На следующее утро Леонид проснулся рано – у него действительно на работе были важные встречи. Эти встречи были связаны все с тем же делом, о котором так хлопотал декан, и в котором взялся помочь Мезенцев. Пока Леонид принимал душ, брился, завтракал, он сознательно не думал о вчерашнем дне. Но как только он сел за руль, выехал на проспект и встал в пробку, так все, что случилось вчера, предстало в виде большого вопросительного знака. Весь день они провели с Ольгой. Словно молодожены они хлопотали в этом новом «гнездышке», отмечали его, Леонида, переезд, болтали заполночь, пили шампанское и чай. Леонид мог поклясться, что Ольге все это нравилось. Он был уверен, что она не спешила уезжать, что она с удовольствием и даже нарочно пила шампанское, чтобы возникла эта деликатная ситуация. Но если она это делала нарочно, а уехала с Володей, который примчался через каких-то пятнадцать минут, какую цель Ольга преследовала?! Всю дорогу Леонид занимался абсолютно не мужским делом – пытался найти объяснение мелкому и, в общем-то, незначительному событию.

Только переступив порог института и погрузившись в дела, которые заняли все его внимание, он перестал строить догадки, чего же добивалась Ольга. И добивалась ли она чего-нибудь.


Поздней осенью, где-то в середине ноября Мезенцев попросил Леонида приехать в гости.

– Слушай, тут Васса Федоровна затеяла пироги. Велела звать тебя обязательно. Ну и у меня к тебе есть дело.

– Хорошо, – с готовностью согласился Леонид.

За последнее время они с Мезенцевым пересекались часто, но это было на людях, исключительно по делу, и Константин Алексеевич держался сурово, разговаривал требовательным тоном и вообще выглядел грозным начальником. Леонид, которого поначалу коробила эта резкость, немного обижался, но потом нашел верный способ держаться во время таких встреч. Он как бы дистанцировался от прошлого и приказал себе воспринимать Мезенцева как полузнакомого человека. Как только Леонид убедил себя, что с этим человеком его ничего не связывает, кроме конкретного дела, так сразу же появилось спокойствие. И уже не задевал тон, немного обидные реплики, начальственное высокомерие. Интересно, что чуткий Мезенцев уловил перемены и как бы одобрил их. Леониду показалось, что Мезенцев таким образом обучал его деловому общению. «Ты же понимаешь, чем больше дистанция, тем проще тебе принимать решения в отношении того или иного партнера», – как-то обронил Мезенцев, и Леонид понял, что не ошибся. Это была своеобразная школа.

В последнее время с Ольгой они встречались часто. Но встречи эти были общекультурного свойства – два раза театр, концерт, пару раз были в кино. После мероприятия Леонид обязательно вел Ольгу в ресторан. Ему хотелось, чтобы она этот вечер запомнила, а еще хотелось разобраться в ее характере. Чем больше проходило времени, тем интереснее, любопытнее было узнавать эту девушку. «Господи, да я же вырос с ней и даже не подозревал, что она такая…» – размышлял Леонид, но точно определить «какая» не мог.

План породниться с Мезенцевым Леонид называл про себя деликатно – «стать ближе к соседям». Этот план он по-прежнему вынашивал, хотя не решался быть настойчивым и навязчивым. Он занял, скорее, выжидательную позицию, наблюдая за Мезенцевым, который все больше и больше посвящал его в свои дела, и не упуская из виду Ольгу. Та радовалась Леониду и при этом не прекращала встречаться с Володей. «Нельзя спешить, может так получиться, что и с Мезенцевым не сработаюсь, и Ольгу упущу. А если не торопиться – есть шанс поймать двух зайцев!» – думал Леонид. Впрочем, одно обстоятельство заставило Леонида мысленно отпраздновать маленькую победу. На дне рождении Вассы Федоровны этого самого Володи не было. А он, Леонид, был и сидел рядом с Ольгой. Та, чуткая и ехидная, обронила:

– Вечер будет скучный, но так захотела мама.

Леонид промолчал, вежливо улыбнувшись, и передал Ольге заливное.

После этого дня рождения они встретились несколько раз, и при каждом удобном случае Ольга ехидно подчеркивала, что «она совершенно случайно оказалась свободна в этот вечер». Леонид на это только улыбался и благодарил:

– Я так рад, что нам удалось встретиться.

Впрочем, несмотря на насмешливость Ольги, на ее иногда весьма колкие ремарки, Леонид внезапно ощутил перемену в воздухе. И эта перемена говорила о том, что в союзниках у него появился сам Мезенцев.

И вот на эти знаменитые пироги Вассы Федоровны Леонид немного опоздал. Сделал он это намеренно, хотелось посмотреть на реакцию хозяев – как обрадуются, как Ольга его встретит. Вообще, в последнее время Леонид чувствовал себя этаким шпионом, который не может поступить как ему заблагорассудится, а вынужден просчитывать последствия каждого шага. Это была утомительная манера поведения, но Леониду казалось, что он вцепился в хвост удачи и очень боялся упустить ее.

Встретили его упреками:

– Леня, я свою фирменную кулебяку никому не даю, тебя жду! А ты не спешишь! – воскликнула Васса Федоровна и тут же ойкнула: – Ну, зачем такие цветы. Спасибо, это просто не букет, а произведение искусства.

Она взяла охапку хризантем, которые ей вручил Леонид, и пошла ставить их в воду. Ольге Леонид преподнес одну розу.

– Вот, смотри! – указал ей отец. – Смотри, как приятно получать один цветок. Ты сразу видишь его красоту, его изящество!

– Папа, ты что это, поэтом вдруг стал? – усмехнулась Ольга, но розу приняла с благодарностью.

Цветок и впрямь был необычный – почти черный с фиолетовым отливом.

– Он зловещий, – нахмурилась Ольга.

– Оленька, он чудный. Он – загадка! Леня, не каждый мужчина выбрал бы такую розу. Подарили бы красную. Или белую, – со значением сказала Васса Федоровна. Она поставила вазу с хризантемами на стол и теперь ухаживала за гостями. Она разрезала кулебяку, подвинула салат дочери, положила мужу мясо.

Константин Алексеевич налил жене и дочери вино, себе и Леониду – водку.

– Вот, хорошо, что мы все здесь. Все свои. Хорошо, что у нас все в порядке, что все живы-здоровы.

– Ленечка, жаль Марии Петровны и Сергея Николаевича нет. Но в следующий раз…

– Вася, – обратился Мезенцев к жене, – дай сказать…

– Да, молчу, – спохватилась жена, которая привыкла, что муж называл ее мужским именем.

– Так вот, выпьем за стабильность. За привычные мелочи, за размеренность жизни, за отсутствие потрясений. Выпьем за покой и счастье в доме.

Леонид заметил, как усмехнулась Ольга, но усмехнулась тайком от отца.

Потом все принялись за еду, которая была отменной. Васса Федоровна была все-таки кулинаркой высшего класса.

Разговор за столом сначала шел о пустяках, потом шел о знакомых, потом пошли «дачные воспоминания», потом все вдруг наелись, утомились, расселись по диванам и креслам и, лениво перебрасываясь словами, наблюдали за осенью, которая потихоньку превращалась в зиму.

– Леня, пошли-ка, потолкуем про дела, – вдруг сказал Мезенцев, и они поднялись на второй этаж в его кабинет.

– Ну, что там декан? Доволен?

– Еще бы, Константин Алексеевич! Теперь они могут запросто в этом помещении открывать хоть магазин, хоть кафе.

– А народ «не гудел»?

– Какой? Наш? Институтский?

– Ну, да. Ты же знаешь, иным больше всех надо и они суют нос везде.

– Поговорили, конечно, но потом перестали. – Леонид покривил душой.

Дело, о котором так хлопотал декан и в котором принял участие Мезенцев с Леонидом в качестве помощника, заключалось в том, чтобы каким-то образом оформить долгосрочную аренду одного из пустующих лабораторных корпусов. Это был даже не корпус, а так, «лабаз», «амбар», но выходил этот «лабаз-амбар» фасадом на широкую улицу и был лакомым коммерческим кусочком. Формально «лабаз» принадлежал институту, но ничего, кроме столов и старого лабораторного оборудования, там не хранилось. Со стороны Леониду показалось, декан давно «облизывался» на это место, и знакомство с Мезенцевым оказалось весьма кстати. Немного связей, обещаний, встречных услуг, и вот – пожалуйста, аренда на сорок девять лет и возможность использования помещения по собственному разумению. Леонид, выступая посредником, помощником, а иногда просто курьером, не задумывался, сколько денег это принесет декану и что за эту услугу получит Мезенцев. Он вообще о прямой выгоде не думал, а радовался возможности поработать, «покрутиться» рядом с Мезенцевым.

– Ну, это не самое тяжелое дело. Это здание требовало ремонта, то есть расходов, а теперь все это ляжет на плечи арендатора. Ему придется попотеть. Ну? А ты-то в нашей схеме разобрался?

– Ну, в общих чертах. Я же понимаю, что детали мне знать не надо, – скромно ответил Леонид.

– Ну, с одной стороны, да. Зачем тебе детали? С другой – надо понимать, какой шаг за каким идет. Но это с опытом приходит. Опыт же – со временем. А пока, вот… – Мезенцев полез в одну из тумб своего внушительного стола, звякнул ключами, чем-то щелкнул и положил на стол две пачки денег.

– Что это? – Леонид посмотрел на аппетитные стопочки купюр.

– Это твой заработок. Ты же не за просто так столько времени бегал по кабинетам.

– Так я и не бегал особенно… – Леонид не решался притронуться к деньгам.

– Послушай, это твой заработок, – нахмурился Мезенцев. – Честный. Все было сделано по закону. По правилам. Только чуть быстрее, чем удалось бы это провернуть без моих знакомств. Понимаешь?

– Понимаю. Но я не заработал такую сумму, – Леонид указал на стол.

– Здесь не так много, как ты думаешь. Ваш декан, если не окажется дураком и шляпой, может каждый месяц получать с этого места в три раза больше.

– Но он что-то организует же…

– Слушай, Леонид, я все понимаю. И ценю твою скромность. Но деньги ты заработал. И вообще привыкни – в этом мире каждый шаг оплачивается. Бескорыстно нужно только лечить и учить. Все остальное вполне себе коммерческие мероприятия.

– Спасибо, – Леонид наконец взял в руки деньги, – здорово. И неожиданно.