— Ну, надо же, кто-то сегодня встал не с той ноги. Мамочка, можно мне еще кусочек торта?

Сид потянулась к торту, в середине которого стояли две фигурки — жениха и невесты, потому что все происходило во время свадебного банкета. Мы были женаты всего лишь около двух часов. В тот момент я еще не понял, что медовый месяц закончился.

* * *

Когда моя жена была еще моей подружкой, она чудесно относилась к Пэту.

Сид беседовала с ним о школе, спрашивала его мнения как знатока: чем, к примеру, отличается «Призрачная угроза» от первых трех фильмов «Звездных войн». Интересовалась, хочет ли он добавки мороженого.

Он смущенно улыбался этой высокой женщине с техасским акцентом, и я знал, что он разделяет мои чувства по отношению к ней. Он был от нее без ума.

Сид вела себя с ним так, как будто знала его всю жизнь, хотя познакомилась с этим маленьким мальчиком только незадолго до того, как он в первый раз пошел в школу. Она не старалась стать ему мамой, потому что у него уже была мать. И она не пыталась заменить ему лучшего друга, потому что он вскоре встретился с Берни Купером. Она не навязывала свое общество Пэту и именно поэтому преуспела в этом. Все получилось вполне естественно. Между ними установилась искренняя симпатия и теплые отношения. Даже больше, чем я рассчитывал и надеялся.

Сид так же легко общалась с Пэтом, как и с собственной дочерью — заботливо, ласково, но не боясь проявить некоторую строгость, если он не слушался. Хотя не слушался он редко. Когда Сид познакомилась с ним, Пэт был веселым четырехлетним мальчиком со спокойным характером, и причиной незначительных трений являлась скорее слишком большая увлеченность игрой в «Звездные войны». Например, прыжки по дивану в грязных кроссовках с размахиванием пластмассовым световым мечом. К этому сводились его самые серьезные проступки.

И когда эта подружка, которой суждено было стать моей женой, говорила с моим сыном, я различал в ее голосе нежность, теплоту, заботу. Все это она изливала на моего сына, чем вызывала у меня почти что головокружение от счастья и благодарности.

Но после нашей свадьбы мне стало этого не хватать. Я понимал, что это слишком, но такая необходимость возникала где-то в самом сокровенном уголке моего сердца, и я не мог не прислушиваться к ней.

С того самого мгновения, когда нас объявили мужем и женой, мне стало необходимо, чтобы она любила Пэта.

* * *

Дома гремела музыка, и толпа нарядно одетых маленьких особ ростом приблизительно в три фута буйно отплясывала.

Сегодня Пегги исполнилось восемь лет.

Все стены в ее комнате обклеены афишами самых известных эстрадных групп, состоящих из бритых наголо парней. Эти изображения наклеены поверх старых плакатов с «Покахонтас», а среди ее игрушек было много всяких штучек, относящихся к пластмассовой кукле Брюси, который являлся официальным и постоянным другом куклы Люси.

Теперь, когда к Пегги приглашались гости, их строго отбирали в зависимости от половой принадлежности. Тут царил жесткий апартеид. Еще пару лет назад Пэт был бы среди гостей, но только не теперь.

Я пробирался через гостиную между танцующими маленькими девочками, которые старались подражать движениям Кайли Миноуг в последних ее клипах. Под мышкой я держал подарок от Хэмлиз. Глаза Пегги театрально округлились, когда я вручил ей коробку.

— С днем рождения, дорогая.

Она разорвала оберточную бумагу и вскрикнула от радости.

— «Кукла Люси — балерина, — прочитала она, жадно проглатывая слова, написанные на розовой картонной коробке. — Тебе она понравится. Восторгайся ее изяществом! Не следует давать детям до трех лет. Осторожно с мелкими деталями, можно подавиться! Авторские права охраняются законом!» — Пегги обхватила меня руками за шею: — Спасибо тебе, Гарри! — Она протянула мне куклу. — Потанцуй с ней. Потанцуй с куклой Люси под песню Кайли!

И мне пришлось немного покружиться с куклой Люси — балериной. Не очень-то много движений можно было совершить с ее руками: они либо вытягивались вдоль тела, либо поднимались в форме, чем-то напоминающей фашистское приветствие. Зато ноги сгибались на удивление легко, ее бедра были гибкими, как у порнозвезды.

Пегги выхватила у меня куклу, чтобы показать одной из подружек.

— Посмотри, Агнес, — сказала она. — Кукла Люси — балерина. Осторожно с мелкими деталями, можно подавиться. Фантастика!

Сид была на кухне с другими мамашами. Не знаю, что случилось с папами. Наверное, они находились где-то в другом месте. Моя жена покрывала полиэтиленовой пленкой поднос с закусками. У нее был свой кулинарный бизнес, поэтому в нашем доме всегда имелась еда, предназначенная для каких-нибудь клиентов. Сид подошла ко мне и поцеловала в губы.

— Тебе удалось купить куклу «Брюси — диск-жокей на Ибице»?

— Этот вариант, к сожалению, уже весь распродан. До следующей недели поступлений не будет. Так что пришлось вместо этого купить балерину Люси.

— Никогда у них не бывает достаточного ассортимента Брюси, — сказала одна из мамаш. — Меня это так бесит.

— Может, нам не следует так уж поощрять увлечение куклами Люси? — произнес я.

Все мамаши уставились на меня в немом изумлении. Многие из них были гораздо старше Сид. Моя жена стала мамой, когда ей исполнилось двадцать пять, так же, как и мне. Большинство же из присутствующих дотянули с этим до тех пор, пока их биологические часы чуть ли не пробили полночь.

— Ради всего святого, почему же нет?! — воскликнула одна из них таким тоном, который однажды поверг в благоговейный трепет целую толпу начальников — мужчин средних лет.

— Видите ли, — начал я, чувствуя себя неуютно под их осуждающими взглядами, — разве вся эта концепция кукол Люси — Брюси не порождает нездоровые сексуальные стереотипы?

— Я считаю, что кукла Люси — великолепный образец ролевой игры, — заявила одна из мамаш.

— Я тоже так думаю, — присоединилась к ней другая. — Эта кукла олицетворяет стабильность отношений с куклой Брюси.

— Эта кукла работает, веселится, путешествует. У нее много друзей, — сказала еще одна мамаша.

— Она и музыкант, и танцовщица, и принцесса.

— Она живет полнокровной жизнью, — сказала моя жена. — Хотелось бы мне быть на месте куклы Люси.

— Но погодите-ка, разве она не одевается, как девица легкого поведения? Только чтобы привлечь мужчин? Прямо, как проститутка?

Затишье перед бурей.

— Как проститутка?

— Кукла Люси?

— Она просто очень женственная! — в один голос заявили они.

Я поскорее принес свои извинения и удалился к себе в кабинет, который находился на самом верху.

Эти мамаши поражают меня. Все они умные, с хорошим образованием. Эти женщины, выросшие на книгах Жермен Гриа и Наоми Вулф, сделавшие серьезные карьеры во влиятельных кругах и зарабатывающие приличные деньги, зачастую воспитывают своих детей в одиночку.

А их дочери играют в своих кукольных игрушечных домиках во взрослых женщин, которые совершенно не похожи на мам. Они понарошку готовят, убирают и украшают кукольный дом в ожидании, когда кукла Брюси соблаговолит прийти домой.

Пегги и ее подруги, как все дети, рожденные в деояностых годах, были уверенными в себе, самостоятельными девчушками, которые проводили, казалось, все свободное ото сна время, имитируя старомодные женские добродетели. Они обожали моду и с удовольствием наряжались, они знали все о современных певцах и топ-моделях, их увлечение обувью отодвинуло бы на задний план Имелду Маркос. Они способны часами прихорашиваться и крутиться перед зеркалом, накладывая макияж. В свои семь или восемь лет они уже помешаны на косметике и упорно втирают в чистую свежую кожу своих маленьких личиков дешевые кремы и лосьоны. Они мечтают обо всем том, от чего в свое время убежали их матери. Они хотят стать домохозяйками в духе пятидесятых годов. Может, поэтому их мамы иногда готовы сорваться.

Моя жена всегда держит себя в руках. Она прекрасная мать, но у нее есть еще и бизнес, который только-только налаживается. Она умеет и зарабатывать, и вести хозяйство, причем делает все это очень естественно, как будто так и должно быть.

Я очень горжусь ею.

Когда я отважился спуститься вниз, мамаши и их дети уже ушли, а Пегги и Сид убирали с ковра цветные ленты и плакаты с поздравлениями.

— Бедный Гарри, — сказала, смеясь, моя жена, — они тебя совсем заклевали?

Пегги выпрямилась и спросила, улыбнувшись:

— А что случилось с Гарри?

— Просто он не привык вращаться в мире, в котором правят женщины, — ответила Сид.

И это было правдой. Первые тридцать лет моей жизни я провел в окружении, в котором преобладали мужчины в пропорции два к одному. Сначала в семье родителей, где мы с отцом были в большинстве, потом мы с Пэтом. А сейчас я оказался в меньшинстве.

Сид протянула ко мне руки, в которых держала разноцветные бумажные ленты.

— Иди сюда, красавчик, потанцуй со своими девочками.

Временами мне мерещатся предостережения вроде тех, что написаны на коробке — про мелкие детали, которыми можно подавиться.

Но когда мы с Сид и Пегги танцевали под песню Кайли Миноуг, наступая на разноцветные ленты серпантина, лопнувшие воздушные шары и кусочки раздавленного на паркете торта, мы так заразительно и от души смеялись, что едва могли подпевать за Кайли «Не могу выбросить тебя из головы».

В тот момент вся моя жизнь казалась такой же полнокровной, как у самой куклы Люси.

4

Моя мать до сих пор спит с включенным светом.

В доме, где она была молодой женой и матерью, где прошла большая часть ее замужней жизни, моя мама пытается заснуть с зажженным светом.