– Подожди! Я сейчас попытаюсь помочь тебе! – Роза обхватила отца обеими руками. Сколько раз ей приходилось точно так же укладывать в кровать пьяную мать. А ведь она тогда была еще совсем ребенком. Но даром что отец был худ и на вид почти невесом, она не смогла даже приподнять его с полу. Она сделала еще несколько попыток. Безрезультатно! А каждое ее новое усилие причиняло ему нестерпимую боль.

– Прости! Но одной мне не справиться! – проговорила она с отчаянием. – Придется вызывать подмогу.

– Там есть номер телефона…

– Я сейчас вызову «Скорую»!

– Не надо «Скорой»! – упрямо возразил Джон. – Рядом с кроватью лежит листок. На нем записан номер телефона. Позвони по нему.

– Кому? – она взяла листок и взглянула на номер. Насколько она уже могла ориентироваться в здешних реалиях, абонент находится в Кесвике. – Это твой врач?

– Нет! Терпеть не могу всех этих докторов! От них никогда никакой пользы!

– А кто же это? – Розу распирало любопытство.

Джон погрузился в длительное молчание, видно собираясь с силами. Из его груди вырвался стон.

– Это телефон Тильды, – ответил он наконец и снова застонал. – Она знает… она знает, что делать.

13

Увидеть Тильду на пороге отцовского дома! Воистину, не самое простое испытание в жизни Розы. Долгие годы эта женщина ассоциировалась у нее с образом отъявленной злодейки, разрушившей их семью. Ее и только ее винила она бессонными ночами за все. Ведь Тильда, если вдуматься, исковеркала и ее жизнь, похитила ее счастье, обрекла на страдания… Сколько раз, просыпаясь поутру, она желала зла этой коварной разлучнице. И вот перед ней стоит похожая на цыганку женщина немного за шестьдесят. И ничего в ее облике нет угрожающего или отталкивающего. Обычная попрощавшаяся с молодостью женщина, каких вокруг многие сотни. А между тем ее телефон значится под номером один в списке отца.

– Как он? – первым делом спрашивает Тильда, когда Роза, неловко отступив в сторону, впускает ее в дом. И, проверив Мэдди и убедившись, что с ней все в порядке – нашла себе развлечение и играет, – молча тащится вслед за женщиной по лестнице наверх. Ужасно глупая ситуация! Даже если бы у нее было и побольше жизненного опыта, все равно, ситуация глупейшая. Почти невыносимо находиться в одном доме с бывшей любовницей отца. После их короткого телефонного разговора, оставившего у Розы ощущение полнейшего абсурда, хотя по голосу Тильды она поняла, что та совсем не удивилась ее звонку, Роза занялась больным. Она аккуратно распутала простыни и, высвободив отцовские ноги, осторожно положила их на пол. Потом подложила подушку под голову и дала больному немного воды, а сама уселась прямо на пол, рядом с ним. Оба молчали. Точно в таком же безмолвии коротала она когда-то время и с матерью. Мама безудержно рыдала, а Роза молча гладила ее по голове, понимая, что мать во хмелю успела забыть, о чем плачет.

– Когда маме было плохо, – неожиданно вырвалось у нее, – я тоже часто находила ее валяющейся на полу возле кровати. А потом все это превратилось для меня в своеобразный ритуал. Возвращаюсь домой из школы, выпиваю на ходу стакан соку и бегу заниматься мамой. Кое-как поднимаю ее с пола, укладываю в постель. Но с ней мне было легче управляться. Она же почти ничего не весила. А вот тебя я поднять не смогла. Прости!

– Тебе не за что виниться! – проговорил Джон, откашлявшись. Он заметно повеселел после того, как утолил жажду. – Это мне следует просить у тебя прощения денно и нощно, всю свою оставшуюся жизнь. Ведь это я должен был помогать тебе, а не наоборот!

– Сейчас мне не нужно помогать, – задумчиво обронила Роза. Когда-то точно такие же слова она говорила и матери, самое удивительное, что Роза поняла много позже, мать верила ей и считала, что дочь говорит ей правду. – Я просто хочу быть рядом с тобой. Мне достаточно знать, что у меня есть семья. Как у всех нормальных людей. Для меня этого более чем достаточно! Сейчас в моей жизни наступил такой период, когда мне нужно самой думать о своем будущем, стать на ноги и двигаться дальше. Ведь у меня же на руках Мэдди. Я должна стараться в первую очередь ради нее.

Так они вели неспешную беседу, оставаясь на полу. Казалось, прошла целая вечность, но стук в дверь все равно напугал Розу своей неожиданностью.

– Не таи на нее зла! – напутствовал дочь Джон, когда она поспешила вниз. – Тильда ни в чем не виновата.

Но Роза оставила слова отца без ответа.

– Более или менее! – ответила она на вопрос Тильды. – А что с ним произошло? Он снова запил? Правда, спиртным от него не пахнет, но все же… Хотелось бы знать, что с ним. Я – его дочь.

Роза взглянула на Мэдди. Та сидела на диване, напряженно вслушиваясь в их разговор, стараясь не пропустить ни слова. В ее глазах застыла тревога. Игра больше не занимала ее.

Тильда проворно уцепилась за перила, явно намереваясь как можно скорее увидеть Джона и помочь ему. Но и оставить вопрос Розы без ответа она не могла.

– Рада видеть вас, Роза! – проговорила она несколько напряженным тоном. – Понимаю, для вас наша встреча не из приятных. Насколько мне известно, Джон пока еще не сказал вам, что мы по-прежнему… поддерживаем связь. От себя лишь скажу, что ваш приезд сюда значит для него очень много. Давно я не видела его таким счастливым. Хотя вообще-то он такой человек… трудно сказать, глядя на него, когда ему хорошо, а когда плохо.

Тильда слегка усмехнулась собственной шутке, но Роза не смогла поддержать ее шутливый тон. Она открыла было рот, чтобы что-то сказать, но промолчала. У нее просто не было слов. Никаких! Слишком ошеломившая ее встреча. Мозг пока лихорадочно переваривал полученную информацию.

Итак, Тильда все еще является частью жизни ее отца, более того, секретной частью этой жизни. Роза не спрашивала у него, что с Тильдой и где она сейчас. Она была уверена, что его пламенная любовница, разрушившая в свое время их семью, уже давно позабыта и отброшена в прошлое, где и валяется среди многих других обломков, которые оставил после себя отец, когда решил снова встать на путь трезвости. Как же она ошибалась! Все это время отец просто очень ловко скрывал от нее присутствие Тильды в своей жизни. То есть он снова обманул ее, лгал ей, как и прежде.

– Что ж, – замялась Тильда, явно чувствуя себя не в своей тарелке. – Если вы не возражаете, я поднимусь наверх. Когда подобная неприятность случилась с ним впервые, медсестры научили меня специальным приемам, с помощью которых можно поднять больного. Пока у меня всегда получалось.

Роза молча проследила за тем, как Тильда торопливо взошла наверх, и снова почувствовала себя той маленькой девочкой, которую много лет тому назад отец бросил сидящей на нижней ступеньке лестницы, предварительно поцеловав на прощание. Получается, что снова ей нет места в нынешней жизни отца.

Сегодняшняя встреча с Тильдой была отнюдь не первой в их жизни. Впервые это случилось тогда, когда Тильда позировала художнику в его мастерской. Тогда Роза в первый и, как ей казалось, в последний раз видела женщину, которая прошла через всю жизнь Джона. Она хорошо запомнила, как нервничала мама, видно строя всяческие догадки на предмет того, что сейчас происходит в дальнем углу сада, где примостился гараж, в котором Джон оборудовал себе мастерскую. Она уже, наверное, в сотый раз натирала до блеска какой-то кувшин, стоя у кухонного окна и слепо уставившись куда-то вдаль. И тогда Роза решила своими глазами взглянуть на то, что творится у отца в мастерской.

Она тихонько проскользнула в дверь и оказалась в студии. Прямо напротив нее в старинном кресле-качалке сидела Тильда – слегка откинувшись назад, обнаженная. Помнится, отец специально купил это кресло, чтобы писать ее портрет. Роза впервые видела обнаженную натуру. Да и вообще из голых людей она до этого момента видела только себя. Как зачарованная, она смотрела на Тильду, начисто забыв, какие громы и молнии обрушатся на ее голову, как только отец обнаружит ее присутствие. Ведь он строго-настрого наказал ей не появляться в студии тогда, когда он там рисует. Этот запрет очень обидел Розу. Так она обижалась на отца только тогда, когда он шлепал ее по попе, если она чем-то выводила его из себя. Что случалось крайне редко. Роза уже давно успела понять, что отец любит ее гораздо больше, чем маму. Впрочем, он и сам не делал из этого большого секрета и часто довольно откровенно противопоставлял дочь своей жене. Мысль, что у отца может появиться какая-то новая приязнь, помимо нее, вызвала у маленькой Розы укол ревности. Но когда она увидела Тильду, спокойно возлежащую на черном бархатном покрывале, наброшенном на кресло, то, несмотря на свой несмышленый возраст, все же поняла сразу, что так привлекло отца в этой женщине, словно явившейся к ним из другого мира.

Тело Тильды было совсем не таким, как у ее матери. Молочно-белое, нежное, обильное, оно завораживало таинственными линиями и изгибами. Густые черные волосы стекали по ее плечам струями водопада, устремляющегося с гор вниз, туда, где безвольно покоилось все великолепие бело-розовой плоти.

До Тильды отец никогда не писал обнаженной натуры, и хотя Роза была еще совсем ребенком, она тотчас же догадалась, что его спонтанный интерес к портретной живописи вызван не столько портретом как таковым, сколько моделью. Помнится, Роза не могла отвести восхищенного взгляда от Тильды. Впрочем, как и художник. А когда он заметил дочь, тихонько пристроившуюся в уголке мастерской, то с яростью схватил ее за шиворот и выставил вон. На улицу, туда, где уже было темно и шел дождь. С тех самых пор Роза возненавидела Тильду. Хотя тот давний образ роковой красавицы, так ярко запечатлевшийся в ее детской памяти, имел мало общего с женщиной, которую она только что впустила в дом отца. Обычная немолодая дама, и только!

Некогда иссиня-черные волосы, густые и блестящие, хотя и сохранили свою густоту и длину, но покрылись сединой и стали жесткими, как проволока. Прекрасное пышное тело раздалось вширь и утратило соблазнительные формы. Великолепная грудь превратилась просто в массивный бюст, всецело заполнивший своей массой вышитый блузон свободного покроя, который был надет на Тильде. Огромные черные глаза с умело подкрашенными веками больше не лучились, черты лица, хотя и сохранили узнаваемость, расплылись и стали менее четкими, а местами и вовсе обвисли. Но кое-что все же осталось прежним. Тяжелые веки, прямой нос, красиво очерченный рот и полные губы – наверное, они очень притягивали к себе тогдашнего Джона, – все это осталось неизменным. Да, разумеется, не было и сомнений, что его несказанно влекла к себе эта женщина. Но тяга к спиртному оказалась сильнее, не без язвительности подумала про себя Роза. В конце концов, из двух зол «Тильда и водка» Джон выбрал вторую. И этот его выбор тоже оставил свой след на лице его бывшей любовницы: горькие складки залегли в уголках губ, морщины собрались возле глаз. Но тем не менее эта женщина здесь, в доме ее отца.