Мария Петровна терпела, пока муж разговаривал с сыном, но в какой-то момент она решительно выходила из кухни и произносила что-то вроде: «Сергей, ты пойди, посмотри, там что-то с краном».

И как только муж вставал с кресла, она тут же прочно усаживалась на его место и заводила разговор о работе, о сослуживцах. Но чаще всего ее больше волновало, где он обедает, хорошая ли у него секретарша, слушаются ли его подчиненные. Потом ее опять сменял отец, а она за полночь принималась готовить, пытаясь закормить Леонида блюдами, которые он любил в возрасте двенадцати лет.

За все время ни мать, ни отец не задали ему ни одного вопроса – в доме считалось, что ремонт – сложный и многоступенчатый – продлится неизвестно как долго. А потому Леонид будет пока здесь. Впрочем, однажды вечером мать, наливая ему борщ, промолвила:

– Ты позвони Оле. Как бы ни было, позвони. Так надо. Так положено.

– Хорошо, я позвоню, – как ни в чем не бывало, ответил Леонид, – вот только соберусь с духом.

– Конечно, конечно. – Мать наклонилась и поцеловала его в макушку.


Через три недели после его возвращения из Испании и отъезда из дома позвонил Мезенцев. Хитров все ждал этого звонка. Он гадал, что же известно тестю. Леонид не боялся отвечать. Самое страшное он уже пережил и самым страшным для него оказалась ссора с Ольгой и предательство Мезенцева. По-прежнему объяснение поступка тестя он найти не мог. Доводы Вики, свои собственные размышления на эту тему не помогали успокоиться и не примиряли его с Мезенцевым. Более того, чем дальше, тем отчетливее вырисовывался образ «врага». Анализируя все, что с ним и Мезенцевым случилось за это время, Леонид приходил к выводу, что тесть использовал его. Что вся помощь и поддержка были построены на известном и очень ценимом тестем принципе: «Ты – мне, я – тебе», и даже женитьба на Ольге представлялась Леониду некой сделкой. «Господи! Да так с ума можно сойти! – наконец остановил себя Хитров. – Вполне достаточно того, что тесть подослал Вику!»

– Леня, а что это ты пропал?! – Мезенцев позвонил рано утром, когда Хитров был еще дома.

– Я перезвоню. – Не слушая ответа, Леонид выключил телефон. Встревоженной матери пояснил: «Очень любят начинать рабочий день не когда положено, а когда проснутся!»

– Правильно, правильно. Надо спокойно позавтракать. – Мария Петровна теперь всегда поддерживала сына. Она уже и так извелась, поедом себя изъела за то давнее суровое отношение к Ольге и теперь все собиралась позвонить невестке, помирить их.

Леонид набрал номер телефона Мезенцева, только когда зашел в свой кабинет.

– Извините, Константин Алексеевич, никак не мог разговаривать. Я слушаю вас.

– Это я тебя слушаю. И хочу узнать, что это ты не звонишь? Ты что, не в курсе, что у нас проблемы?

– Какие, Константин Алексеевич? – Хитров был крайне вежлив.

– Ты еще спрашиваешь? У нас проблемы с землей.

– А вы же хотели «надавить, нажать, подцепить». Вы же сами сказали, что всегда есть за что поддеть?

– Ты издеваешься? Тебе что, делать нечего, как меня цитировать? – закричал Мезенцев.

Будь другая ситуация, Леонид бы отключил телефон и разговор бы не продолжал. Уж больно грубый, непозволительный был тон у тестя. Но Хитрову было интересно узнать, как будет вести себя Мезенцев, что он предпримет после того, как с ним переговорила Вика. Леониду хотелось и отомстить тестю и понаблюдать за этим по-своему любопытным человеческим типом.

– Простите, я думал, что уже все решилось, и ждал ваших указаний. – Теперь Леонид был подчеркнуто любезен.

– Вот мое указание – приезжай немедленно ко мне! – Мезенцев отключил телефон.

– Майя Михайловна, вызовите, пожалуйста, водителя. Мне нужно кое-куда съездить.

– Сию минуту. – Майя Михайловна бросилась выполнять поручение.

«Правильно, что еду на персональной машине. Мезенцеву будет полезно убедиться в том, что я не «мальчик на побегушках». Он ценит такие внешние доказательства власти», – подумал Хитров и всю дорогу соображал, как ему лучше вести себя с Мезенцевым.

К воротам подкатили они с шиком, а заехав, Хитров намеренно не спешил выходить из машины. Он долго рылся в папке, потом перекладывал бумаги, потом наконец вышел из автомобиля.

– Я буду недолго. Подождите меня, пожалуйста, – вежливо попросил он водителя. Леонид делал так всегда, хотя было очевидно, что водитель никуда не денется. Но это, на взгляд Хитрова, было уважительно.

– Да, конечно, я буду здесь, – по привычке отозвался шофер, а Хитров пошел к дому. Он знал, что Мезенцев наблюдает за ним, как только машина въехала в ворота.

– Добрый день, Константин Алексеевич. – Леонид руки тестю не подал, а сразу прошел к дивану, который стоял в дальнем углу кабинета.

– Добрый, – буркнул тот. – Что ты, водить разучился?

– Нет, почему же, – пожал плечами Леонид, – по статусу положено. Вот и пользуюсь тем, что положено.

– Нечего этим гордиться. Это не вечно. Это сегодня есть – завтра выкинули со службы, и нет ничего.

– Это, конечно, – невозмутимо согласился Хитров.

– А вот деньги – это да! – продолжал Мезенцев.

– С ними тоже может что-нибудь случиться.

– Это у дураков. У умных людей деньги всегда в порядке.

– Очень может быть, – не стал спорить Хитров.

– Кстати, о деньгах. Если хочешь миллион, надо будет потрудиться.

– Конечно. А что именно требуется сделать?

– Проблемы у нас, как я тебе уже сказал. Не получается ничего с землей. Понимаешь, скользкий угорь попался. В руки не дается. Знакомства имеет. Сам хитер, пробы ставить негде. Да и делишек за ним водится столько, что на две жизни хватит. Но сейчас примерный гражданин.

– Так в чем проблема? Договориться ваши люди не могут? – Леонид сделал ударение на слове «ваши». Ему хотелось, чтобы Мезенцев открыто признал, что не смог решить проблему.

– Мои люди сделали все. Даже то, о чем я их не просил. По соображениям безопасности. Но что-то не сработало.

– Что именно?

– Понимаешь, устроили с ним встречу. Разговоры разговаривали. В тему его посвятили. Просьбу изложили. Он отказался. Потом на него наехали.

– Господи, Константин Алексеевич! Как это «наехали»? Что это вы такое говорите?! – Леонид сделал большие глаза. «А я не поручусь, что Мезенцев не записывает нашу беседу. После истории с Викой ждать можно чего угодно», – подумал он про себя, изображая недоумение и даже гнев.

– Как, как?! Так вот! Иногда без этого нельзя.

– Это ужасно! Вы не должны были это делать! – громко и отчетливо произнес Хитров.

– Леня, ты что, дураком стал? Или заболел? Ты чего тут декламируешь? Как в театре! – Мезенцев посмотрел на зятя.

– Я? Я просто удивляюсь вашим методам.

– А что прикажешь делать?! Если на кону такие деньги!

– Можно еще отказаться. Можно сослаться на непреодолимые обстоятельства. На внешние факторы. Ну, мало ли там…

– Нет, Леня, нельзя. Часть денег мы уже взяли.

– Кто – мы? – Леонид даже вскочил со своего места. Неужели Мезенцев так глуп и жаден?!

– Ты не скачи блохой! Понимаешь, все шло нормально. Мужика этого, с землей, зацепили. Ну, слегка поугрожали. А потом он пропал.

– Как – пропал? Люди, Константин Алексеевич, не пропадают, – отчетливо произнес Леонид. Из объяснений Мезенцева мало что было понятно. Кроме одного – тесть боялся. Леонид молчал. Он наслаждался страхом тестя. А то, что Мезенцев боится, было заметно по поведению. Леонид понял, что после «наезда» каких-то доморощенных молодчиков тот самый человек, который должен был уступить эту землю, исчез. Куда – не понятно. На звонки не отвечает, по месту жительства и прописки не появляется – караулили, дежурили все те же молодчики. Попытались узнать, может, улетел, да так официальной информации не получили. Все-таки не те силы были у Мезенцева, чтобы так серьезно задействовать официальный ресурс. Ну, и осторожничал Константин Алексеевич к тому же. И потому сейчас Мезенцев боялся. Боялся, что шпана, которую он нанял, переборщила. Что переусердствовала с угрозами или, не дай бог, с применением силы. Человека-то нет! И очень надо узнать, что все-таки случилось с ним, с этим человеком? Если, не дай бог…

Леонид размышлял и вполуха слушал тестя. Тот носился по кабинету, размахивал руками и кричал. Слышались слова «сгною», «я ему покажу», «он у меня все отдаст», «мы его на счетчик поставим». Леонид слушал все это и думал о том, сколько раз он бывал в этом кабинете, как он был очарован силой и энергией этого человека, умением делать дела, заводить и поддерживать знакомства. И какие же метаморфозы произошли с ним, с Мезенцевым Константином Алексеевичем! Ладно, внешне – приземистый и длиннорукий, Мезенцев окончательно пригнулся к земле и стал похож на паука. Но в его облике проступило то, что дало всходы за время этого безудержного лоббирования всего, что может принести копейку. В лице исчезло обаяние силы и появилась жесткость. Пропала улыбка, теперь была злая усмешка. Глаза, ранее блестевшие, живые, яркие, стали тусклыми угольками под широкими бровями. «Это просто карикатура на того, раннего Мезенцева», – подумал Леонид и неожиданно произнес:

– Я вас перебью, Константин Алексеевич. Мне некогда, надо вернуться на работу. Я постараюсь помочь вам, вы мне напишите данные этого человека. Я постараюсь его разыскать, постараюсь с ним переговорить. За результат не ручаюсь. Иметь отношения к действиям этих ваших доморощенных бандитов не хочу. Поэтому, если я пойму, что человек абсолютно не желает вести с вами дело, я давить на него не буду. Я вам просто об этом сообщу. Это первое. Второе – если дело выгорит, если сделка с постройкой этого мусоросжигающего завода состоится, то мою долю отдайте Ольге. Я официально отказываюсь от денег. И напишу бумажку обязательно. Ну, чтобы уж вы наверняка меня правильно поняли.

– Леня, ты знаешь, какая там сумма? Я же тебе говорил! Об Ольге я позабочусь. Все мое достанется ей. Но это будет потом. А сейчас – это ваша с ней доля.