Конечно, это было любезно со стороны Дженни, щедрый акт гостеприимства, но в глубине души Роза была уверена, что за приглашением скрывается неуемное любопытство хозяйки, вознамерившейся выяснить у постоялицы всю правду о ней – таким странным образом вдруг отыскавшейся дочери Джона Джейкобза, местной достопримечательности.

– Да, мамочка! Мы уверены! – Мэдди высунулась из-за спины Дженни. На ней был большой, не по размеру, кухонный фартук. – Мы сейчас как раз делаем клецки на ужин. А я даже не знала, что это такое. Но они выглядят очень вкусно.

– Вот бедняжка! Ни разу в жизни не попробовать настоящие клецки! – посетовала Дженни, возвращаясь назад на кухню. И Мэдди хвостиком посеменила за ней.

– Как вы провели время? Все в порядке? – Роза пошла следом за ними, мельком заглянув по пути в распахнутую дверь гостиной. Стеклянная витрина была открыта, а кукольный домик успел перекочевать на стол. Все двери в домике тоже были раскрыты. Внутри мерцали слабые огоньки. И было видно, что Мэдди с величайшей осторожностью рассадила крохотных обитателей домика вокруг обеденного стола в столовой. Стол был сервирован к ужину.

– Молодец! – одобрила увиденное Дженни и поспешила к кухонному столу. Роза молча поплелась следом. – Ваша Мэдди щебечет без умолку. И что думает, то и говорит. Одобряю это качество в людях. Люблю открытых и честных людей.

– Да уж! Открытости и честности ей не занимать! – согласилась с хозяйкой Роза, вспомнив, сколько раз простодушие дочери – качество всех детей – ставило их обеих в крайне неловкое положение. Но Мэдди как-то по-особенному была прямодушна – а если помножить это на ее наблюдательность, то в высказываниях и наблюдениях, которые она спешила сообщить в лицо тому, с кем беседовала, не всегда содержались лестные отзывы. Она без тени раздумий толстого назовет толстяком, низкорослого – коротышкой, а даме без тени сомнения сообщит, что та, по ее мнению, плохо или неподобающе одета. В возрасте двух или четырех лет такие откровения от ребенка воспринимались как вполне безобидные шутки, но сейчас Мэдди уже семь, а потому все чаще ее комментарии вызывают у посторонних людей не столько смех, сколько раздражение и обиду.

– Тебе понравилось играть с кукольным домиком? – спросила у дочери Роза, приобняв ее за плечи.

Мэдди стояла на табуретке, старательно смешивая муку с маслом, и, по своему обыкновению, постаралась увернуться от объятий.

– Да! – отвечала она коротко. – Они теперь как раз ужинают, а потом пойдут смотреть телевизор. Правда, пока у нас еще нет телевизора. Но Дженни сказала, что Брайан вернется с работы и смастерит мне телевизор.

– Может быть, не стоит одолевать человека своими фантазиями?

– Сделает-сделает! – подала голос Дженни. – Уж если я попрошу его о таком одолжении… За тридцать лет супружеской жизни Брайан научился хорошо разбираться в том, что ему пойдет на пользу, а что – во вред.

– Соскучилась по мне? Волновалась, где я?

– Нет! – чистосердечно призналась Мэдди. – Когда мне интересно, я не волнуюсь. А мне было интересно. И с Дженни мне нравится быть. Она говорит без умолку, и большая командирка, но все равно очень милая. Я ей рассказала все про папу!

– Правда? – растерянно пробормотала в ответ Роза, не зная, что и сказать.

– Ну, что я говорила? – Дженни отвернулась от плиты, где обжаривала в сковородке кусочки мяса. – Что на уме, то и на языке!

Интересно, что рассказала ей Мэдди, подумала Роза. О тех последних нескольких минутах перед тем, как они бросили все и подались в бега? Едва ли! Роза успела заметить за дочерью одну особенность. Все, что ее огорчало сильнее всего, она тут же старательно вычеркивала из своей памяти, делала вид, что ничего и не было вовсе. Да и если бы Дженни узнала правду, она бы не удержалась и за эти минуты успела бы поставить Розу в известность о том, что она в курсе всех ее проблем.

– Ну, как вам мой Тед? – спросила у нее Дженни.

– Он очень… активный молодой человек, – запнулась Роза в поисках подходящего слова, с помощью которого можно было бы описать ее впечатления.

– Уж такой балаболка! Кого хочешь, уболтает! – умиленно проговорила Дженни и сверкнула взглядом на Розу. – Горе чубатое! Дожил до двадцати четырех лет, а ни работы нет приличной, ни подружки настоящей. И что с ним будет дальше, ума не приложу. А все потому, что он у нас – красавчик. В этом вся беда. Мой старший, тот пошел в отца, и никаких проблем по жизни! Хейли, та у нас девочка что надо, точная копия меня в молодости. Но у нее и голова на плечах, это тоже от меня! А вот Тед, понятия не имею, в кого он такой удался! Мечтатель, романтик, все ждет какой-то неземной любви. Корчит из себя мачо, но душа-то у него чувствительная, нежная. Такой он вот, мой Тед. Хотя, конечно, и разболтался изрядно, работая в баре. Да еще эти постоянные концерты с его ансамблем…

– А что такое «девочка что надо»? – не преминула уточнить Мэдди.

– Это значит красавица! Такая, как ты! – рассмеялась в ответ Дженни и мазнула мукой по кончику ее носа. Мэдди тут же стала энергично вытирать нос.

– Но я совсем не считаю вас… – начала было Мэдди.

– Он действительно очень красив! – поспешила Роза перебить дочь, наперед уловив, что готово сорваться с ее губ. Пусть уж лучше Дженни думает, что ее сын произвел на нее неизгладимое впечатление, ей не жалко, а матери Теда должно быть приятно.

– Тогда вы – не первая замужняя женщина, с которой он попытается закрутить роман! – Дженни поджала губы, и трудно было понять по выражению ее лица, гордится ли она любовными похождениями сына или осуждает его поведение как недостойное. – Если бы Брайан в свое время не прикрыл Теда грудью, то Иан Уилкинз пристрелил бы его из дробовика, как собаку. Брайан целых пятнадцать минут неподвижно стоял живым щитом между ними. А Уилкинз все это время грозился кастрировать парня. Ну и разговоров потом было! Ни о чем другом в деревне так не судачили!

– Не думаю, что я в его вкусе, – дипломатично ответила Роза, слишком поздно спохватившись. Оказывается, мать, души не чающая в своем чаде, абсолютно уверена, что перед чарами ее сына не может устоять ни одна женщина, если она, конечно, женщина. А уж отвергнуть его ухаживания – это и вовсе верх безмозглости.

– О, большинство женщин ему по вкусу! – сдержанно отреагировала Дженни. Она явно почувствовала себя обиженной за сына, который не произвел должного впечатления на постоялицу. – А вот и для вас работенка! Почистите мне вот эти яблоки. Хочу сварганить на скорую руку яблочный пирог.

– А я хочу поскорее познакомиться с Тедом! – подала голос Мэдди. – Он меня очень заинтересовал.


Желание Мэдди исполнилось быстро, ибо Тед, безо всякого приглашения, явился к ним на ужин. И прямо с порога одарил Розу ослепительной улыбкой.

– А для меня свободное местечко найдется? – сунулся он к Дженни, которая как раз раскладывала по тарелкам рагу из говядины и мясные клецки. – Покормишь сыночка, мамочка?

– Покормлю-покормлю! Чем обязаны такой честью, а? – обиженно вскинула подбородок мать. – Давненько ты не являлся к нам на ужин. И нате вам, пожалуйста! Мимо проходил? Но у нас все же не забегаловка какая-нибудь, а приличное место.

– И тем не менее, мамочка, у вас прежде всего постоялый двор, где людям предлагают кров и стол. Вот я и решил заглянуть по пути и поздороваться с любимой матерью. Что же здесь плохого?

Тед обхватил мать за шею и поцеловал в щеку. Дженни весело хихикнула, словно девочка.

– Будет тебе со своими ласками! – попыталась она остудить пыл сына. – Садись за стол и веди себя, как подобает в присутствии гостей. С Розой ты уже знаком. А это ее дочь Мэдди.

– Привет! – улыбнулся Тед девочке.

Мэдди зыркнула на него внимательным взглядом из-под челки, но промолчала, видно посчитав, что приветствие можно оставить без ответа.

Что совсем не обескуражило Теда. Он снова широко улыбнулся Розе, которая сидела как раз напротив, и та не удержалась от ответной улыбки. Тед был таким же, как и в момент их знакомства в баре: улыбчивым, раскованным, готовым шутить. Улыбка пряталась в уголках его губ, и глаза тоже смеялись. Может быть, он втайне надсмехается над ней, подумала Роза, над ее вызывающим нарядом, явно не по возрасту. И инстинктивно поправила вырез топика, чтобы прикрыть голое плечо. Вот уже много лет ее ни капельки не волновало, что думают о ней люди, тем более мужчины. Она была абсолютно уверена, что никто о ней ничего не думает. Во всяком случае, не думают как о самостоятельном существе. Для всех окружающих она просто жена доктора, или мама странноватой девочки, или милая обходительная девушка с ресепшен в клинике мужа.

Но сейчас все иначе! Она бросила все, отряхнула с себя весь этот ужас, бежала прочь, притворившись, как и ее дочь, что на самом деле ничего не было. И вдруг выясняется, что она и понятия не имеет о том, как ее воспринимают другие мужчины. Интересно, какой ее увидел Фрейзер? И что он подумает о ней, когда она снова предстанет перед ним? Сорвалась с места и примчалась на встречу к чужому человеку ни с того ни с сего. Наверное, он решит, что она сошла с ума. И будет прав! Да еще и припомнит, что в момент их первой встречи она тоже показалась ему несколько странноватой, с кучей комплексов и навязчивых идей.

Роза вдруг остро почувствовала свое одиночество. Она взглянула на дочь. Мэдди старательно пережевывала рагу, изредка бросая хмурые взгляды на Теда. Как она могла так обойтись с собственной дочерью? Вырвать ребенка из родного дома и притащить в такую глушь! Ради чего? Зачем? Поддавшись сиюминутному порыву, и только. Вот уж правда! Вожжа под хвост попала. Нет, это не она! Та, прежняя Роза, так бы не поступила. Она всегда поступала благоразумно, делала только то, что для дочери будет самым лучшим, самым безопасным, самым правильным. Ни одно из этих условий не соблюдено. Нельзя и дальше продолжать делать вид, что ничего страшного не случилось. Последствия ее шага не заставят себя ждать. Прошло больше суток, как она не видела Ричарда. А он ее. Наверняка он успел обратиться в полицию, написал заявление об ее исчезновении. Скоро, совсем скоро прежний кошмар вернется, этот ужасный мир догонит ее и погребет под своей тяжестью. Ее отыщут и заставят хорошенько подумать над тем, что она натворила.