– И все?

– Что – и все?

– Это все впечатления?

– Ну, да. Просто хотел тебя рассмешить. Это же так весело – невеста за рулем старой машины…

– А машина старая? Ты разглядел?

– Я и невесту разглядел. Мне кажется, что у нее что-то случилось. Хотя не знаю, может, это и не так.

– Со свадьбы просто так не сбегают. Согласись? – Ольга задумчиво посмотрела в окно. – Интересно, откуда она ехала?

– Понятия не имею. – Леонид отодвинул тарелку. – Блинчики у тебя – супер! Я даже не знаю, как теперь за руль садиться. Так объелся.

– Ехать надо. Сам знаешь, – сурово произнесла Ольга. – А эта невеста, она куда потом поехала?

– Откуда же я знаю?! – пожал плечами Леонид. Он уже понял, что его так свербило – очень не хотелось, чтобы Ольга узнала о его визитной карточке, которую он вручил сбежавшей невесте. Оттого эта история, в общем, забавная, казалась ему неприятной. И умолчать о ней он тоже не мог.

– Я поехал, постараюсь вернуться раньше, – он подошел к Ольге и поцеловал ее, – оставляю тебе охранника. Выбирай пока ему имя.

Леонид махнул рукой псу и вышел из дома.

Константин Алексеевич Мезенцев ждал Леонида дома. Уже в традицию вошли их деловые встречи в кабинете на втором этаже. Леонид, хорошо изучивший тестя, входил сюда без былого трепета, не теряя присутствия духа и всегда готовым ответить на самый сложный вопрос. Мезенцев легко сердился, легко гневался и даже был скор на расправу, но – и это было его сильное качество – всегда готов был признать свою неправоту. Извинялся он в таких случаях внятно, членораздельно, глядя обиженному в глаза. Такой поступок могли оценить даже противники. Леонид, восхищенный подобным поведением, не задумывался о его истинных причинах. Ему казалось, что это – свидетельство свободы духа и благородства. Однако Мезенцев однажды, после очередного публичного конфликта с оппонентом, сказал:

– Чтобы свободно действовать, надо быть свободным от переживаний. А любой конфликт эмоционально отвлекает от сути взаимоотношений. Мне легче извиниться, «обнулить» ситуацию и потом продолжить борьбу.

Леонида тогда еще покоробило слово «борьба». Прозвучало оно выспренно, с претензией. «Тоже мне Гарибальди. Или крестный отец!» – усмехнулся он про себя. Но, присмотревшись к Мезенцеву, узнав его получше, понял, что к его жизни и работе слово «борьба» подходит как нельзя лучше. Константин Алексеевич предпочитал схватку. И пусть эта схватка носила не явный характер, пусть противостояние не казалось очевидным, самоощущение Мезенцева в такой ситуации было определенным – он должен одержать верх.

Сегодня Леонид ехал к Мезенцеву неохотно. Во-первых, он ужасно объелся, и самым большим желанием было завалиться на диван с книжкой. Во-вторых, так и не был решен вопрос, из-за которого он проторчал все утро в придорожном кафе. И не важно, был он не решен по вине неприехавшего или по вине недождавшегося. Мезенцев все равно будет злиться. Для него прежде всего существовало дело, а не его обстоятельства. А третье обстоятельство было главным. Судя по тону, Мезенцев сегодня начинает новое дело. И ему нужна помощь. И именно для этого он вызывает Леонида. В последнее время Леонид стал волноваться – слишком хорошо он зарабатывал, сидя в своем кресле. Результат сотрудничества с Мезенцевым тоже приносил доход. И постепенно так получалось, что особых услуг Мезенцеву Леонид не оказывал. Дело в том, что требования к Леониду со стороны тестя становились все выше и выше. Где-то год назад, после длительных, шумных и многолюдных переговоров в кабинете Мезенцева, Леонид остался после того, как все ушли, и срывающимся от волнения голосом произнес:

– Константин Алексеевич, мне очень неловко, но то, что вы сегодня пообещали нашим друзьям, я выполнить не смогу. Правда, может, у вас есть другие ресурсы? Но что касается меня – это невозможно.

– Что это за разговор! – Приподнятое настроение у Мезенцева сразу улетучилось.

– Я вам намекал. Даже вслух произнес опасения, но вы не обратили на это внимания.

– Леня, ты знал все обстоятельства сделки. Ты их знал уже три недели назад. Что случилось сейчас?

– Я знал, но только сегодня вы сказали, что этой компании потребуется кредит. А к тендеру могут быть привлечены только те, кто располагает собственными достаточными средствами.

– Что за глупости?! – рявкнул Мезенцев. – Впервые о таком слышу. Какая разница, чьими деньгами работают!

– Большая. И тем более не я эти условия разрабатывал. Я не смогу здесь ничего сделать.

– Леня, ты меня удивляешь. Давно удивляешь. Я не буду говорить о пионерском задоре, с которым мужчина твоего возраста должен заниматься бизнесом. Об этом мы промолчим. Я только скажу, что ты манкируешь своими обязанностями. Леня, ты сидишь в хорошем кабинете. А я приношу в семью хорошие возможности. Наша общая задача – получить прибыль. – Мезенцев понизил голос: – Леня, мимо нас за последние несколько месяцев проплыли неплохие суммы. Проплыли мимо. Потому что ты не счел нужным рискнуть. А у тебя семья.

– Я понимаю. О семье я тоже думаю. Вряд ли моей семье, моей жене будет приятно, если у меня будут неприятности.

– Так ты боишься?! – расхохотался Мезенцев.

– Я не боюсь, я не хочу совершать опрометчивых поступков, – ответил Леонид и, попрощавшись, покинул кабинет Мезенцева.

Тогда, год назад, впервые обнажились эти противоречия – деловой азарт и страсть к риску Мезенцева и щепетильная осторожность Леонида. К этому еще добавилось странное раздражение друг другом. Леонид про себя Мезенцева называл «ненасытным». «Зачем ввязываться в эти бесконечные «темы»?! Зачем именем рисковать? Да и люди вокруг все больше мутные. Им помощь нужна не на кусок хлеба заработать, а на золотой унитаз. Это же очевидно. Почему Мезенцева это не смущает?» – думал Леонид, который был очень доволен своей жизнью. И который страшно боялся всяческих перемен.

– Оля, ты считаешь, что у нас плохой дом? Маленький? Или неуютный? – спрашивал он иногда жену.

Ольга отрывалась от своих бумаг и уверенно отвечала:

– Ты папу не слушай. Он своим умом живет. Мы – своим. Я не хочу большой дом. Даже когда появятся дети, нам здесь будет хорошо. – Она обводила взглядом гостиную и добавляла: – Ну, может, терраску пристроим.

И от этого милого «терраску пристроим» Леонид таял и успокаивался. «Пусть тесть живет, как хочет, а мы будем жить, как можем». И теперь ему казалось, что Ольга совсем не похожа на своего отца.

Но споры с Мезенцевым не прекращались. И противостояние было неизбежно. Просто вопрос времени. И поэтому каждый раз, когда тесть таинственно и вместе с тем требовательно произносил: «Мне надо тебя видеть. Есть тема», – сердце Леонида сжималось, словно оно предчувствовало расплату за благосклонность и помощь влиятельного родственника.


… – Ой, Ленечка! – На пороге дома Леонида встретила Васса Федоровна. Теща ему досталась славная – ни замечания, ни упрека, ни косого взгляда. Забота, ласка, уход – все это полагалось зятю, как только он оказывался у них в гостях.

– Здравствуйте, Васса Федоровна! Как ваше творчество? Как роман продвигается? – Леня остановился, чтобы подробнее расспросить Вассу Федоровну.

– Это ты какой имеешь в виду? Про кораблекрушение или «рыцарский»?

Леонид замялся, но теща сама же пришла на помощь:

– Господи, да что же спрашиваю?! Тебе не положено читать такую литературу. Тебе надо что-то серьезное!

– Почему вы так считаете? Приключенческие романы всегда возбуждают умственный аппетит.

– Леня, но у меня же все больше про любовь, – засмущалась Васса Федоровна. Несмотря на вполне приличное количество изданных книг и самоуверенность, Васса Федоровна иногда стеснялась своего творчества.

– Это вы так считаете, – серьезно и даже сурово ответил Леонид, – а читатели воспринимают это как приключение. Со всеми его составляющими. И любовью тоже.

– Ты всегда приятные вещи говоришь, спасибо тебе, – просияла Васса Федоровна. – Иди, Ленечка, иди. Константин Алексеевич тебя ждет. А я пока котлеты пожарю. Вы закончите дела и пообедаете по-человечески.

Леонид хотел было отказаться, но теща его перебила:

– Только не говори, что не голодный и дома уже поел. Знаю я, как Ольга котлеты жарит. Один жир и сажа.

– Спасибо, я даже и не собираюсь отказываться, – улыбнулся Леонид и пошел наверх.

По тому, как Мезенцев ходил из угла в угол, Леонид понял, что того распирает от идеи и планов ее воплощения.

– Что так долго? – раздраженно спросил Мезенцев.

– Надеялся, что все-таки встреча состоится, и я получу документы. – Леонид одной фразой сразу ответил на все возможные вопросы.

– Реши эту проблему как можно быстрей, – коротко отреагировал Мезенцев.

– Хорошо.

– Так, теперь – о деле. Леня, ты хочешь стать миллионером? Долларовым? – Мезенцев остановился у стола, но в кресло не сел. Леонид уже знал это его состояние – возбуждение и предельная концентрация внимания.

– Долларовым? – переспросил Хитров.

– Да.

– Можно и в рублях, – скромно сказал Леонид.

– Леня, меня очень давно раздражают твои заниженные потребности. Запомни, я отдал за тебя свою дочь.

– Я это хорошо помню, Константин Алексеевич. – Леонид даже не подумал обидеться. Он привык к таким малоделикатным выпадам тестя. И случались эти выпады чаще всего тогда, когда назревала выгодная сделка.

– Да, не забывай. Я планировал хорошую жизнь для своей дочери. Так вот, несколько месяцев назад мне звонили люди. Я не говорил, пока все было зыбко. Теперь, похоже, вопрос стал конкретно. Повторяю, люди не то чтобы влиятельные, но с деньгами. С большими «новыми» деньгами. Не москвичи. Хотят освоить наши пространства.

– В каком смысле?

– У них – деньги, у нас – административный ресурс, личные связи. У нас компании, которые могут поучаствовать в этом. Одним словом, у нас – многое. Главное, грамотно этим многим сейчас распорядиться. Понимаешь?