– Любовная драма, – заметила Генриэтта. Паула вздрогнула: неужели заметно? – У Ральфа, – добавила Генриэтта, кивнув в сторону только что захлопнувшейся двери.

Паула вздохнула с облегчением, но, поймав взгляд Генриэтты, уловила в красивых карих глазах, как ей показалось, встревоженный блеск.

– Продолжим репетицию? – Пауле хотелось избавиться от этого нежелательного внимания.

– Конечно. Репетировать реплики можно при любых обстоятельствах, – ответила Генриэтта, открывая сценарий на тридцать четвертой сцене, которую предстояло репетировать согласно графику.


После обеда Ральф вернулся, уже приободрившись. Он даже попросил прощения за свой уход, но причину предпочел не называть. Остаток дня они безостановочно репетировали. Ральф с восторгом реагировал на удачные моменты и делал конструктивные замечания по поводу того, что ему не слишком нравилось. Лишь около шести Паула заметила, что рабочий день подходит к концу.

– Ну что ж, дорогие дамы, – сказал Ральф, взглянув на часы. – Не будем мучить вас понапрасну, дождемся начала съемок, – с ухмылкой добавил он, откладывая в сторону сценарий.

Все поблагодарили друг друга за проделанную работу. Ральф не составил компанию актрисам, когда те покидали студию: он подошел к телефону, и, прежде чем захлопнулась массивная дверь, Паула успела услышать, как Ральф, сидя на диване, говорит: «Мы закончили. Увидимся через полчаса в „Рише“? Отлично. Целую, до встречи!»

Юхан работал в вечернюю смену, и Паула радовалась, что квартира полностью в ее распоряжении. Они не ссорились с самого праздника, но атмосфера была далеко не мирной, и ни один не желал уступать другому права считать себя пострадавшей стороной. Паула исподволь восхищалась способностью Юхана стоять на своем. Раньше она не видела его с этой стороны и в какой-то момент даже подумала, что, пожалуй, он ее избаловал своей уступчивостью. Впрочем, в следующий момент она прогнала эту мысль. Если он не понимает, как отвратительно с его стороны было рассказывать при друзьях, что он едет в отпуск без нее, то она и не подумает сделать первый шаг к примирению. Мог бы и признать, что поступил как эгоист. Разве это так сложно?

Паула, сварив порцию спагетти, добавила кусочек масла и обильно посыпала блюдо черным перцем, за неимением прочих ингредиентов для соуса. Затем уселась на диван, прихватив сценарий и пачку овсяного печенья, которую забыла дома, как и все остальное, купленное к празднику. Паула читала реплики и пыталась запомнить их, используя рекомендации Генриэтты. Запоминать диалог целиком и в самом деле оказалось проще, чем зубрить каждую реплику по отдельности, как иностранные слова. Отложив сценарий, Паула почувствовала удовлетворение от проделанной работы.

До возвращения Юхана оставался час, и, представив себе его молчаливое обществе, Паула предпочла лечь спать. Погасив свет, она услышала, как в замке поворачивается ключ.


Вторник и среда прошли примерно так же. Паула и Юхан по-прежнему не разговаривали, поэтому, когда в четверг за завтраком Юхан пробормотал, что вернется к шести, Паула приняла это как жест доброй воли и ответила что-то вроде: «Я тоже. Могу приготовить ужин». Юхан недоверчиво взглянул на нее, но кивнул, принимая предложение.

Когда Паула вернулась домой, Юхан складывал выстиранное белье. Он поздоровался чуть более приветливо, чем в предыдущие дни, и Паула поставила пакеты с едой на разделочный стол. Из пакетов она извлекла две упаковки моцареллы и гроздь прекрасных спелых помидоров. Достав бумажный пакет со свежим хлебом и упаковку пармской ветчины, она заглянула в комнату:

– Я решила приготовить легкий ужин. Сегодня так жарко.

– Отлично, – ответил Юхан, укладывая выстиранные плавки в стопку аккуратно сложенной одежды.

У Паулы мгновенно испортилось настроение. Как это по-шведски! Начать собирать вещи за целых четыре дня до отъезда! Сама она всегда собиралась накануне и прекрасно себя при этом чувствовала. Паула немедленно прогнала возникший перед глазами образ сумки, до отказа набитой кое-как сложенными, а порой даже нестиранными вещами.

Едва Паула успела открыть упаковки с моцареллой и слить рассол, как раздался телефонный звонок. Трубка лежала рядом на столе, и Паула выругала себя за несообразительность, сперва крикнув: «Я возьму!»

– Алло, это Паула.

– Паула, это Анна.

– Анна!

У Паулы перехватило дыхание. Целую неделю она ждала звонка подруги, но до сих пор приходилось довольствоваться сообщением на автоответчике, обнаруженным по возвращении из шхер. Усталый голос Анны сообщал, что все хорошо, что они вовремя прибыли в больницу Дандерид, и что в 02.54 они со Стуре стали родителями маленькой девочки по имени Эбба.

– Как ты?! Как ты себя чувствуешь?! Как вы? Я столько о вас думала!

Последняя фраза не вполне соответствовала истине: конечно, Паула хотела знать, как все прошло, но большую часть ее мыслей занимали репетиции и ссора с Юханом. Как бы то ни было, она послала в роддом букет цветов, и Анне необязательно было знать, что на самом деле это заслуга Юхана, напомнившего, что подобный жест будет нелишним по отношению к лучшей подруге, только что родившей ребенка.

– Спасибо, все хорошо. Вчера вернулись домой. Нам жутко повезло, что нам позволили так долго оставаться в роддоме. Всего неделю назад там не хватало мест и мамочек отправляли домой через сутки после родов. Подумать страшно!

– А как малышка? Расскажи о ней! А роды, как прошли роды?

– Лучше, чем ожидалось: довольно быстро для первого раза, как я поняла. Но приятного, конечно, мало. Детей заводят не ради самих родов…

– А Эмма, как…

– Эбба… – поправила Анна изменившимся голосом, словно вот-вот заплачет. – Она удивительная. И мне плевать, что это штамп – она самый прекрасный в мире младенец! Жалкая, сморщенная, кожа красная, шелушится, и глаза черные-пречерные – смотрят на тебя так, что все остальное просто не имеет значения. – Возникла короткая пауза. – Кажется, у меня все еще какой-то гормональный сбой, дни без начала и конца… время летит, и я не мылась уже… уже очень долго, и ем, когда получается. Стуре, слава богу, следит, чтобы я регулярно питалась. – Тут в трубке послышался звук, похожий на писк зверька. – Вот она и проснулась. Я просто позвонила рассказать, что все хорошо. Придешь… придете к нам в гости?

– Ну конечно! Когда? – Паула бросила взгляд на Юхана, который сидел на диване и с любопытством слушал их разговор. – Юхан уезжает в воскресенье, – сказала Паула, – так что если вы хотите видеть нас обоих, то мы придем в субботу, иначе я появлюсь одна на следующей неделе.

– Нет, приходите вместе, Стуре обрадуется, если придет Юхан. Приходите после обеда, но не слишком поздно. – К концу разговора голос у Анны вновь стал привычным. – Только позвоните заранее, на всякий случай.

Когда Паула положила трубку, на кухне появился Юхан.

– Анна? – вопросительно произнес он.

Паула кивнула.

– Можем сходить к ним в гости в субботу, после обеда. Если ты хочешь идти со мной, конечно, – добавила она.

– Разумеется, – спокойно отозвался Юхан. – Помочь приготовить ужин?

* * *

В пятницу закончилась последняя репетиция, и Ральф собрал всю команду для обсуждения дальнейших планов.

– Съемки начинаются в понедельник, и я надеюсь, что Карина всем раздала расписание. – Ральф продолжал, не дожидаясь возражений: – Как вы наверняка поняли, весь июль мы будем работать довольно интенсивно, затем сбавим темп на несколько недель, а потом опять за дело. Я хочу успеть отсмотреть материал и, возможно, доработать сцены, пока за окном та же погода или по крайней мере то же время года. Для этого и нужен перерыв. Нам предстоят тяжелые дни, особенно для Генриэтты и Паулы, так что не обижайте их… – Съемочная группа засмеялась. – Большинство из вас работало со мной прежде и знает порядок действий, так что проблем быть не должно. Я очень доволен репетициями и уверен: фильм получится классный! – Раздались спонтанные аплодисменты. – В общем, до встречи в понедельник, отдохните как следует в выходные.

Затем группа стала расходиться, и Паула мало-помалу оказалась на улице. Жара по-прежнему стояла невыносимая, хотя прогнозы вот уже несколько дней обещали перемену погоды, и листва деревьев в Васа-парке начала желтеть от нехватки влаги.

Что ж, теперь начнется самое главное. Паула прислушивалась к себе, пытаясь обнаружить волнение, но не чувствовала ни малейшего намека на беспокойство. За две недели репетиций она успела проникнуться доверием к Ральфу. Он позволял им довольно свободно обращаться с текстом, словно полагаясь на способность актеров вникать в сюжет. Но стоило Ральфу сделать какое-то предложение или просто комментарий, как Паула начинала видеть Сандру совершенно в новом свете. Они репетировали сцену сначала, и Паула чувствовала, как образ наполняется новым содержанием и в результате получается совсем не таким, каким ей представлялся изначально.

Даже Генриэтта со всем ее опытом, казалось, прислушивалась к Ральфу. Она совершенно иначе реагировала на режиссуру, порой начиная спорить от лица своего персонажа, так что Ральф менял свое мнение, но чаще понимала режиссера с полуслова и принимала его замечания. С невероятным профессионализмом она отыгрывала нюансы – от вины к стыду, от радости к веселости. Паула с удовольствием наблюдала за тем, как Генриэтта управляется с эмоциями, и по дороге домой думала, неужели актриса так же владеет ими в обыденной жизни.

Вечером Юхан собирался встретиться с другом, и, хотя накануне обстановка на домашнем фронте чуть улучшилась, Паула отсрочке обрадовалась. Может, Ракель хочет прогуляться по городу? Едва вернувшись домой, Паула взяла в руки телефон.

– К сожалению, сегодня я занята, – ответила Ракель, не вдаваясь в подробности.