Новое жилье тоже показалось мне идеальным. В особенности потому, что это была не квартира, а дом.

На мое решение выбрать именно дом повлияло несколько факторов. Во-первых, сотрудник отдела кадров, помогавший мне с переездом, особо отметил тот факт, что во всех остальных зданиях, которые я посмотрел, были тонкие стены и куча соседей. Во-вторых, дом был двухэтажным, а стоил всего на пару сотен больше квартиры. И в-третьих — я думал, что он понравится Каю.

Там был паркет, естественный свет и большой двор, отгораживающий нас от соседей. Плюс дом находился в тихом квартале, но относительно недалеко от магазинов, до которых можно было добраться пешком. А еще… еще там было три комнаты. В одной я хотел устроить спортзал для себя, а третья отлично подошла бы для стримов Кая.

Я понимал, что сочинил себе сказку. Но в идеальном мире это было бы… идеально.

Впрочем, когда я через полмесяца вернулся собирать вещи домой, тот пузырь радостного волнения, который я в себе вырастил, лопнул, и я понял, что, согласившись на эту работу, уничтожил свои отношения с Каем. Для этого потребовалось всего-навсего два разговора с ним по смс.

Он никогда не сможет пережить перелет или восемь часов на машине, чтобы воспользоваться той третьей комнатой. Это понимали мы оба. Потому-то, наверное, его ответы и звучали настолько безжизненно и отстраненно. Я был гребаным идиотом.

— У тебя такой расстроенный вид. — Николь присела ко мне на кровать и подсунула под себя ногу. — Дать тебе сигарету?

— Нет, Николь. Никакая гребаная сигарета мне не нужна. И, кстати, ваше увлечение никотином — это идиотизм.

Она пропустила мой критический выпад мимо ушей. Как обычно.

— Хочешь, сходим пострелять? Лично меня это всегда успокаивает.

— Да, потому что ты представляешь, как убиваешь своих заклятых врагов. — Я, кряхтя, застегнул чемодан. Моя рабочая обувь и зимние куртки занимали адское количество места, потому что я не последовал маминому совету купить вакуумные мешки. — Это мне не поможет, поскольку причина моего гребаного расстройства — мое собственное тупое решение согласиться на эту работу.

— Согласие на руководящую должность в штаб-квартире крупной корпорации вряд ли можно назвать тупым. Особенно если учесть, что мне самой светит только карьера в «Уолмарте»…

— Заткнись и не принижай себя.

— Как скажешь. Я просто пыталась поднять тебе настроение. — Николь зацепилась пальцами за пояс джинсов и, не сводя с меня глаз, озабоченно сморщила лоб. — Знаешь, он свыкнется с этой идеей и в конце концов приедет к тебе. Несколько месяцев отношений на расстоянии — еще не конец света.

— Он не приедет. — Я поднялся на ноги и огляделся, прикидывая, что еще взять с собой. — У него всегда была социофобия, а когда у него пропали причины контактировать с внешним миром, она приняла совсем тяжелую форму. За годы, проведенные дома, он разучился с нею справляться. И когда мы расстанемся, скорее всего, еще больше замкнется в себе.

— Ну, ты ведь будешь его навещать.

Поняв, что в спальне остался только хлам из детства и юности, я снова перевел взгляд на Николь. Я, конечно, ценил то, что она не посоветовала просто бросить его, но от ее оптимизма на сердце становилось лишь тяжелей. Конечно я собирался приезжать в Пенсильванию как можно чаще, но жизнь вместе этим было не заменить.

— У тебя такое лицо, будто ты вот-вот заплачешь.

У меня и впрямь щипало в глазах. Но вместо того, чтобы поддаться слезам, я вытер загрубевшей ладонью лицо.

— Попроси маму, чтобы она устроила гаражную распродажу всего того барахла, которое я не возьму.

— Зачем? — Николь оглянулась по сторонам. — Мне кажется, что в Пеории найдется местечко для твоей коллекции из пятиста пивных крышек.

Я фыркнул.

— Да кому нужна эта хрень? Выброшу их перед отъездом.

— Ну уж нет. Ты не представляешь, сколько реднеков с радостью выставят эти крышечки у себя дома, чтобы с гордостью врать, что они собрали их сами. — Николь серьезно кивнула. — Думаю, тут можно рассчитывать на целый полтинник.

Я кивнул на дверь.

— Кыш. Мне надо заканчивать собираться.

— Ладно. — Он чмокнула меня в щетинистый подбородок. — Я люблю тебя, брат.

Я выдал кривую улыбку, которая испарилась, как только Николь вышла за дверь. Сопротивляться ощущению краха и безнадежности было сложно. Пусть со стороны и могло показаться, что сейчас у меня было все: здоровье, понимающая семья, работа, жилье, любимый человек… намного больше, чем у многих других ветеранов. Все было не идеально, но мне все равно повезло. Было чертовски досадно, что понимание этого факта не могло успокоить спазмы в груди.

На полу стояли коробки и четыре больших чемодана, которые мне предстояло загрузить в «бронко». Я несколько минут смотрел на них, но заставить себя это сделать не смог. Иначе происходящее станет слишком реальным.

Я решил, что погружу вещи в машину после того, как съезжу к Каю. И повидаюсь с ним… в последний раз? Я попытался оттолкнуть от себя эту мысль.

— Гаррет!

Ну почему для Николь было так сложно не лезть ко мне, чтобы я мог оплакать все это в одиночестве?

— Гаррет, тащи свою задницу вниз!

Подавив желание наорать на нее, я вышел из комнаты.

— Что?

— К тебе кое-кто пришел.

Я надеялся, что это не Кевин. Очередной угнетающий разговор о безработице и погибших друзьях мне был нужен сейчас меньше всего. Хотелось забить на Николь и запереть дверь на замок, но я пересилил этот детский порыв и сбежал по лестнице вниз.

— Кто…

В узком проеме двери был Кай с небольшой сумкой у ног.

Не в силах поверить глазам, я застыл. И только присутствие рядом Николь, стоявшей с разинутым ртом, помешало мне ущипнуть себя. Он не был галлюцинацией… он правда был здесь. Бледный, растрепанный, взирающий на меня испуганным взглядом… но все-таки здесь.

— Кай, — прохрипел я. — Но как…

— М-можно войти? — Он обхватил свои плечи. — Пожалуйста.

— Конечно! — выпалила Николь, а я в то же время с грохотом преодолел последние пару ступенек. — Я так удивилась…

— Все хорошо. — Голос Кая был напряженным. — Я в порядке.

Николь, что-то пробормотав, убежала, и я сразу обнял его, притиснул к груди и зарылся лицом в его волосы.

— Почему ты не предупредил, что приедешь? Я бы забрал тебя сам!

— Потому что, балда, тогда это бы не был сюрприз.

На моем языке трепетали сотни упреков, у которых был один и тот же подтекст: что Кай был беспомощным и нуждался в присмотре. Но это было не так. Может, мое присутствие и помогало ему, но ведь он как-то прожил до двадцати с лишним лет без меня.

Оставив все свои наставления при себе, я поцеловал его в лоб, а потом в губы. Его сердце бешено колотилось, но признаков надвигающейся панической атаки я не заметил — он не дрожал и не потел, хоть и явно испытывал дискомфорт.

— Хочешь, поднимемся в мою комнату?

— Да. — В его глазах засияло облегчение. — Да, давай.

Я крепко сплел наши пальцы, подхватил его сумку и повел его по лестнице вверх.

***

Кай

Вцепившись, что было сил, в руку Гаррета, я напомнил себе, что ради этого и нанял такси, которое перевезло меня через весь штат. Ксанакс, прописанный новым врачом, конечно, очень помог перетерпеть двухчасовую поездку, но мне все равно хотелось спрятаться под одеяло.

Я даже не огляделся, чтобы посмотреть, какой у Гаррета дом. Это можно было перенести на потом. Прямо сейчас я должен был взять себя в руки и сообщить Гаррету новость, которую, как я надеялся, он будет счастлив услышать.

Гаррет завел меня в свою спальню и, подтолкнув, усадил на кровать. Заперев дверь на замок, он повернулся ко мне.

— В общем, я здесь, — пробормотал я.

— Да, и я до безумия рад тебя видеть, но… — Он бросил взгляд на окно и нахмурился. — Как, черт побери, ты добрался сюда?

— На такси.

Его глаза округлились.

— Правда?

— Угу.

— Это, наверное, стоило бешеных денег. — В его глазах теснились десятки вопросов, но задал он только один: — Ты останешься на ночь?

— Через сколько тебе надо быть в Иллинойсе?

— Я планировал на день приехать к тебе. Так что… видимо, через два дня.

— Тогда я останусь здесь на два дня.

От этих уклончивых ответов Гаррет занервничал.

— Когда ты возвращаешься в Филадельфию?

— Я не вернусь туда.

В течение нескольких секунд Гаррет просто смотрел на меня.

— Что ты имеешь в виду?

Я вцепился в матрас и сделал медленный вдох.

— Я… поеду с тобой. В Иллинойс. Если твое предложение еще в силе.

Повисла пауза. Мы оба застыли. А потом я и глазом моргнуть не успел, как он оказался передо мной и упал на колени.

— Не шути со мной, Кай. — Он сжал мои плечи. Я чувствовал через ткань, что его ладони вспотели. — Клянусь богом. Не надо.

В его глазах было столько надежды, что у меня чуть не взорвалось сердце.

— Я поеду с тобой.

Его руки сжались.

— Пожалуйста, будь уверен. Будь уверен, черт побери, потому что если ты передумаешь, то пережить это я вряд ли смогу.

Повернув голову, я коснулся костяшек его пальцев губами.

— Я уверен. Мне до смерти страшно, но я не смогу видеть тебя только в 2D, после того как узнал во плоти.

Гаррет ринулся на меня, я упал на кровать, и наши губы слились, закрепляя это решение поцелуем. Когда я обхватил его бедра ногами и начал двигаться, кровать пронзительно заскрипела. Она была узкой, и моя голова чуть не свешивалась за край, но мне было плевать, потому что Гаррет уже расстегивал «молнию» моих джинсов и рвался за резинку белья.

Я прервал поцелуй и, пока мы втирались друг в друга, прижался к его лбу своим.

— Не так, — выдохнул я. — Я хочу, чтобы ты вошел в меня.

— Мать твою, Кай…

Он перевернул меня на живот и сдернул вниз мои джинсы. Я обернулся — он копался трясущимися руками в комоде, искал тюбик смазки. Расслабив шею, я опустил голову на матрас, а он быстро смазал себя и вонзился в меня одним восхитительно резким и жестким толчком. Нежничать мы с Гарретом не любили.