Лесия Корнуолл - На этот раз – да!

– Прячься! – сквозь зубы приказал Натаниэль, кладя руку на эфес своей шпаги.

На этот раз Майри не колебалась и поспешила куда-то через кухню. Он видел, как она пробежала по саду к берегу озера, потом исчезла из виду за прибрежными скалами… почти одновременно Натаниэль услышал английскую речь, и по каменным плитам пола зацокали подошвы кованых сапог.

Схватив полупустой кувшин эля, Натаниэль вышел из кухни. Трое солдат в красных мундирах направили на него штыки, но тотчас опустили оружие, увидев его форму.

– Какого дьявола вы тут делаете? – спросил капитан, приведший отряд вандалов.

Натаниэль изобразил хитренькую усмешку:

– То же что и вы, полагаю. Ищу что-нибудь путное, чтоб потом продать можно было…

Капитан слегка успокоился.

– Тут кто-нибудь есть?

Натаниэль пожал плечами:

– Замок был уже пуст, когда я пришел, а было это уже несколько часов назад.

– А где ваш отряд? – прищурился капитан.

– Я заблудился в горах и отстал. – Натаниэль припал к горлышку кувшина. Затем довольно убедительно разыграл опьянение: – В з-здешних Богом п-проклятых горах заблудиться проще простого. А потом случайно набрел… вот… на этот замок.

– Вы избежали чертовской опасности! Вам могли перерезать горло, словно ягненку. Горы кишат кровожадными повстанцами. Утром мы застрелили троих, а после повесили возле их лачуг, которые они именуют «домами». Свиньи живут лучше!

Капитан подал знак солдатам, и те разбрелись по замку в поисках наживы. Натаниэль слышал, как бьется тонкий фарфор, как жалобно трещит ломаемая мебель. Вскоре они возвратились, волоча какие-то сундуки, неся бутылки эля и оловянную посуду.

– Грузите все побыстрее на подводы! – командовал капитан. – Золота не нашли? А каменьев? Серебра? А вы? – спросил он, обращаясь к Натаниэлю.

…Ах, как ему хотелось задушить капитана голыми руками! Но он лишь криво усмехнулся и вывернул карманы:

– Ни фартинга… Наверное, уволокли все с собой. Даже эль вон… прокис.

Офицер сощурился, затем подозрительно огляделся.

– И тут не было никого? Ни женщин, ни детей, ни стариков?

В окно Натаниэль видел, как солдаты рыщут по саду, и сердце его останавливалось. Ладонь его незаметно легла на эфес шпаги. Затаив дыхание, он ждал, что вот-вот раздастся женский крик, и тогда он…

Однако солдаты вернулись ни с чем.

– Никого! – отрапортовали они.

Натаниэль взглянул капитану в глаза:

– Я же говорил – никого…

Капитан смачно плюнул на пол:

– Должно быть, этих скотов кто-то предупредил. – Потом повернулся к своим солдатам: – Хорошо, забирайте что есть, а потом спалите это чертово гнездо, сержант! И чтоб якобинским подонкам некуда было возвращаться!

Алек сидел за столом в кабинете Элеанор в замке Дандрамми. Первое, что отметил Кит, войдя, что граф Гленлорн чересчур могуч в сравнении с маленьким, изящным и женственным столиком.

Граф терпеливо дождался, пока Гленлорн соблаговолил взглянуть на него. Взгляд этот, правда, не предвещал ничего хорошего. Алек оглядел Кита с головы до ног, впервые видя его одетым как подобает. Лорд Россингтон был облачен в белоснежную крахмальную сорочку, его идеально сидящий сюртук был благородного темно-синего цвета, бриджи из тончайшей буйволовой кожи безупречны, а туфли начищены до зеркального блеска. Он снял с головы бобровую шапку и сунул ее под мышку, одновременно отвесив поклон. Лесли заверил Кита, что он выглядит именно так, как надлежит английскому графу, однако мрачный взор Гленлорна неопровержимо доказывал, что произвести на него благоприятное впечатление не так-то легко…

– Вы изъявили желание меня видеть, – твердо сказал Гленлорн, сцепив пальцы.

Глядя на его руки, граф неким сверхъестественным чутьем уловил, что Гленлорн с куда бóльшим наслаждением сомкнул бы свои ручищи на его горле. Непроизвольно поправив воротник, Кит присел на стул, хотя хозяин не предложил ему этого.

– Надеюсь, вы не пострадали в результате… м-м-м… приключений в замке? – спросил Алек.

Кит бы не рискнул этого утверждать. Последнюю пару ночей он дурно спал, согласившись с требованием Гленлорна два дня повременить с визитом в Дандрамми, чтобы «продолжить дискуссию». Алек не скрывал, что ему нужно время, чтобы все хорошенько обдумать. И вот Кит наконец-то здесь, а когда щекотливое дело будет улажено, он проспит неделю кряду, Бог даст, обнимая Меган…

– Я хочу просить у вас руки вашей сестры Меган, – перешел Кит к делу, не ответив на вопрос графа.

Лицо Гленлорна налилось свекольным румянцем:

– Вы делаете это из соображений сохранения вашей чести?

Кит гордо вскинул голову:

– Отчасти. Меган станет графиней…

– Думаю, ей наплевать на все титулы мира.

– Вы колеблетесь, потому что я не шотландец? – спросил Кит.

– Отчасти, – передразнил его Гленлорн. – Вы что-нибудь слышали об Ичэнне Ренни?

У Кита запершило в горле.

– Слышал.

– Ну, тогда вам и без меня известно, что титул для нее ничего не значит. Меган – самая романтичная и сентиментальная из моих сестер. Алана – та весьма рассудительна и принимает лишь тщательно обдуманные решения. Уверен, она сделает прекрасную партию. Но Меган слушается лишь собственного сердца, а это не всегда безопасно. Ичэнн – не первый юноша, с кем сестра нафантазировала себе любовь. Но свою родину Меган любит куда более преданно и верно. Сомневаюсь, что она была бы счастлива в Англии.

Кит с трудом сглотнул. А вдруг Гленлорн ожидает, что он прямо сейчас объявит о своей пламенной страсти к Меган? Но он даже ей пока не признался в любви и не сделает этого, если она все еще любит своего Ичэнна…

– Я сделаю все возможное, чтобы она была счастлива, но если она по-прежнему любит Ичэнна, а вы не станете противиться их союзу, то я…

– У Ичэнна теперь есть Грейс[13], – объявил Гленлорн.

…Грейс? Благодать? Это еще что означает? Это некая непереводимая игра гэльских слов? Или это значит, что Гленлорн благословляет союз Меган с женихом?…

– Меган никогда не станет правильной графиней, – тем временем продолжал Гленлорн. – Ну, по крайней мере типичной английской графиней. Хотя Деворгилла, несомненно, одобрит сей союз.

Брови Кита изумленно поползли вверх:

– Разве ее одобрение может повлиять на исход нашей беседы? Я полагал, что решать нам троим: вам, мне и Меган.

– Так-то оно так, однако этот брак – семейное дело. А теперь объясните: если вы хотите взять в жены Меган, к чему был обряд скрепления рук?

Кит подался вперед:

– Ни она, ни я не желали тогда связывать себя узами брака. Меган хотела спокойно дождаться возвращения Ичэнна, а я не хотел, чтобы меня окрутила какая-нибудь… – Кит вовремя прикусил язык, с которого готово было слететь соленое словцо. Гленлорн, казалось, был ошарашен. – Если бы вы познакомились с моей сестрой Арабеллой, то поняли бы меня. У нее, похоже, самый несчастливый во всей Англии брак. Ну, если не считать ее супруга. Должен сознаться: вдовствующая графиня Гленлорн сделала мне брачное предложение, и я ответил ей отказом.

Гленлорн выпучил глаза:

– Что-о? Деворгилла хотела выйти за вас?

– Она хотела, чтобы я взял в жены Меган! Тогда мы впервые с ней встретились, и волосы у нее были… – Подняв руки над головой, Кит попытался изобразить карикатурную прическу, которую в тот вечер соорудили на голове у девушки. – Тогда я еще совсем не знал ее… А когда волосы ее струятся по спине, она прекрасна… Когда ходит по холмам этой своей волшебной походкой… А какой огонь у нее в глазах! В этих невероятных, колдовских глазах… – Спохватившись, Кит понял, что Гленлорн смотрит на него во все глаза, и обуздал свой порыв. – Разумеется, если она предпочитает выйти замуж за кого-то другого по любви, я не смею стоять у нее на пути, – мрачно закончил он.

– Полагаю, мне нужно переговорить с Меган, – пробормотал Гленлорн. – Или моей жене… потому что я, дьявол меня побери, уже ни черта не понимаю!

– Все просто. Я отменю свое предложение, уеду в Англию тотчас, как только узнаю, что сердце Меган принадлежит другому… Да пребудет благодать с этим человеком! – Он достал из кармана конверт и швырнул его на стол. – Вот мой свадебный подарок для Меган. За кого бы она ни вышла – за меня или за другого. Это Глен Дориан.

– Ты даришь ей развалины?

Улыбнувшись, Кит извлек из другого кармана фляжку, отвинтил крышечку и протянул сосуд Гленлорну:

– Я дарю ей сокровище…

Вскарабкавшись по крутому склону горы, Натаниэль тихо свистнул. Из зарослей вереска вмиг показался Руарид – теперь он был выше ростом, но сильно похудел, и глаза его заметно ввалились. Юноша робко улыбнулся. Следом показался еще один мальчик, куда младше.

– Ты Дункан, я угадал? – Натаниэль взъерошил темные волосы ребенка и дал ему кусочек сахара.

Ребенок сразу сунул его за щеку и убежал.

– Как она? – спросил Натаниэль Руарида.

– Она сильно изменилась с тех пор, как потеряла малыша. Ты привез новости?

Натаниэль вручил мальчику мешок – там лежали бекон, овес, сушеная говядина и немного муки. Это было все, чем он смог разжиться.

– Нет, – отвечал он. – О Конноре по-прежнему нет известий.

Юноша погрустнел. Натаниэль знал, что Руарид во всем винит себя. Если бы не его выходка в день битвы, Коннор был бы у себя в замке Глен Дориан. Однако Натаниэль знал и то, что за ним все равно рано или поздно пришли бы солдаты и им наплевать было бы, якобинец он или нет. Лэрда арестовали бы или повесили прямо во дворе, а потом убили бы всех, а жену его обесчестили бы прямо у него на глазах… Такое происходило сплошь и рядом по всей горной Шотландии. А оставшиеся в живых умирали от голода.

Натаниэль шел вверх по склону вместе с Руаридом, по направлению к пещере, где все еще скрывались жалкие остатки клана Макинтошей из Глен Дориан. Людей оставалось около двух дюжин, их с каждым днем становилось все меньше, хотя Майри всеми силами старалась сплотить их, согреть, накормить и вселить надежду в их сердца. Но они все равно уходили, уверенные, что смогут обрести лучшую долю, понимая, что здесь у них нет будущего. Они смирились с тем, во что Майри отказывалась верить. Коннор Макинтош канул в небытие – он почти наверняка погиб. Он просто растворился, исчез. Теперь Натаниэль точно знал, что в Англии его нет. Его имени не было в списках казненных или переправленных на юг.