– Можно прийти с вещами завтра?

– Конечно, я дома после четырех – заказала прачечную…

– Хорошо, приду после четырех. – Паула хотела закончить разговор, но Ракель остановила ее.

– А что ты будешь делать дальше?

– С жильем?

– Угу.

– Не знаю, – честно ответила Паула. – Пока что я успела найти временное решение. Посмотрю, какие квартиры сдаются, буду читать объявления, поговорю с людьми. Поглядим, может, что-нибудь и найдется. Обязательно найдется.

– Я спрошу на работе. Многие надолго уезжают за границу – может быть, кто-то сдает жилье.

– Спасибо тебе.

Возникла пауза.

– Как ты? – спросила Ракель более мягким тоном.

Этого было достаточно, чтобы Паула снова перестала владеть собой.

– Дерьмово, – ответила она дрожащим голосом. – Чувствую себя совсем жалкой.

– Но всего этого можно было ожидать.

– Как это? – Паула искренне удивилась.

– Юхан столько раз давал тебе понять… столько лет.

– Разве?

– Паула, ты же не могла не заметить, что он недоволен положением вещей? Вы же несколько раз говорили об этом.

Паула почувствовала себя еще более жалкой, если это было возможно.

– Но… это было не всерьез, не как сейчас.

– Для него это, наверное, было всерьез.

Паула умолкла.

– Ты считаешь меня дурой?

– Нет. Конечно, не считаю. Но и его не виню. Он ждал и ждал, но ничего не менялось. Он должен был что-то сделать.

Паула не знала что сказать. Должен был? Она сглотнула, пытаясь избавиться от комка в горле. Собралась с силами:

– Я приду завтра, после четырех.

* * *

– Как здорово снова всех вас увидеть! Ну как, хорошо провели время? – Послышались утвердительные возгласы. – Вот и славно! – продолжал Ральф. – Тогда я могу сообщить, что мы, – он взглянул на Сванте, – чертовски довольны проделанной работой. Некоторые вещи оказались даже лучше, чем я думал. Если мы будем продолжать в том же духе, нас ждет невероятный успех! – Некоторые из присутствующих присвистнули и слегка зааплодировали, но вскоре все утихло.

Паула разглядывала Ральфа, который анализировал работу, проделанную в течение последних недель, и раздавал задания. Он казался увлеченным, размахивал руками и носился по студии. Шевелюра лежала неровно, с одной стороны волосы замялись, словно Ральф только что встал с постели. Интересно, с чьей, невольно подумала Паула. Пару недель назад она видела Ральфа на фото в бульварной газете. Двадцатидвухлетняя аристократка и вправду уступила место другой, почти столь же юной красавице с ярко-красными губами и такого же цвета прядками волос. На мгновение Пауле показалось, что она видела ее раньше, но, возможно, дело было во внешности, которая вызывала подобное ощущение у всякого. «Просто друзья?» – гласила подпись, на всякий случай снабженная вопросительным знаком.

Казалось, Ральф был рад снова видеть Паулу.

– Моя новая звезда! – сказал он, обнимая ее.

Похоже, эта реплика больше относилась к нему, чем к ней. Главным здесь было слово «моя». Но Паула все же обрадовалась, такой прием нравился ей гораздо больше, чем «отксерь мне две эти папки и свари кофе».

– Некоторые сцены переделаны, – прервал Ральф ее мысли, встав рядом и продолжив объяснения. – Изменения небольшие, но мы переставили на другое место сцену в Италии, где к Лилиан приходит озарение. Она последует за скандалом Сандры в офисе. С точки зрения драматургии это более выразительно. Как вы – в первую очередь Паула и Генриэтта – увидите, в новой версии сценария изменены некоторые реплики, чтобы сохранить последовательность. Когда я закончу, Карина раздаст вам экземпляры.

Ральф остановился, вспоминая, что еще хотел сказать. Затем потер небритый подбородок:

– Костюмами займемся сегодня после обеда, завтра начинаем репетировать. Надеюсь, график у вас уже есть. – Ральф вопросительно огляделся по сторонам, взгляд остановился на Пауле. Та кивнула. – Отлично! Начинаем работу.

Репетиции оказались напряженными, как Паула и надеялась. Она часами не вспоминала о Юхане. После разрыва она говорила с ним всего один раз, в субботу, когда Ракель дала окончательное согласие. Набирая номер мобильного, она надеялась услышать автоответчик, но Юхан ответил сам. Паула как можно более кратко сообщила, что он может вернуться домой вечером воскресенья и что к этому моменту ее уже не будет. На вопросы о том, где она будет жить, Паула предпочла не отвечать, надеясь, что Юхан прочувствует свою вину, если не будет знать, нашла ли Паула пристанище. Он несколько раз повторил, что спешить не нужно – он может оставаться у Винсента еще пару недель. Паула пропустила это мимо ушей. Когда очередь дошла до неизбежного «может быть, лучше поговорить?», Паула выразила сомнение в целесообразности такой беседы:

– Разве нам есть о чем говорить?

– Конечно… например, о том, почему все так вышло…

– И что от этого изменится?

– Ничего.

– Что ж, в воскресенье после четырех меня не будет.

Паула положила трубку и принялась мысленно прокручивать разговор, обдумывая реплики, внушая себе, что она победила, порываясь перезвонить, останавливаясь. В результате она позвонила Анне, которая утешила ее и посоветовала несмотря ни на что поговорить с Юханом по-взрослому. Пожать друг другу руки и пожелать счастья на всю оставшуюся жизнь. Но Паула не питала иллюзий по этому поводу, прекрасно понимая, что такой разговор не закончится ничем хорошим.

Ракель также делала все возможное, чтобы отвлечь Паулу от мыслей о Юхане: предлагала пойти в кино, прогуляться. Когда она в конце концов предложила Пауле сходить вместе на аэробику, та не смогла удержаться от смеха. Не в таком уж она отчаянном положении! Но, чтобы не казаться слишком строптивой, она пару раз согласилась посмотреть взятые напрокат фильмы. Ракель великодушно позволила Пауле выбрать их самой, но, несмотря на это, нервно ерзала на диване всякий раз, когда речь заходила о несчастной и даже счастливой любви. Как будто ощущала свою ответственность за настроение Паулы.

Обе подруги почувствовали облегчение, когда Ракель уехала на конференцию в Мальмё. Вернуться она должна была не раньше воскресенья: раз уж она будет на юге Швеции, то навестит подругу в Лунде. Крохотная однокомнатная квартирка и в самом деле не располагала к совместной жизни – это стало особенно ясно за прошедшую неделю, и Паула с нарастающей тревогой думала, где ей жить дальше. Не хотелось злоупотреблять любезностью Ракели, но ни один из вариантов, которые она прорабатывала, пока не дал результатов.

Папа, подумала Паула. Можно пожить у папы. Там есть комната для гостей. Может, не так уж и плохо общаться с семьей, с Анитой… В следующую секунду Паула забраковала и этот вариант. Нужно найти другое решение.

* * *

– Когда? Сегодня вечером? – Паула собирала вещи, рассчитывая покинуть студию до начала дневных репетиций. В помещении были только она и Ральф. Он иронически развел руками:

– Возможно, чуть позже подойдет Сванте… Я просто хотел обсудить кое-что перед началом следующей недели. В спокойной обстановке. Но если ты занята…

– Нет, нет, я не занята, дело не в этом…

– Тогда, может быть, сразу и пойдем? Я проголодался.

На этот раз настала очередь Паулы развести руками:

– Конечно.


Ресторан не был заполнен даже наполовину, но таблички с надписью «заказан» украшали большинство свободных столиков, из-за чего официант снова и снова отчаянно оглядывал помещение. Все-таки перед ним был Ральф Брюгге. В ином случае он, несомненно, довольствовался бы вежливой констатацией факта: «К сожалению, мест нет». Внезапно рядом возник еще один мужчина – возможно, управляющий, – в строгом сером костюме и полосатом галстуке в тон темно-красной рубашке. Мужчина уважительно кивнул Ральфу и Пауле и с натянутой улыбкой обратился к официанту:

– У нас возникли трудности?

Официант пробормотал, что все столики заказаны, но мужчина в костюме тут же перебил его:

– Кажется, у нас только что освободился столик. Пожалуйста.

Он указал на заказанный стол у окна. Паула готова была направиться туда, но Ральф не двигался с места. Паула остановилась.

– Мы хотели бы сидеть вот там. – Он указал на столик в дальнем углу зала.

Мужчина в костюме немедленно отреагировал:

– Одну минуточку!

Он пристально посмотрел на официанта, который поспешил к столу, чтобы выдвинуть стул – очевидно, для Паулы. Ральф последовал за ней и занял место напротив.

Управляющий не оставлял их:

– Напиток за счет заведения?

– Сухой мартини. Для тебя, Паула?

– То же самое.

Официант и управляющий удалились. Происшествие привлекло внимание прочих посетителей ресторана, и Паула заметила, как некоторые пытаются незаметно обернуться, чтобы разглядеть известного режиссера. И наверное, его спутницу. Перед тем как покинуть студию, Паула успела подкрасить губы и расчесать волосы, но с одеждой ничего не поделаешь – переодеться ей было не во что. Ральфа же, казалось, ничуть не беспокоил его неряшливый вид. Паула не могла понять, какой смысл кроется в застиранной футболке с изображением Че Гевары: ирония или верность идеалам юности. Армейские же штаны и ботинки были на нем неизменно на протяжении всей прошедшей недели.

Паулу поражало противоречие между беспечной наружностью Ральфа и выбором ресторана. Заведение, конечно, квартального масштаба, но открылось относительно недавно, атмосфера здесь царила строгая, и отзывы ресторанных критиков, которые читала Паула, были исключительно хвалебными. Ральф мог бы сообразить, что в таком ресторане в пятницу вечером свободных мест не будет, но даже не подумал уходить, когда официант сообщил, что все столы заказаны. Какая уверенность в себе, подумала Паула с невольным восхищением.