— Полагаю, ничего.

— Когда мужчина робок, он нуждается в подталкивании… Тихо, он возвращается! — Мэгги стиснула руку Сирины. — Если бы ты могла оставить нас ненадолго наедине…

— Хорошо, но… Выглядит так, что у него нет шанса.

Мэгги улыбнулась:

— Надеюсь, что не так:

— Вот. — Колл опустился на колени рядом с Мэгги и протянул ей чашку. — Выпей немного.

— Пожалуй, я все-таки приведу Гвен. — Сирина поднялась. Ни Мэгги, ни Колл не удостоили ее взглядом. — А может быть, и нет, — пробормотала она, оставив их одних.

Колл взял Мэгги за руку. Она казалась такой нежной и миниатюрной. Он чувствовал себя как медведь рядом с голубкой.

— Тебе очень больно, Мэгги?

— Нет, ничего. — Она смотрела на него из-под ресниц, удивляясь тому, что чувствует такую же робость, как он. — Тебе незачем так суетиться, Колл.

Глядя на нее, он вспоминал одну из красивых фарфоровых куколок, которые видел в Италии. Его желание прикоснуться к ней соперничало со страхом причинить ей боль.

— Я боялся, что не успею подхватить тебя.

— Я тоже. — Мэгги положила ладонь на его руку. — Помнишь, как несколько лет назад я упала в лесу и порвала платье?

— Да. — Колл судорожно сглотнул. — Я смеялся над тобой. Должно быть, ты ненавидела меня.

— Нет, я никогда не могла тебя ненавидеть. — Ее пальцы сплелись с его. — Вероятно, я была ужасной занудой. — Собравшись с духом, она подняла взгляд. — А теперь?

— Нет. — У него пересохло в горле. — Ты самая красивая женщина в Шотландии, и я… — Сейчас его горло не только пересохло, но, казалось, распухло вдвое, и воротник угрожал задушить его.

— И ты? — напомнила Мэгги.

— Я должен найти Гвен.

Она едва не закричала от разочарования.

— Мне не нужна Гвен, Колл! Неужели ты… неужели ты не понимаешь?

Колл все понял, глядя в ее темно-голубые глаза. Какой-то момент он казался пораженным громом, потом схватил Мэгги в объятия, подняв с кресла.

— Ты выйдешь за меня замуж, Мэгги?

— Я всю жизнь ждала, что ты об этом спросишь. — Она подняла лицо навстречу его поцелую.

— Колл! — Фиона шагнула в комнату. В ее голосе звучало неодобрение. — Так-то ты обращаешься с молодой гостьей в нашем доме?

— Да. — Он засмеялся и подошел к матери с Мэгги на руках. — Когда она соглашается быть моей женой.

— Понятно. — Фиона переводила взгляд с одного на другую. — Не стану притворяться удивленной, но… думаю, тебе следует воздержаться носить Мэгги на руках до свадьбы.

— Мама…

— Поставь девочку на пол.

Колл нехотя повиновался. Мэгги стиснула руки, но расслабилась, когда Фиона раскрыла объятия:

— Добро пожаловать в семью, Мэгги. Я могу только радоваться, что мой сын наконец проявил здравый смысл.

Сирина все еще не могла этому поверить. Заканчивая утреннее доение коров, она думала о сообщении Мэгги. Колл женится на ней!

— Что ты об этом думаешь? — спросила она безмятежную корову, покуда молоко стекало в ведро.

Конечно, пока никто не должен был об этом знать. Фиона настояла, что Колл сначала должен обратиться со своим предложением к Мак-Доналду, как требовали приличия, но Мэгги не смогла не поделиться новостью. У Сирины слипались глаза, потому что Мэгги разбудила ее раньше, чем пришло время вставать.

Было мало сомнений, что Мак-Доналд, которого ждали сегодня вместе с другими гостями, согласится на обручение. Мэгги была без ума от радости при мысли об объявлении о помолвке вечером на балу.

Она готова выпрыгнуть из туфель, думала Сирина, выжимая остатки молока из скучающей коровы. Колл расхаживал по дому, как петух с двумя хвостами. Покачав головой, Сирина отодвинула в сторону табурет для доения и подняла два ведра.

Конечно, она радовалась за них. Сколько Сирина помнила, Мэгги всегда мечтала выйти замуж за Колла. Она станет ему хорошей женой, успокаивая его наиболее радикальные импульсы и снисходительно относясь к безобидным. Она будет довольна, занимаясь прядением, работая иглой и воспитывая выводок крикливых детей. А Колл, как и их отец, будет предан своей семье.

Сама Сирина вновь утвердилась в решении никогда не выходить замуж. Она была бы никудышной женой. Не то чтобы она возражала против домашней работы и не хотела иметь детей, но ей не хватило бы терпения и послушания сидеть и ждать, кивать и повиноваться.

В любом случае, скажите, как часто кто-то находит себе пару, которую способен любить и уважать? Сирина полагала, что ее избаловал брак родителей. Согласиться на меньшее заставило бы ее чувствовать себя неудачницей.

Могла бы она выйти за кого-либо замуж, думала Сирина, покидая коровник, будучи влюбленной в Бригема? Могла бы отдаваться мужчине, постоянно думая о том, как это было бы с другим? Сознание, что она никогда не смогла бы стать частью жизни Бригема, а он — частью ее жизни, не меняло того, что творилось у нее в сердце. Пока она не сможет убедить себя, что любовь к нему умерла, ей придется оставаться одинокой.

Теперь это будет труднее, имея перед глазами Колла и Мэгги. Сирина балансировала с ведрами, поднимаясь на холм. Солнце пробивалось сквозь облака, растапливая последний зимний снег. Дорожка была скользкой, но вполне преодолимой для того, кто проделывал этот переход день за днем всю жизнь. Сирина двигалась не спеша, не ради осторожности, а потому, что ее мысли были далеко.

Нет, она не должна завидовать их счастью из-за того, что ей оно не суждено никогда. Это было бы недостойно, к тому же Сирина слишком любила их обоих. Но ее удивляло, как просто Мэгги добилась своего, всего лишь споткнувшись на стремянке.

А как Колл смотрел на Мэгги! Как будто она была изделием из драгоценного стекла, которое может разбиться при прикосновении. Как заставить мужчину смотреть на тебя таким образом? Конечно, она этого не хочет, напомнила себе Сирина. Но для разнообразия это может быть приятно.

Сирина услышала топот сапог по камню и, подняв взгляд, увидела Бригема, идущего к конюшне. Не дав себе время подумать, она изменила направление, чтобы они встретились. Принося молчаливое извинение за пролитое молоко, Сирина издала, как ей казалось, убедительный тревожный крик и соскользнула на землю.

Бригем тут же оказался рядом с ней — его лицо свидетельствовало о мрачном настроении.

— Вы ушиблись?

Это звучало скорее как обвинение, чем как вопрос. Сирина ощетинилась, но заставила себя доиграть свою роль. Она не совсем знала, как это делать, но помнила, что Мэгги использовала свои ресницы.

— Не знаю. Возможно, я подвернула лодыжку.

— Какого черта вы таскаете ведра с молоком? — Бригем наклонился, чтобы обследовать ее лодыжку. Сообщение, доставленное ему вчера поздно вечером, тяготило его, иначе он заметил бы грозный блеск, появившийся в глазах Сирины. — Где Мэлколм или эта пустоголовая Молли или остальные?

— Доение не входит в обязанности Мэлколма, а Молли и другие заняты подготовкой к приему гостей. — Все мысли о том, чтобы казаться хрупкой и женственной, мигом испарились. — Нет стыда в том, чтобы носить ведра, лорд Эшберн. Возможно, ваши утонченные английские леди не отличили бы коровье вымя от бычьих…

— Это не имеет отношения к моим английским леди, как вы изволили выразиться. Дорожки скользкие, а ведра тяжелые. Это занятие вам не по силам.

— Не по силам? — Сирина столкнула его руку со своей лодыжки. — Я достаточно сильная, чтобы делать то же, что и вы, даже более того. И я ни разу в жизни не поскользнулась на этой дорожке.

Бригем сел на корточки и окинул ее взглядом:

— Вы упрямы, как мул, не так ли, Рина?

Это было больше, чем в состоянии вынести женщина. Вскочив на ноги, Сирина вылила содержимое одного ведра на голову Бригема, прежде чем он успел этому помешать. Она стояла, покачивая пустым ведром, покуда он отплевывался парным молоком.

— Вот теплая молочная ванна для вашей нежной английской кожи, милорд.

Сирина подняла другое ведро, но прежде чем она выплеснула молоко в лицо Бригему, он схватил ее за руки. Его хватка была очень крепкой, но в глазах мелькали смешинки.

— Я бы отшлепал вас за это.

Вскинув голову, Сирина с растущим удовлетворением наблюдала, как молоко капает с его щек.

— Только попробуйте, сассенах.

— Сирина!

Вызов в ее глазах сменился беспокойством, когда она услышала голос отца. Сирина успела взять себя в руки, пока Иэн пробегал разделяющие их несколько футов.

— Отец. — Оставалось только повесить голову под его сердитым взглядом, ожидая худшего.

— Ты что, с ума сошла?

Сирина вздохнула. Так как она смотрела в землю, то не видела, как Бригем закрыл ее собой от отцовского гнева.

— Это все мой характер, папа.

— Это был несчастный случай, Иэн, — начал Бригем. Достав носовой платок, он вытер молоко с лица. — Сирина поскользнулась, неся молоко.

— Это не был несчастный случай, — возразила Сирина, которой даже в голову не пришло спасать себя подобным образом. — Я нарочно вылила ведро молока на лорда Эшберна.

— У меня есть глаза, и я это видел. — Иэн топнул ногой. Его лицо, черты которого были высечены будто из гранита, было грозным и волевым. — Я прошу прощения за отвратительный поступок этой девчонки, Бригем, и обещаю вам, что она будет наказана. Ступай в дом, Сирина!

— Да, папа.

— Постойте. — Бригем положил руку на плечо Сирины, прежде чем она осуществила позорное отступление. — Я не могу с чистой совестью позволить Сирине взять всю вину на себя. Я намеренно спровоцировал ее, назвав упрямой, как мул. Не так ли, Сирина?

Ее глаза блеснули, когда она подняла голову и тут же опустила ее, дабы отец не заметил отсутствие признаков раскаяния.

— Да.

— Вот видите. — Бригем выжал мокрый носовой платок, стараясь не думать о том, что скажет Паркинс. — Инцидент был следствием оскорбления, Иэн, и я счел бы услугой, если бы вы согласились замять дело.