтрин не завозилась.

– Джек?

– Что?

– Я есть хочу, – голос прозвучал чуть виновато.

– Я тоже, – признался парень. – Просто умираю с голоду.

– Давай закажем пиццу?

Джеку идея понравилась, и пока он отыскивал в интернете номер доставки, Кэтрин сладко потянулась и встала. Надеть ей было совершенно нечего. Не вчерашнее же платье?

Старые футболки Джека, пролежавшие в шкафу три года, отпадали сразу. А значит, оставался только один вариант: Кэтрин подняла с пола рубашку Джоунса и с наслаждением вдохнула горьковатый аромат его духов.

– Эй! – возмутился парень. – А я что надену?

Кэтрин показала ему язык и отправилась в ванную, приводить себя в порядок. Слив несколько литров ржавой воды, девушка умылась и причесалась пальцами. В ванной, как она и ожидала, ничего не было: только дохлый таракан на полочке для шампуней.

От пыли чесалось в носу. Хоть Джек и вывез все из квартиры, Кэт не сомневалась, что хоть что–то здесь осталось, поэтому полезла под ванную. Там она нашла то, что искала: порошок и большой кусок мыла.

Девушке было не впервой наводить уборку, и раз уж она собиралась здесь остаться на какое–то время, следовало очистить жилище от противной пыли.