Паула вышла на центральной станции и направилась к улице Свеавэген. Перейдя дорогу на красный свет, она издалека увидела Ракель, которая нетерпеливо переступала с ноги на ногу у входа в SIDA[1]. Паула прибавила шагу и, запыхавшись, подбежала к Ракели:

– Поверишь, если я скажу, что поезда в метро стояли?

– А что мне остается?

– Это правда.

– Половина обеда прошла. – Ракель посмотрела на часы, будто не знала, который час.

– Пойдем куда-нибудь поблизости. И в следующий раз я зайду за тобой на работу. Вот это место хорошее? – Паула кивнула на вывеску ресторана, расположенного совсем рядом.

– Нормальное.

– Тогда пойдем туда.

Они вошли и положили одежду на стулья у свободного столика.

– Пожалуйста, не сердись! Поезда в самом деле встали.

– Да, да, верю. Что ты будешь? – Они посмотрели на меню, вывешенное на стене.

– Мне, наверное, хватит бутерброда. С хумусом.

Паула заплатила за бутерброд и большую чашку кофе латте. Ракель заказала блюдо дня и бутылку минеральной воды. Они сели за столик.

– Ты уже получила ответ? – спросила Ракель, наливая воду в бокал.

– Об учебе? Нет, наверное, ответят нескоро.

– Как ты думаешь – поступишь?

– Понятия не имею.

– А хочешь поступить?

Паула вздохнула:

– Понятия не имею…

Она рассказала о заявлении, отправленном по телефону несколько дней назад, пусть Ракель не думает, что подруга уж совсем бездельница. Ракель, правда, не выразила той же радости, что и Анита, но все же назвала это «шагом в верном направлении». Паула не стала уточнять, какое направление имелось в виду, но решила, что Ракель ее поощряет – так аплодируют родители, когда малыш впервые сам завяжет шнурки.

Принесли заказ Ракели, и Паула надкусила бутерброд.

– А что сказал Юхан? – спросила Ракель.

– Ничего. Я ничего ему не рассказала, но ведь он и так не хочет вмешиваться…

– Вмешиваться?

– Да, он понимает, что я сама должна принимать решения в жизни. Разве не так? – Паула вопросительно взглянула на Ракель. Не надо было затевать этот разговор, взгляды Ракели ведь ей известны.

– Нет. Я так не считаю. У тебя лучший в мире парень… – Ракель умолкла, глядя в тарелку с лососем в имбирном маринаде, – …который готов сделать для тебя все что угодно. Который годами ждет твоего возвращения из бесконечных поездок! – Ракель распалилась вовсю. – А ты даже не считаешь нужным уведомить его о планах на ближайшую неделю!

– Если бы у меня только были планы… – пробормотала Паула.

– Не выкручивайся!

– Я и не выкручиваюсь, просто такие у нас отношения. – Паула пожала плечами.

– И вам это нравится?

– Да…

– Обоим?

– Не знаю, – вздохнула Паула, – спроси Юхана. – Она взглянула на Ракель. – Когда это ты, кстати, стала таким экспертом по части отношений?

Ракель покраснела.

– Дело в уважении.

– Да, да, я уважаю Юхана. Если ему захочется поехать за границу – пусть едет. У каждого своя…

– …жизнь. Да, ты всегда так говоришь.

Ракель немного успокоилась. Ее вообще-то мало что возмущало, разве что несправедливость, и в данном случае она очевидно усмотрела именно ее. С какой стати, Паула не совсем понимала.


После еды Ракель заказала чашку кофе, а Паула – пирожное «негр», которое она, вовремя заметив укоряющий взгляд Ракели и поправившись, назвала «шоколадным».

– Видела на днях Хелену, – сообщила Ракель.

– Хелену Форсберг?

– Форсман. Да, именно ее.

– Ясно. И как она?

– Кажется, неплохо. Она сменила работу. Теперь работает в какой-то продюсерской фирме. – Ракель всем своим видом показала, что не знает, что это за фирма, да и не особо интересуется.

Знакомство с Хеленой было шапочным. Паула впервые встретилась с ней в самолете на пути из Лондона шесть лет назад. Хелена летела бизнес-классом, о чем успела напомнить не меньше десяти раз в течение полета. Необходимости в этом не было, ее статус был очевиден для каждого пассажира. Возможно, Хелена желала таким образом подчеркнуть разницу между собой и Паулой, которая угодила на место рядом с Хеленой из-за ошибки при оформлении заказа. Как бы то ни было, соседство стало приятным, когда Хелена нашла в лице Паулы отличного слушателя, онемевшего от бесплатного шампанского. Хелена пересказала всю свою биографию относительно быстро, поскольку ничего примечательного там не было. Оставшееся время она посвятила рассказу о своей работе в издательском бизнесе, суть которого Паула так и не поняла, уяснив лишь, что, если верить Хелене, работа у нее очень важная.

Когда они пошатываясь вышли из самолета в аэропорту Арланда, Хелена доверительно сообщила Пауле, что никогда раньше не летала бизнес-классом и что костюм, весьма неважно на ней сидящий, куплен по дешевке в «Хеннес и Мауриц». Но добавила, что это лишь временно. Главное, объяснила она, видеть себя непоколебимо успешной женщиной в костюме от «Армани», с сумкой от «Гуччи», набитой карточками «Дайнерс Клаб» и визитками интереснейших людей, занимающих дожности вроде исполнительного директора. «Визуализируй!» – сказала она, доставая из сумки (и в самом деле от «Гуччи» – купленной на первую зарплату) книгу. «Надо с чего-то начать!» – она протянула книгу под названием «Жизнь в лучах света» Пауле. «Отдашь, когда прочитаешь», – добавила она, написав номер телефона на форзаце переплета. Затем предложила Пауле доехать до города на такси: «Все равно фирма платит».

Паула, прочитав две главы, забраковала книгу и забыла о ней и ее владелице. Но через несколько недель встретила Хелену в кафе «Опера», после чего они стали изредко общаться. Так с Хеленой познакомилась и Ракель.

– Я сказала, что ты вернулась, и она просила позвонить. Погоди-ка, я записала ее телефон. – Ракель достала ежедневник и вырвала из него листок. – Надо думать, это рабочий.

Паула сунула листок в карман куртки.

– Помнишь, что завтра мы идем в кино с Анной? – спросила Ракель.

– Конечно. Что будем смотреть?

– Решим голосованием. Встречаемся в баре «Стурехоф» в шесть. А сейчас мне пора на работу.


Паула немного прошлась пешком, а затем на метро доехала до Мариаторьет. Когда она проходила мимо газетного киоска, к ней снова подошел мужчина в потертой ветровке и попросил пару крон. Пары крон у Паулы и на этот раз не оказалось.

Едва она вернулась домой, как позвонил Джеронимо. Паула прикинула, что в Нью-Йорке теперь десять часов утра. Джеронимо, вероятно, звонил с работы. Она обрадовалась, и не только потому, что его звонок избавлял Юхана, а вернее, их с Юханом – от расходов на международный разговор, но и потому, что действительно соскучилась по Джеронимо.

– Honey![2] – почти кричал он в телефонную трубку. – Это я!

– Кто? – Паула не удержалась от соблазна слегка поиздеваться.

– Кто? – Джеронимо изобразил обиду. – Паула, это же я! Ты забыла меня? Джеронимо!

Паула представила, как он задирает подбородок, встряхивая волосами.

– Джеронимо? Погоди-ка, тот, у которого позолоченная гостиная? – Перед отъездом Паулы Джеронимо успел завершить золотой интерьер гостиной. Нелепая идея: дизайн не выглядел привлекательным даже на страницах журнала.

– Фу, это уже позади, – фыркнул он. – То был не я – слишком поверхностно! Золото радует глаз, но не душу.

– И что же радует твою душу теперь?

– Благовония! Интерьер должен состоять не из мебели, а из ароматов. Представь, как легко менять дизайн при смене настроения! Устал после работы – чуть-чуть бодрящей герани или корицы. А что скажешь о лаванде в спальне – засыпаешь на прованском лугу!

– Интересно…

– Попробуй!

– Хорошо, что ты не продаешь наркотики, Джеронимо! – Паулу рассмешили его попытки убедить ее.

– No hope for dope[3], – проскандировал он.

– Как ты? – спросила Паула.

– Супер!

– А Фрэнк?

– Замечательно. А как ты, малышка?

– Тоже отлично, – ответила Паула не задумываясь.

– Правда? Перед отъездом у тебя было другое настроение, – обеспокоено произнес Джеронимо.

– Ну, может быть, и не отлично… Нормально.

– Как дела у Юхана?

– У Юхана все хорошо, спасибо… – Она не успела договорить.

– А как дела у вас с Юханом?

Господи, ну почему всех так интересуют их отношения, раздраженно подумала Паула. Есть женщины, которых мужья годами избивают, и никто не вмешивается, а тут всего лишь потому, что она, Паула, именно сейчас не хочет выходить замуж и покупать в кредит дом за три миллиона – который ей, впрочем, никто и не продал бы, – каждый встречный считает себя вправе выражать свое мнение насчет ее личной жизни! Она вздохнула:

– We’re getting along…[4]

На этот раз вздохнул и Джеронимо:

– Значит, все без изменений…

– Все образуется. – Паула попыталась изобразить уверенность, хотя терпеть не могла убеждать других в том, в чем сомневается сама.

– Видел на днях Джейсона… – Джеронимо сделал эффектную паузу, и невольный вздох Паулы прозвучал особо отчетливо. – Он просил передать тебе привет.

Паула продолжала молчать.

– Еще он просил номер твоего телефона…

– Надеюсь, ты ему не сказал?

– What if?[5]

– What if? Ты с ума сошел? Ты дал ему номер? – Паула едва не плакала, и Джеронимо смилостивился.

– Нет.

– Точно?

– Точно. Я сказал ему, что ты переехала и что я не знаю ни нового адреса, ни номера телефона.

Паула выдохнула. В самый неподходящий момент. Большинство ее подруг, да и не только ее, были бы на седьмом небе от счастья, если бы такой мужчина, как Джейсон, попросил номер их телефона. Стильный, умный, веселый, успешный и, очевидно, влюбленный. Для Паулы это было слишком, учитывая, что она на протяжении трех месяцев отвечала на влюбленность Джейсона. Хорошо бы добавить – платонически. Но нет.