Роза отрицательно качнула головой. Одинокая слеза выкатилась из-под ресницы и побежала по ее щеке.

– Прости, но нет!

Тед молча отвернулся от нее, сделав глубокий вдох.

– Но мы ведь можем хотя бы попытаться снова стать друзьями. Мне сейчас позарез нужен хороший друг. Да и Мэдди тоже! – предложила Роза.

– Вот уж не думал, что когда-нибудь удовольствуюсь от женщины всего лишь предложением дружбы! – невесело пошутил Тед. – Но будь по-твоему! Давай будем дружить! Послушай, Роза! Хочешь, я перекинусь парой слов с этим твоим… Фрейзером, расскажу, как было дело…

– Не стоит! – покачала головой Роза. – Эту страницу своей жизни я тоже перевернула. Наверное, все к лучшему.

– Так я и поверил! – возразил ей Тед печально. – Говоришь одно, а сама думаешь совсем другое. Достаточно взглянуть на твое лицо, чтобы понять, что ты все еще сохнешь по нему. Уж я-то хорошо разбираюсь в выражениях женских лиц! Можешь мне поверить.

Роза не стала отрицать его последних слов.

– Знаешь, – проронила она, – что бы я там ни чувствовала где-то в глубине души, но сейчас у меня других забот выше крыши. И мне просто некогда думать о Фрейзере. У меня на руках больной отец, у меня Мэдди… Мне надо обустраивать свою жизнь на новом месте. Да, то, что случилось между мной и Фрейзером, оно до сих пор болит. Это правда! Но пусть лучше так, чем что-то еще. А сейчас мне пора подумать о себе и встать наконец на собственные ноги.

– Ну, как вы тут без меня справляетесь? – первым делом поинтересовалась Дженни, спустившись вниз и бросив подозрительные взгляды на них обоих. Ее громкий голос заставил Джона слегка пошевелиться в кресле.

– Все прячетесь от людей, словно пара каких-то глупых подростков! Просто детский сад какой-то! – фыркнула она неодобрительно. – Хотя, если честно, то надо признать, что в прошлый раз я изрядно перегнула палку. Забыла, что Тед все же уже взрослый мужчина. Наверное, потому и забыла, что ведет он себя, как ребенок. Ну, да кто прошлое помянет…

– Так что тогда будет, мама? – подначил ее Тед, весело подмигнув Розе.

– То и будет!

– Что «то»? – упорствовал Тед.

– То и будет, что мне жаль, что я тогда сорвалась. Прошу простить меня! – бухнула Дженни на одном дыхании и поспешила к кухонной раковине, начав с шумом перемывать скопившуюся там посуду. – Это же надо! Чтобы в наше время обходиться без посудомоечной машины! – пробормотала она громко и с явным осуждением в голосе.

18

Ясно было одно! Ни Фрейзер, ни Джон не имели ни малейшего представления о том, что делать и как поступить в связи с возмутительной выходкой Ричарда. Каждый из них чувствовал собственную беспомощность, и оба сильно переживали, но каждый на свой манер. Фрейзера особенно больно задело то, что на помощь к Розе пришли Дженни и, главным образом, ее сын, а не он. Но вообще-то Роза слабо представляла себе ход его мыслей. Фрейзер был безукоризненно вежлив, очарователен и вел себя в высшей степени дружелюбно. Словом, все, как и раньше. Разве что между ними возник какой-то незримый барьер, он стал вести себя с нею еще сдержаннее и, как заметила Роза, при первой же возможности старался уклониться от общения. Впрочем, подобные перемены в поведении Фрейзера совсем не удивили Розу. Наверное, всегда непросто находиться рядом с женщиной, которую когда-то любил, а потом взял и разлюбил. Она ведь и сама ощущала постоянную неловкость в его присутствии: постоянный страх сказать что-то не то или сделать что-то не так. Если бы не та их размолвка, то Роза была бы счастлива быть рядом с ним. Она бы сама умоляла его об этом. Но теперь все иначе. Между ними стена, и ее не перепрыгнуть.

Они могли работать вместе, обсуждать какие-то планы, проводить время с Джоном и Мэдди, и все четверо чувствовали себя в это время вполне комфортно в одной комнате, вот только ни Фрейзер, ни Роза не обменялись за последние дни и парой слов, которые бы что-то значили для них обоих.

Однако больше всего Розу волновало другое. Ее отец чересчур близко принял к сердцу все, что произошло у нее с Ричардом. Он ушел в себя, его мучили раскаяние и ненависть к «этому подонку». На следующий день после незваного визита зятя (подумать только!) отец даже отказался подниматься с постели, избегал смотреть ей в глаза и перестал есть. Он просто лежал и тупо глядел в голую стену возле кровати, выкрашенную белой краской. Даже Фрейзер, приехав, так и не смог, несмотря на все свои старания, поднять настроение другу. Во всем случившемся Джон винил только себя, хотя Роза бессчетно повторила ему, что это не так. И сейчас он был страшно зол прежде всего на самого себя: его раздражала собственная немощь, бесило, что он слаб и ни на что не годен. Но главная его забота состояла в другом. Он понимал, что очень скоро уйдет в мир иной, оставив дочь одну, безо всякой опеки.

Роза была в отчаянии. Совсем не такими она представляла себе последние дни жизни отца в их с Мэдди обществе. Ей было горько осознавать, что она все же плохо знает и понимает отца и, наверное, потому не может вывести его из столь мрачного расположения духа.

Трудно было понять по выражению лица Фрейзера, какие чувства обуревали его, когда он увидел ссадины и кровоподтеки на лице Розы. Она как раз стояла на кухне и готовила лазанью. Тед уже уехал к себе. Но в доме еще оставалась Дженни. Она затеяла нечто вроде генеральной уборки: пылесосила дом, перетряхивала все вещи, не упуская возможности сунуть нос в каждый ящик. От нее Фрейзер услышал укороченную версию того, что произошло в Грозовом доме накануне. Как всегда, Дженни изъяснялась без обиняков, называя вещи своими именами, и за пять секунд сумела ввести Фрейзера в курс дела. Чему Роза была только рада. Ей претила мысль, что придется самой живописать Фрейзеру, что и как было, а уж Дженни, несмотря на сжатость изложения, не упустила ни единой эффектной на предмет омерзительного поведения семейного доктора детали, свидетельницей каковых ей довелось стать.

– И где он сейчас? – поинтересовался у нее Фрейзер с каменным выражением лица.

– Чего не знаю, того не знаю! – покачала головой Роза. – В полиции считают, что вернулся домой. Они звонили мне сегодня утром. Сообщили, что никакого заявления на меня он не подал. Наверное, понял, что ему не удастся меня в чем-то обвинить. А вот если я подам иск, тогда разразится настоящий скандал. Вся его жизнь, его репутация, врачебная практика – все пойдет коту под хвост.

– Ну так и устрой ему такой праздник души! – азартно посоветовала Дженни, чуть не потирая руки в предвкушении вероятной возможности наказать «законченного мерзавца» за его пакостные злодеяния.

Роза неопределенно пожала плечами.

– Не хочу! Пусть убирается на все четыре стороны! Как представлю себе, сколько времени будут длиться все эти судебные разбирательства… Месяцы и месяцы! Но даже если суд вынесет обвинительный приговор, это ему ничем не грозит, по большому счету. Он же не уголовник какой-то, приводов в полицию ранее не имел, ни в чем предосудительном никогда не был замешан. Для него вся эта судебная тягомотина станет не более чем легким шлепком по руке. Дескать, чтобы впредь не повадно было. А выйдет из зала суда он еще более обозленным и все начнет сызнова. Не вижу смысла судиться с ним.

– Но если ты хочешь, чтобы этот страшный человек навсегда исчез из твоей жизни, то должна сама дать ему четкий посыл, что между вами все кончено! – справедливо заметил Фрейзер. – И полиция поможет тебе в этом.

Роза промолчала, видно в глубине души оставшись при своем мнении.

– Хорошо! Тогда я останусь у вас до тех пор, пока мы все не будем уверены, что он все же вымелся отсюда! – воскликнул Фрейзер, украдкой разглядывая обезображенную щеку Розы.

– А сегодня у нас ночевал Тед! – поспешила доложить домашнюю обстановку Мэдди, оторвавшись на время от просеивания муки. Роза намеренно поручила ей эту операцию, чтобы занять дочь делом на какое-то время. – Но я больше не боюсь папы! – доверчиво сообщила она Фрейзеру. – Мама его здорово огрела! Теперь он должен бояться мамы.

– Что ж, Тед – молодец! – похвалил парня Фрейзер несколько натянутым тоном. – Но поскольку он уже уехал, то тогда на дежурство заступлю я.

Фрейзер взглянул на Дженни.

– Кстати, нам нужно обязательно переговорить с вами, прежде чем вы тоже уедете. Я тут привез кое-что для вас: брошюры, рекламные проспекты, иллюстрации. Я их специально заказал. А потом в повседневной суете начисто забыл о нашем разговоре и вспомнил только тогда, когда мне прислали всю эту литературу. Думаю, вам будет небезынтересно познакомиться.

Не успела Роза спросить, какие такие деловые проекты могут связывать Дженни и Фрейзера, как услышала слабый зов отца – но скорее это был окрик.

– Папа зовет! – заторопилась она. – Я за него очень волнуюсь. Он сейчас в таком подавленном состоянии… Надо его как-нибудь разозлить, Фрейзер! Переключить его мысли на кого-то из нас. Как было бы здорово, если бы он накричал на тебя или запустил в тебя чем-то! Я бы сейчас отдала все на свете, только бы увидеть перед собой снова старого неуживчивого ворчуна, вечно всем недовольного.

– Ну, тогда надо срочно сообщить ему о выставке, – осторожно предложил Фрейзер. – Пойду прощупаю для начала почву!

Роза проводила Фрейзера до дверей кабинета. Оказавшись вне зоны слышимости для Дженни, которая принялась остервенело драить холодильник, бормоча что-то себе под нос о вредоносности кишечных палочек, и для Мэдди, которая продолжала сосредоточенно сыпать ложкой муку на мелкое сито, она быстро прошептала вполголоса:

– Папа очень тяжело воспринял вчерашний инцидент с Ричардом. Он во всем винит себя!

– Не он один! – Фрейзер поднял руку и нежно коснулся ее щеки, на которой пышно расцвел синяк. – Я тоже не должен был оставлять тебя!

– Какой резон тебе было здесь оставаться? Никому из нас и в голову не могло прийти, что сюда может нагрянуть Ричард, во всяком случае, именно в этот день… Вот папа вызывает у меня опасения, это правда. Эти его упаднические настроения мне совсем не по душе. Я боюсь, что если так продолжится, то он… он перестанет бороться со смертью.