Никогда еще у передачи горечанского телеканала не было столь высокого рейтинга. К телевизорам прилипли домохозяйки и бизнесмены, учителя и врачи, рабочие и колхозники. Все, кто в воскресенье собирался идти на выборы, с открытым ртом наблюдали, как развенчивают их кумира.

Корпорация «Третий глаз» собралась в полном составе дома у Антона и ловила каждое слово Кошмарикова. Они чувствовали себя причастными к великому делу и никак не могли прийти в себя после громадного гонорара, который на радостях отвалил госпоже Кристиане фонд независимого кандидата.

Бомба с экологической экспертизой была только началом. Ко двору пришелся и Андрей Кузнецов со своим проектом раскопок. Горечанцы внезапно вспомнили о прославленном Василии Бекетове и его теории и возжаждали археологических сенсаций. Мэр, планировавший закатать наследие далеких предков в асфальт, был во всеуслышание объявлен преступником.

В прессе развернулась масштабная кампания по разоблачению делишек Добрышевского. Кое-кто из тех, кто молчал раньше, теперь заговорил, и белоснежный имидж Добрышевского в считаные дни был заляпан грязью. Белый дом было впору переименовывать в черный, столь похоронная атмосфера там царила. Добрышевский тщетно пытался реабилитироваться, заигрывал с соперниками в надежде пристроиться к кому-нибудь заместителем, но его репутация, как «Титаник», медленно и неуклонно погружалась в ледяные воды политического забвения.

Двадцать восьмого мая избирательная комиссия Горечанска объявила, что новым мэром города на четырехлетний срок стал Родион Анатольевич Кошмариков.

8

С момента основания горечанский Дом культуры не был свидетелем такого наплыва ВИП-персон. А все потому, что новоизбранный мэр Родион Анатольевич, для которого руины здания стали чем-то вроде знамени в борьбе с продажным Добрышевским, решил, что будет символично провести первую пресс-конференцию и фуршет в зале спасенного Дома культуры. Протокольные службы пришли в ужас и намекнули на антисанитарные условия и аварийное состояние здания, на что мэр сказал:

— Давайте отходить от стереотипов. Модельеры устраивают показы в заброшенных цехах. Почему бы мне не организовать фуршет в разрушенном Доме культуры?

Службы пришли к выводу, что это будет «концептуально», и за четыре дня попытались максимально скрыть убогость зала. Разбитые окна занавесили роскошными шторами, стулья поменяли, отсыревшую штукатурку на стенах прикрыли плакатами, на сцене с прогнившими досками соорудили полированную кафедру для выступлений.

Оля Коврижко, повысившая свой статус одновременно с шефом, делала сто дел одновременно и жутко нервничала из-за того, что Родион решил пойти наперекор правилам. Ей было бы намного уютнее в прекрасно отремонтированном конференц-зале Белого дома, но «нет» значит «нет». Оля, как и ее предшественница Елена Новикова, училась не спорить с мужчинами, имеющими власть, а смягчать их категоричность всеми доступными способами. Как сейчас, когда она распорядилась полностью задрапировать стены в фойе, где Родион после выступления планировал устроить фуршет.

— Не хочу, чтобы в тарелки падали ошметки старой краски, — говорила она каждому, кто утверждал, что мэр распорядился оставить все как есть.

Второго июня к Дому культуры подкатывали машины. Были роскошные новехонькие иномарки вроде «БМВ Х5», на которой приехал главный спонсор Кошмарикова Сергей Головин, но чаще встречалась продукция отечественного автопрома, да и гости, бредущие пешком от автобусной остановки, тоже не были редкостью.


Маринку на пресс-конференцию пригласил Андрей, который был официально включен в команду нового мэра. Упоминать о том, что благодарная Оля принесла в корпорацию целую кипу приглашений, Маринка не стала и теперь предвкушала приятный вечер.

Но вместо этого получилась сплошная головная боль. Для начала они столкнулись на входе с Олей Коврижко, и та, обрадовавшись Маринке как близкой подруге, потащила их знакомиться с Денисом. Маринке очень хотелось предупредить Андрея, чтобы он ни в коем случае не «узнавал» Олиного мужа, но, увы, это было невозможно. Сама она разыграла свою роль прекрасно, да и Денис был на высоте, но Андрей игру не поддержал.

— Как тесен мир, — рассмеялась Оля, когда выяснилось, что Маринкин спутник и ее муж знакомы.

Маринка с Денисом обменялись мрачными понимающими взглядами, и она пообещала себе держаться подальше от Оли всю пресс-конференцию.

Но если у Оли не возникло и тени сомнения, Андрей был удивлен и не скрывал этого:

— Ты что, не узнала Дениса? Он же с Никитой на пару работает, помнишь?

Маринка помнила. И судорожно придумывала логическое объяснение тому, что никак нельзя было объяснить.

— Понимаешь, Оле вряд ли понравится, что Денис установил прослушку в кабинете бывшего мэра. Поэтому ей лучше не знать, что мы… э-э… знакомы.

Андрей поверил или сделал вид, что поверил, но у Маринки все равно было тяжело на сердце. Рано или поздно ей придется рассказать ему, чем на самом деле занимается корпорация «Третий глаз». И кто знает, что из этого получится…

* * *

В зале во время вступительной речи Кошмарикова Маринка немного успокоилась. Андрей держал ее за руку и внимательно смотрел на сцену, а Маринка исподтишка поглядывала на его сосредоточенное лицо и не понимала ни слова из выступления мэра. Только теперь ей стало ясно, в каком напряжении живет Денис. Постоянно следить за собой, взвешивать каждое слово, помнить, о чем можно рассказывать, а о чем нет, обманывать любимого человека — такого и врагу не пожелаешь. Но разве можно открыть секрет, который принадлежит не тебе?

— О чем ты думаешь? — шепнул Андрей ей на ухо. — У тебя такой серьезный вид.

— Устала от официальной части, — улыбнулась Маринка.

— Значит, во время перерыва сбежим. Надеюсь, на нас никто не обидится.


Но сбежать оказалось не так-то просто. В величественном фойе, где столы ломились от закусок, Андрей разглядел за батареей винных бутылок Никиту. Рядом маячила Соня, которая при виде Маринки расцвела, словно роза поутру. Она вцепилась в Маринкину руку и принялась вываливать на ее голову последние новости о подготовке к свадьбе.

— Ты с Андреем придешь? — внезапно спросила она, хитро подмигнув Маринке. — Ох, ты и не представляешь, как я за тебя рада. Он замечательный.


В другое время Маринка с удовольствием расспросила бы Соню о замечательном Андрее, но сейчас ее интересовала только близкая и недоступная дверь. Она с тоской поглядывала на входящих и вдруг увидела… Антонио и Галку, красивых, нарядных, с горящими глазами и сияющими улыбками. Трагедия заключалась в том, что Соня заметила их одновременно с Маринкой и с истинно женской проницательностью разглядела в Галке госпожу Кристиану.

— Мамочки, — пролепетала она, прижав ладошку к губам. — Это же она.

Маринка не успела и рта раскрыть, как Соня завизжала и бросилась к Никите:

— Смотри, смотри скорей! Это же она, гадалка! Она пришла, посмотри, Никита!

Маринка с радостью придушила бы Соню, но была вынуждена мило улыбаться и делать вид, что ничего страшного не происходит. А страшное как раз происходило. Появление госпожи Кристианы в легкомысленном платьишке не произвело особого впечатления на Никиту и Андрея, а вот ее спутник, неотразимый Антонио, их, безусловно, насторожил.

— Марин, а что Антон делает рядом с гадалкой? — спросил Андрей.

— Не знаю. Может, они встречаются.

Но как бы Маринка ни махала густыми ресницами, убедить Андрея в том, что все в порядке, она не смогла.

— Что-то здесь нечисто, — покачал он головой. — Может, расскажешь?

Спасла Маринку от неминуемого разоблачения Оля Коврижко. Она подлетела к ним как раз в тот момент, когда Маринка больше всего нуждалась в помощи, и отозвала ее в сторону:

— Мариночка, у меня к вам личная просьба. Вы не могли бы после того, как Родион Анатольевич закончит говорить, выйти на сцену и подарить ему цветы?

— Цветы?

— Да. Как поздравление от избирателей, понимаете? Мне только сейчас эта идея в голову пришла, — призналась Оля. — Водитель уже побежал за букетом. Нужна молодая и красивая девочка вроде вас.

Маринка была готова расцеловать Олю в обе щеки. Объяснение с Андреем откладывалось.


Через пять минут Маринка заняла место за импровизированными кулисами рядом с Олей. Букет из лилий, роз и зеленой травки оттягивал руки и дурманил голову. Речь мэра доносилась обрывками, и Маринка не представляла себе, как она определит время своего появления.

— Идите, — прошептала Оля и ткнула Маринку в спину.

Освещение сцены ослепило ее, но Маринка стиснула букет и твердо пошла вперед. Возбужденное лицо Кошмарикова с крупными каплями пота на лбу выплыло из тумана. Оно было единственным реальным объектом в окружающем Маринку мире, потому что ни зрителей в зале, ни самого зала она не видела. Вокруг был густой обволакивающий туман, сквозь который прорывались отдельные звуки: слова Родиона, аплодисменты, щелканье фотоаппаратов, выкрики. Как во сне, Маринка протянула мэру букет, пробормотала что-то вроде «поздравляю» и уже собралась идти обратно, но Кошмариков остановил ее, повернулся к микрофону, энергично заговорил…

О чем, Маринка имела самое отдаленное представление. То ли о горечанской молодежи, то ли о планах на ближайший год, то ли о фуршете в фойе. Она уловила только последнее:

— …Наш замечательный Горечанск! — и увидела, как Родион с силой ударил кулаком по кафедре.

Это было похоже на замедленную съемку. Кулак, крепкий, белый, взметнулся над поверхностью и с грохотом опустился вниз, разрывая туман. Доска прогнулась от удара. Маринка скорее почувствовала, чем услышала или увидела, как гнилой пол просел под тяжелой кафедрой, как затрещали переборки и доски, как посыпалась вековая пыль со стен. Она вдруг ощутила огромную пустоту внизу, древнюю и торжественную, которая ждала ее, распахнув объятия, и рухнула в царство пыльной трухлявой древесины.