Папа и Анита. Дети еще маленькие.

Анна и Стуре, это ясно.

И все.

Ракель?

Юхан? Нет, только не Юхан! Его Паула видеть не желает. Хорошо, если он увидит ее, но это другое дело. Юхана Паула вычеркнула. Ракель пока оставила.

Хелена. Они не виделись с весны, но Хелена была одной из немногих стокгольмских подруг Паулы. На два лица, добавила она. Хелена непредсказуема.

Еще три. Джеронимо и Фрэнк – вряд ли. Разумеется, они с радостью разделили бы ее успех – или утешили бы в случае неудачи, но ожидать, что они прилетят из ЮАР, чтобы посмотреть фильм, в котором не поймут ни слова, было наивно. Паула еще раз просмотрела список. Приглашать ли Ракель? Паула скучала по подруге, и чем дальше, тем менее значительной казалась их ссора. Стоит ли из-за этого жертвовать подругой, с которой она знакома дольше, чем с остальными друзьями? Паула зачеркнула вопросительный знак рядом с именем Ракели. Пусть это станет их примирением. Если Ракель не захочет – ее дело: Паула, по крайней мере, попыталась. На два лица, написала она. Неизвестно, какие перемены могли произойти в жизни Ракели… Паула улыбнулась при мысли о Томми Винтерхеде. Может быть, все-таки…

Оставалось пригласить еще двоих. Она не обязана приглашать ровно десять человек, но мысль о том, что у нее не набралось нужного количества друзей, казалась унизительной. Паула подумала еще немного. Андерс Виксель? Хорошая мысль – Паула внесла его в список. Остался один. Паула покусывала кончик ручки. Всего один! Наконец она сдалась. На два лица, написала она рядом с именем Андерса. Вот так! Десять персон. Паула положила список в конверт и написала на нем адрес Санны Юсефсон.

Организация премьеры была поручена какому-то специалисту. Ходили слухи, что кроме приглашенных на фуршете будет полно знаменитостей. Ральфа это отнюдь не радовало:

– Какого черта их позвали! Это мой фильм, и мне совершенно не нужны все эти звезды мыльных опер, которые будут трепаться друг с другом и уплетать соленые палочки. Хотят посмотреть фильм – пусть покупают билет как все люди!

Паула согласилась, большей частью чтобы не портить себе настроение, но Ральф разозлился еще больше:

– Ты не обязана соглашаться со всем, что я говорю! У тебя что, нет собственных мыслей?

Последние недели были похожи на прогулку по проволоке. Паула утешала себя тем, что осталось совсем немного. Неудивительно, что Ральф капризничает и нервничает перед премьерой. Паула и сама не находила себе места. Как только все закончится, станет лучше. Непременно.

* * *

– Это невозможно.

– Что?

– Все это!

– Что – это?

– То, что невозможно!

– Невозможно?

– Ты должна переехать. Вот и все. – Ральф демонстративно уставился на Паулу, стоя посреди кухни. Он скрестил руки на груди. Полы халата, под которым ничего не было, разъехались. Паула невольно посмотрела туда. Заметив это, Ральф подтянул пояс, запахнув халат плотнее. – Ты славная и хорошая девушка, но я не понимаю, почему все так вышло!

– Как вышло? – Паула отметила про себя, что повторяет все, что говорит Ральф. Но своих реплик у нее пока не было.

– Что ты живешь здесь!

– Мм… но ведь ты сам…

– Допустим, – перебил ее Ральф. – Но теперь все иначе.

– Ты хочешь, чтобы я переехала?

– Да. – Ральф с облегчением вздохнул: наконец-то она поняла!

– Насовсем?

– А как ты думаешь?

– А мы с тобой?..

– Мы с тобой? Черт, не знаю! Сделаем перерыв. Или что-то в этом роде.

– В этом роде…

– Прекрати повторять за мной!

– Прости.

– Переедешь к отцу или… не знаю. Так продолжаться не может.

– Прямо сейчас?

– Прямо сейчас. – Ральф казался смущенным, но явно не собирался давать ей отсрочку. В кухне повисло долгое молчание, однако Ральф и не думал брать свои слова обратно. В конце концов он направился к двери. Паула осталась сидеть за столом. Молоко опустилось на дно чашки с остывшим чаем. Непривлекательное зрелище. – Я пошел. Хорошо, если к моему возвращению тебя не будет. – Он говорил спокойным, почти холодным тоном. – Жаль, что все так получилось, но, знаешь, надо полагаться на собственные чувства. Если не получается – значит, не получается.

Он пожал плечами, словно подчеркивая, что все происходящее имеет к нему лишь слабое отношение. Он такая же жертва, как и Паула. Может быть, он даже больше страдает.

* * *

Чемодан лежал на матрасе в спальне. Паула складывала в него одежду, одну вещь за другой. Словно закапывая гроб. Слезы испарились, высушив кожу на щеках. Глаза щипало.

Последняя вещь, темно-красный халат, с трудом уместилась в чемодан, и Пауле пришлось усесться сверху, чтобы застегнуть замок. Она позвонила отцу, чтобы предупредить. Он предложил приехать за ней в город, но Паула отказалась. Чемоданы были тяжелыми и неуклюжими, затаскивать их в электричку, а затем вытаскивать будет адски сложно, но помощь Пауле не требуется. Она сама понесет свой крест, и точка.

Спустя два часа Паула вышла из здания вокзала. Отец вопреки обыкновению ждал ее не рядом с машиной, а у самого входа. Он схватил чемоданы прежде, чем Паула успела возразить.

– Надо было мне приехать за тобой. Как же ты тащила эту тяжесть?

– Ничего, – буркнула Паула. Перетаскивая чемоданы от поезда к выходу, она уже успела вспотеть и разозлиться.

В машине Паула сидела молча. Отец пытался говорить о погоде: выпал первый снег, но явно ненадолго. И все же здесь, в пригороде, снега больше, подумала Паула. В городе тонкий белый покров всего за пару часов превратился в серые лужи.

В доме было тихо: дети в школе, Анита подрабатывала в магазине одежды. Включив кофеварку, отец решился наконец задать вопрос:

– Значит, с Ральфом… все закончилось?

Паула ответила не сразу.

– Думаю, да, – произнесла она в конце концов.

Отец достал чашки и налил кофе.

– Хочешь шафранную булочку? – спросил он, указывая на морозильник. Паула покачала головой. – Как ты? – спросил он, доставая булочку для себя и разогревая ее в микроволновке. Аромат шафрана наполнил кухню, и Паула пожалела, что отказалась.

– Пустота, – ответила она и отпила кофе.

– Как долго вы?..

– Недолго. С тех пор, как Юхан…

Отец кивнул.

– Послушай… – Он, немного помолчав, неуверенно взглянул на Паулу: – Все наладится, вот увидишь.

Что наладится? Отношения с Ральфом? Жилье? Работа?.. Конечно, конечно, все наладится. Все. Само собой.

– Я отнесу вещи в гостевую комнату, – сказала Паула, вставая из-за стола.

– Я принесу тебе белье.

Отец тоже встал. Паула жестом остановила его.

– Не спеши. Можно и попозже. Я все равно не лягу прямо сейчас.

Паула втащила чемоданы на второй этаж и открыла дверь в комнату для гостей. Небольшую и опрятную, как номер в гостинице. На окне даже стоял цветок в горшке, хотя жили в комнате редко и дверь большей частью была заперта. Паула присела на кровать. И некоторое время так и сидела, ссутулившись и не зная, что делать дальше. В конце концов она легла на цветастое покрывало, положив под голову диванную подушку.

Теперь она одна. Если не считать недель до переезда к Ральфу, такого не было на протяжении восьми с лишним лет. Что в таких случаях делают? После расставания с Юханом у Паулы по крайней мере была работа, фильм и еще Анна и Ракель. Теперь же у нее почти ничего не осталось. Гостевая комната в пригороде и два кое-как упакованных чемодана с вещами.

Паула обнаружила, что плачет, лишь увидев мокрые пятна на подушке. Повернувшись на бок, она закрыла глаза. Она так устала. Так устала.


Ее разбудил осторожный стук в дверь. В комнате было совершенно темно, и поначалу Паула не могла понять, где находится. Затем папин голос произнес:

– Старушка, еда готова. Ты не спишь?

Паула села на кровати, пытаясь отыскать выключатель.

– Угу, сейчас приду, – еле внятно отозвалась она.

Папины шаги удалялись вниз по лестнице. Паула почувствовала вкусный запах. Она вышла в коридор и направилась в ванную. На бледном лице отпечатались складки подушки, волосы взъерошены. Паула ополоснула лицо холодной водой и взяла немного зубной пасты, чтобы освежить дыхание. Затем спустилась в кухню.

Папа и дети уже сидели за столом. Ребекку и Александра, видимо, предупредили, что вести себя нужно спокойно: их реакция была гораздо менее бурной, чем обычно. Паула огляделась по сторонам:

– Где Анита?

– Она заходила домой, но снова ушла. По вторникам у нее курсы керамики, домой она возвращается к десяти.

– Когда мы спим, – уточнила Ребекка.

Паула кивнула.

– Садись, я положу тебе еды, – сказал отец.

Паула присела рядом с Александром на деревянную скамью, которая, очевидно, призвана была создавать в кухне деревенскую атмосферу. Над скамьей висело вышитое панно, изображавшее рождественских гномов, а на окне красовался рождественский подсвечник, окруженный звездами. Паула как-то забыла, что скоро Рождество. Ральф был не из тех, кто покупает гиацинты в горшках и украшает окна искусственным инеем. И вот Паула сидит в кругу семьи под вышитыми крестиком словами о том, что «Рождество несет нам радость». Ага-ага.

– Передай Пауле пюре, Александр, – велел отец.

А Ребекка придвинула Пауле блюдо с жареной колбасой.

– Ты, наверное, проголодалась?

Паула не хотела обижать отца и положила себе еды, хотя вовсе не была голодна. Дети рассказывали о школе, а отец поделился печальной новостью, услышанной от соседа, которому пришлось усыпить собаку, попавшую под велосипед. Сообщение вызвало определенный интерес, и Ребекка с Александром сошлись во мнении, что усыплять надо тех, кто сбивает собак. Никто не спрашивал Паулу, как у нее прошел сегодняшний день.