Александра Соколова - Мы разминулись на целую жизнь.

Это было нечто новое. Супруги как будто поменялись ролями. Неожиданно для всех Кристина послушалась и, покачиваясь, удалилась из комнаты.

– Бред какой-то, – после долгой паузы прокомментировал Алексей, – Лиза, ты уже в курсе, что Женя хочет с тобой поговорить. Ты согласна?

– Да, – твердо ответила Лиза и посмотрела на Женю, – Идемте, погуляем?

– С удовольствием, – ответила немного удивленная Евгения, – Если ваша подруга не против.

– Подруга не против, – кивнула Инна, – Мась, я жду тебя дома не позже двенадцати.

– Договорились.

Лиза, никого не стесняясь, поцеловала Инну и прошептала ей на ухо:

– Масик, не сиди тут долго. Кристинка основательно набралась, и дело может кончиться плохо.

– В каком смысле? – прошептала в ответ Инна. Они стояли близко-близко друг к другу, и что-то очень нежное и уютное было в их позе.

– В смысле физиологии. Я пойду, мась… Люблю тебя.

– Я тоже. Удачи.

Женя проснулась от дикого шума. Неподалеку кто-то явно работал дрелью.

– Чёрт возьми, – выругалась она, зарываясь глубже в одеяло, – Уроды.

Теперь она поняла, чем отличаются московские гостиницы от таганрогских. Даже в обычной, больше похоже похожей на общежитие, «Молодежной», никто бы не посмел проводить ремонт в восемь утра. Самое удивительное, что сайт гостиницы «Таганрог» обещал самый высокий уровень обслуживания и комфортабельные номера. На проверку, класс обслуживания заключался в хамоватой дежурной и не самом свежем постельном белье. А комфортабельность – в виде отсутствия в номере даже обычного стакана.

Женя еще полежала немного, поглаживая живот и прислушиваясь к собственным ощущениям. Она знала, конечно, что ребенку еще рано начинать шевелиться, но ничего не могла с собой поделать.

Она вспомнила, как два года назад шла с Лизой по набережной и ловила себя на мысли, что банально завидует ей.

На часах уже было около одиннадцати, а разговор всё не клеился. Лиза и Женя старательно избегали упоминания о Лёке, словно забыв, что именно её хотели обсудить на этой прогулке.

– Мы тогда были настолько свободными, что аж дух захватывало, – рассказывала Женя, пытливо ощупывая взглядом легкую рябь залива и огни порта вдалеке, – После занятий убегали сюда, бродили прямо в джинсах вдоль линии прибоя, и спорили до колик. Вы же знаете – в двадцать лет каждый из нас считает себя самым умным, опытным и знающим. И, самое удивительное, это никогда не мешало дружбе. Мы искренне верили, что наша дружба – это навсегда.

– Но ведь так и вышло, – заметила Лиза, – С Кристиной вы до сих пор дружите.

– Разве это дружба? – горько улыбнулась Женя. – Мы встретились после долгой разлуки, большая часть нашей сознательной жизни прошла вдали друг от друга. И… Мы разговариваем, по-прежнему тепло друг к другу относимся, но мы другие теперь. Дружили те, старые, Женька и Кристя. А Евгения и Кристина подружиться еще не успели – слишком мало мы друг друга знаем.

– А кроме Кристины у вас еще есть кто-нибудь в этом городе?

– Нет. Только Кристя и Толик. К моменту моего отъезда здесь оставались они двое, Шурик и Лёка. Шурик теперь… не здесь.

– А Лёка? – сорвался голос, дрогнул, не смогла Лиза справиться с волнением.

– А о Лёке я хотела услышать от Вас. Давайте дойдем до порта и посидим в кафе? Кажется, там поблизости было заведение под названием «Старый Фазан».

– Просто «Фазан», – поправила Лиза, – Конечно, давайте. Я бы с удовольствием выпила чаю.

Они расположились на открытой веранде кафе. В Таганроге стояла жаркая погода, и было очень приятно подставлять лицо прохладному ветерку.

Услужливый официант расставил на столике чашки, чайник и тарелки с пирожными. Женя отвлеклась, глядя на виднеющийся вдалеке корабль – в темноте его было видно только за счет иллюминации, и почему-то создавалось ощущение, словно временная нить сместилась, и она снова оказалась в далекой студенческой юности.

– Что вы хотите знать о Лёке? – спросила Лиза. – Я не видела её несколько лет, и не знаю, что с ней сейчас.

– Расскажите с самого начала, – попросила Женя, – Не знаю, зачем мне это, но я хочу знать всё.

– Хорошо, – Лиза разлила по чашкам чай и задумалась, – Я никогда не могла сказать, что знаю её. Мы познакомились, начали встречаться, я полюбила её. А она… Поначалу была влюблена, конечно. Но потом, я думаю, ей просто было удобно со мной. Лёка работала тогда системным администратором, но основные источники её доходов были мне неизвестны – согласитесь, на зарплату сисадмина не купишь ни машину, ни квартиру. А всё это у неё было. Первый год нашей совместной жизни был чудесным. Мы жили как настоящая семья. Вот только с родителями моими были проблемы…

Лиза рассказывала, а Женя молча смотрела на неё, забыв про чай. Смотрела, и видела саму себя в прошлом. Она даже не заметила, как на глазах выступили слёзы, а к горлу подступил комок.

– И я ушла от неё. Она начала пить, опустилась, но я знала, что если вернусь – будет еще хуже. Не ей, конечно – мне было бы хуже. Но, впервые, я решила подумать о себе, а не о Лёке. Вы не представляете себе, как мне было тяжело. Потом она уехала из города. Вернулась какая-то другая, незнакомая. Нет-нет, всё не то я вам говорю, всё не так. До своего отъезда она была суровая, жесткая, эгоистка. И вернулась такой же, но начала пытаться что-то менять. Я ей поверила. Мы снова сблизились, провели даже однажды вместе ночь, но это ничего не изменило. Я знала, что если буду с ней – это рано или поздно кончится трагедией. И вышла замуж за Лёшу. А Лёка… Спустя некоторое время она снова куда-то уехала.

Как знакомо. Боже мой, как знакомо! Женя с ясной четкостью вспомнила свой отъезд из Таганрога, Москву, Петербург, Черноморье. И всегда, во всем, рефреном – Лёка.

– Она звонила мне весной. Грубила. Но мне показалось, что ей тяжело и больно. Не из-за меня, нет. Из-за чего-то другого. Больше о ней я ничего не знаю. Болит сердце за неё, но что сделаешь? Женя… Вы плачете?

– Да, – Женя улыбнулась сквозь слёзы и вытерла глаза, – Немного. Спасибо вам, что рассказали.

– Давайте уже на «ты», – пробормотала смущенная Лиза, – Получается, что заочно мы с вами знакомы много лет.

– Согласна. Кажется, наше время практически вышло. Идемте, я провожу вас домой.

По дороге они снова разговаривали. И снова. И снова. Смеялись собственным воспоминаниям и говорили наперебой.

– Ты не представляешь! Я её даже витамины насильно заставляла пить!

– Конечно, она сущий ребенок! Сколько раз домой приходила битая.

– А потом она сказала ему, что он мудак и её посадили на двое суток.

– И она проколола себе пупок! Представляешь?

– А потом еще…

Они опомнились только у Лизиного подъезда – остановились, резко прерывая хохот.

– Пойдем, – не задумываясь, предложила Лиза, – У нас переночуешь.

– Зачем? – удивилась Женя. – Я бы не хотела вам мешать.

– Да ладно тебе! Мы обе прекрасно знаем, что Кристине с перепоя всегда плохо. А еще хуже ей бывает наутро. Идем. У нас прекрасный диван в гостиной.

Болтая и смеясь, они поднялись по лестнице и завалились в квартиру.

– Мась, я не одна, – возвестила Лиза шепотом и добавила, – Жень, главное – тихо, ладно? Даша спит.

– Я тоже не одна, – Инна появилась в прихожей беззвучно, – Заходите.

– А с кем ты? – удивилась Лиза.

– С Лёшей, мась. С Лёшей.

– Меня зовут Елена Славина. Я бронировала номер в вашей гостинице.

Молодая девушка за стойкой портье неискренне, но широко улыбнулась Лёке и быстро пробежалась по клавишам современного ноутбука.

– Номер полу-люкс, заказан на неделю с возможностью продления, – сказала она несколько секунд спустя, – Оплата кредитной картой. Заполните, пожалуйста, карточку постояльца.

Сжав зубы от раздражения, Лена принялась печатными буквами заполнять анкету. Удивительно, но, похоже, в этой гостинице не знали, что такое принтер. А как хотелось поскорее принять душ и лечь в кровать, чтобы успокоить сильнейшую, противную боль в спине.

– Спасибо, – девушка проверила все бумаги и выдала Лёке какой-то листок, – Ваш этаж – четвертый. Ваш номер – четыреста восьмой. Ключ у дежурной на этаже. Добро пожаловать в гостиницу «Таганрог».

– Благодарю, – прошипела Лёка и, подхватив вещи, быстрым шагом пошла к лифту.

Каждое движение отдавалось мучительной вспышкой боли. В лифте даже дыхание пришлось задержать – иначе Лёку бы просто вырвало. Как в тумане, она дошла до столика дежурной, вырвала ключ из её рук, и через несколько минут наконец-то оказалась в номере.

Ого! Это так они понимают название «полу-люкс»? Одна небольшая комната, полутораспальная кровать, стол с парой стульев, одна тумбочка под телевизором, и еще одна – рядом с кроватью. А шторы, шторы! Из какого бабушкиного сундука они вынули это старье?

Лёка материлась сквозь зубы, ожесточенно сдирая с себя одежду и оглядывая помещение в поисках двери в санузел. В глазах темнело от боли, руки не слушались, а мозг категорически отказывался функционировать в нормальном режиме. Наконец, на пол полетели последние детали одежды, и Лёка, покачиваясь, нащупала дверь.

Слава тебе, Господи! Слава всем ангелам в мире! В этом номере была ванная. Не пошлое корыто со шлангом сверху, а настоящая, советская, белая эмалированная ванна.

Теперь быстро. Отвернуть оба крана, воду погорячее. Чёрт! Интересно, зачем ванна, если нет затычки для неё? Шипя и подвывая, Лёка вернулась в комнату, подобрала с пола трусы и вынула из сумки большой пакет молока.

Вот так-то лучше – кусок мыла, завернутый в трусы, вполне заменит пробку. А молоко можно пить прямо из пакета – ведь стаканы в этом так называемом отеле тоже отсутствуют как класс!