Анита Фрэй - Монахиня Адель из Ада

Не мудрено, что позднее утро застало вышеупомянутую мебель и ламповый инвентарь всё на тех же, не вполне официальных местах. И не мудрено, что директриса, в кои-то веки проспала начало рабочего дня.

И всё бы ничего, кабы «солдатушка», фанатичный, то бишь чересчур усердный следователь, не начал барабанить в дверь…

Как ни старалась привести себя в порядок дама, как ни мечталось ей, чтобы Архип голубем улетел в окно, однако правда жизни выдалась суровой: следователь их обоих понял, а их действия истолковал по-своему.

Архип, как ни странно, держался солидно — не трясся и уже не падал на колени. Возомнил себя крепким фаворитом? Возомнил бы, несомненно возомнил бы, как и каждый крепкий мужик на его месте, если бы… Если бы не следователь. Зверь! Покидая кабинет мадам, дворник явственно услышал:

— Теперь понятно, уважаемая госпожа директриса, почему вы так старались возложить всю вину на мадам Курятникову…

Сильно горевал Архип, несказанно мучился. И что больней всего: тут жаловаться было совершенно некому. Ведь сторожам и косарям об играх с директрисой не поведаешь…

И долго бы он мучился, долго бы страдал, и в итоге, может быть, таки попал бы в казематы. Но!.. Не судьба ему была идти в тюрьму.

Дело в том, что за всеми телодвижениями институтской челяди, а также за выходками бонн, равно как и за их страданиями, постоянно следил один человек. И то была не Верочка. Неусыпнейше бдел за абсолютно всеми событиями в институте не кто иной, как тайный граф Пётр Скобелев, в миру помещицкий сын Пётр Болотников.

Одному следить за персоналом в несколько десятков единиц трудно, а делать параллельно важные дела ещё труднее. Здесь непременно нужен союзник. А то и два.

Насчёт первого союзника графу давно стало ясно: сквернословящий и вечно пьяный учитель химии за деньги мать родную продаст или перезаложит в ломбарде.

Но одного химика было мало. Требовался человек трезвый, порядочный. Хоть и не очень грамотный, но кое в чём имеющий соображение. «Зело провинившийся» Архип был самое то.

Заметив весьма грустного, покидавшего начальственные кабинеты дворника, Пётр Сергеевич метнулся к нему.

— Знаю твоё горе, братец, можешь не рассказывать, — завёл хитрую песню новичок-чернорабочий. — Дай-ка мне твой ключик от чулана! Остальных ключей не надо, оставь их при себе. Я тебя выручу, обещаю — завтра же будешь весел и пьян. Но и ты обещай мне подмогу в поиске невесты. Страсть как хочу жениться на благородной петербурженке, на коренной… Пусть будет даже бедная, согласен!

Ключ был немедленно выдан. Необходимые обещания также спешно даны.

Несмотря на неприятную утреннюю встречу со следователем, а также на ожидавшие их с дворником большие неприятности, мадам директриса, как и её новый фаворит Архип, сохраняла полное душевное спокойствие.

Во-первых, законник застал их одетыми и совершенно не оправдывавшимися. Во-вторых, пафосное отбытие «солдатушки» на три дня, для подготовки материалов в суд давало возможность придумать кучу версий для оправдания.

Чем далее, тем веселее становилось на сердце у директрисы. Пускай сначала что-нибудь докажет этот… Крючкотворец! Может быть, они с Архипом обсуждали пропажу девочки при закрытых дверях, как и подобает в таких случаях. А что с самого раннего утра помогали следствию, так им обоим не спалось. Совершенно справедливо не спалось! Дворник фигурировал как самый главный обвиняемый, а она, его начальница, обязана была выслушать то, что не каждый обвиняемый расскажет следствию.

Первый день отсутствия душегубца мадам отпраздновала двойной встречей с дворником, опять же при закрытых дверях, а также двойной дозой шампанского. Искренне влюблённой женщине многое дозволено, особенно когда она искренне одинока. Получив неограниченную возможность плакаться и жаловаться на жизнь, да ещё в такой рыцарской компании, когда ни слова возражения, одно сочувствие, мадам директорша практически утратила самоконтроль. В хорошем смысле этого слова. Говоря простецким языком — потеряла голову. Отсюда и храбрость, и нарочитая бравада и… Да что там! Почти каждый такое испытал, если он любил и не прирождённая сволочь.

Помимо всего прочего, счастье директрисы укреплялось сознанием того, что, как это ни странно, именно на сей раз, об утреннем конфузе было известно только следователю. Когда «солдатушка» барабанил в дверь, никого в коридоре не было. Мадам хотелось так полагать. Петра Сергеевича она просто не заметила.

У директрисы-то был праздник, а вот у обвиняемой номер два, у дежурной мегеры…

Когда Курятникова вновь явилась на приём, победоносица не преминула съязвить.

— У вас менее геройский вид, нежели два дня назад. Отчего такие резкие метаморфозы?

— Вы уж простите меня, ради всего святого, госпожа директриса! Я не хотела вам дерзить, просто нервы уже на исходе в последнее время, боюсь…

— Итак, чего вы боитесь?

— Что не выдержу всего этого, ой, не выдержу!

Она зашлась рыданиями.

— Ну, меня-то вам бояться нечего! — сказала хозяйка института. — Покамест я провожу дознание, на правах главы заведения. А вот когда через несколько дней снова появится следователь…

— Что тогда будет?

— Вы должны хорошенько подготовиться к очередной встрече с ним, к обстоятельной беседе и к даче достоверных показаний.

— Я давно готова! Расскажу всю правду, ничего не скрывая! Впрочем, как и в прошлый раз…

Директрисе сделалось любопытно.

— И что же вы намереваетесь ему сказать?

— Всю правду!

— Например?

— Всю неприкрытую правду о том, как этот изверг, этот вандал, этот свирепый дворник… как его бишь…

— Архип!

— Вот-вот! Я расскажу господину следователю всю правду про этого мужлана, невоспитанного медведя… Который, ко всему прочему, позволял себе сальности в мой адрес, облапывал меня и дружков своих к таким действиям подзуживал!

Утомившись беседой с Курятниковой, директриса встала, начала мерять шагами кабинет.

— Как видите, я не напрасно вызвала вас для предварительной беседы! Отнюдь не напрасно! Отнюдь!

— Думаете?

— Не просто думаю — уверена!

— Значит… Я на правильном пути?

— Увольте — я так не сказала!

— Тогда… Что же? Что в моих будущих показаниях ошибочно?

— Всё! Решительно всё!

— Не может быть! Вы меня разыгрываете!

Директриса прекратила курсировать кабинетом, остановилась в зловещей позе, смерила дежурную даму презрительным взглядом.

— Это вы нас всех решили тут разыграть, милейшая!

— Позвольте! Как же?

— Дай вам волю, полную свободу, вы сознательно заведёте следствие в тупик и при этом сделаете мину, будто действуете в интересах, по меньшей мере, половины человечества!

— Именно! Что здесь не так?! Любое зло должно быть наказано!

— Тогда скажите, в ком в данном случае вы усматриваете зло?

— В дворнике! Его злобная фигура давно всех пугает! И страшит!

— Вы хотя бы раз заметили проявления ненависти с его стороны?

— О, да! По отношению ко мне — неоднократно!

— Сейчас речь вовсе не о вас, а о пропавшей девочке! Об Александре Ворониной!

— Ну, да… И к девочкам… То есть, я хотела сказать, к воспитанницам, он тоже…

— Что?

— Проявлял крайнее недоброжелательство…

— В чём это выражалось?

— Точно не помню… Спросите кого-нибудь другого, кого угодно…

— Уже спрашивала! Я опросила большое множество наших преподавателей, да и прислуга не была в этом смысле обойдена вниманием…

Директриса взяла пачку бумаг, швырнула их под нос дежурной даме.

— Вот письменные свидетельства почти всех ваших сослуживцев!

— И что в них?

— Крайне неприятные для вас признания!

— А именно?

— Почти все господа, работающие в нашем учреждении, в один голос утверждают, что недоброжелательство по отношению к ученицам всегда происходило именно с вашей стороны!

В ту самую минуту Верочка, Лидочка и Любочка на цыпочках подходили к кабинету директрисы. Лидочка приложила ухо к замочной скважине.

— Долго же мадам терзает эту пьяницу!

— Будь моя воля — я бы её замучила насмерть! — сказала Любочка.

— Фи, какие вы кровожадные! Нельзя же так! — возмутилась Верочка.

Её подружки тоже возмутились.

— А запирать в чулане маленьких девочек — это не кровожадно?

— Будь моя воля — я бы её задушила! Вкупе с нашей храпуньей-бонной!

Дверь кабинета директрисы резко отворилась, из неё выскочила заплаканная дежурная дама, невидящим взглядом обвела коридор и бегом устремилась к лестнице.

— Ой, гляньте-ка! Мегера наша плачет! — воскликнула Любочка.

Верочка сочувственно произнесла:

— Вот видите? А вы хотели её удушить!

Её подружки расхохотались.

— А кто сказал, что мы передумали?

— Лично я её не перестану ненавидеть, пока наша бедная Шурочка не сыщется!

Дверь кабинета директрисы снова отворилась. На этот раз вышла сама директриса. Заметив Верочку, Лидочку и Любочку, она расплылась в улыбке.

— Вот вы где, мои хорошие! Только вызвала, а вы уже примчались. Молодцы! Входите!

В кабинете девочкам сделалось ещё веселее, они принялись разглядывать интересные вещички, находившиеся на рабочем столе мадам. Та мягко перевела их внимание в нужное русло.

— Ну, мои хорошие, рассказывайте мне всё, что знаете!

— С удовольствием расскажем всё про эту пьяницу! — воскликнула Лидочка.