Болотников-старший начал подробно повествовать о том, как его однополчане, да и просто знакомые военные, дослужившиеся не только до знатной пенсии, но и до титулов, живут-поживают. Не преминул также заметить, что иные привезли из Франции больше добра, чем он за всю жизнь приобрёл честным трудом и ретивой службой.

— Однако мародёры мне не интересны, — перебил рассказчика капитан. — Я был бы рад познакомиться с вояками, проливавшими кровь больше других, но ничего значительного не имеющими…

Такие речи придали хозяину усадьбы вдохновения.

— Ну, ежели хотите знать об оных, помогу, дам все необходимые сведения…

Капитан растрогался и даже пустил слезу.

— Вот как! Не изволите ли начертать все героические имена и адреса на бумаге?

— Напишу, как же! Для этого нам с вами необходимо пройти в мой кабинет…

Глава 4 Список

В кабинете, где всегда, даже в летнюю пору, не говоря уж о весенее-осенней, горел камин, и состоялась перепись героев. И ещё более задушевная беседа.

— Хромота ваша, насколько я могу судить, также на полях сражений приобретена?

— Всеобязательнейше! Только не люблю я о своих делах да подвигах рассказывать, ведь вам уже известно это.

— Ну-ну, не буду больше…

Антонина Фирсовна попыталась приподнять за локоть капитана, усевшегося на шаткий стул.

— Сергей Петрович, предложите гостю ваше персональное кожаное кресло!

Болотников-старший вскочил, засуетился, стал стирать с кресла предполагаемую пыль ладонью.

— Прошу усаживаться и ощущать себя как дома! Вы нам теперь как родной.

— Да что вы, право… Зачем столько возни вокруг моей скромной особы?

Капитан, усиленно хромая и кряхтя, водрузился на хозяйском троне.

А Сергей Петрович сел у письменного стола, придвинул поближе чернильный прибор.

— Ну-с! С кого начнём наш список?

Супруга не дала ему времени на раздумья.

— Начинай с Никиты Баранова, который раньше всех мне почему-то вспомнился. Он ведь недавно овдовел, детей не нажил, сидит-горюет, спивается… Хоть и не бедный он, а в пристальном внимании нуждается не меньше…

Она поправила чепец, подняла глаза к пыльной люстре.

— Затем Порфирия и Савву Дятловых напиши, оба брата воевали, плечом к плечу, ну, а потом… Впрочем, думаю, вы и без меня управитесь, а я пойду прикажу людям, чтобы готовили для гостя спаленку…

— Весьма признателен! Благодарю за гостеприимство! — воскликнул капитан.

— Да! И баньку не мешало бы истопить! — добавил от себя Сергей Петрович.

— Уж об этом мог бы и не напоминать…

Антонина Фирсовна ушла, а супруг её, напару с гостем, приступили к написанию бумаги.

Вскоре перечень был готов. Хозяин дома отложил в сторону перо, поднял к глазам исписанный лист, дунул на него — для просушки чернил.

— Всего лишь двадцать шесть персон припомнились мне по здравом размышлении. Не мало ли вам будет, гостюшка?

Капитан благодушно кивнул.

— Для первого раза достаточно. Мне теперь, дабы навестить их всех, месяца, не хватит!

— В добрый час! Ах, как же много вы делаете для людей…

Гость снова кивнул.

— Разрешите закурить после трудов праведных?

Хозяин предложил ему коробочку с гавайскими сигарами. На коробочке, сделанной из золочёного серебра, стоял вензель матушки Екатерины, великой просветительницы всея Руси, всеобщей благодетельницы. Капитан не преминул заметить:

— В деревнях великую императрицу ещё чтят, помнят, а вот в городах, особенно в столице, никакого не осталось уважения к её заслугам…

Тут капитан пустился в совершенно неожиданные рассуждения.

— Мало кто знает, как она страдала…

Далее последовал перечень страданий. Речь была не о капризах фаворитов и не во временных неудачах армейцев. И даже не о том, как поначалу юную германскую принцессу плохо приняли во дворе.

— Были моменты, — с заговорщическим видом произнёс капитан, — когда она себя вовсе не царицей ощущала, а беспомощной девочкой. Даже когда все остальные, несведущие люди, кричали ей «виват»…

— Что такое? — весь изогнулся Болотников-старший. — Впервые слышу, чтобы…

Тут была многозначительная пауза, в течение которой хозяин дома, как ни пыжился, не смог он выдавить ни слова из загадочного гостя. Целых пять или более минут тот молчал.

— Ну, говорите же, не томите душу… — взмолился Сергей Петрович наконец.

Капитан судорожно сглотнул, пустил пять-шесть колечек дыма.

— Не знаю, имею ли я право говорить о таком. Одно время я был вхож в общество почитателей памяти императрицы. Там, помимо всего прочего, обсуждались вопросы общения глав государств с потусторонним миром…

— Что вы говорите?! Какое совпадение! — воскликнул Болотников-старший.

Он вскочил, стал метаться по кабинету, роясь в ящиках, заглядывая под кушетки. Найдя жёлтую пачку бумаг, он стряхнул с неё пыль, поднёс прямо к глазам капитана.

— И у меня имеются секреты. Жене своей не доверяю, а вам доверю! Я тоже как-то состоял в одном собрании, там тоже обсуждались судьбы государств…


Болотников-младший, к тому времени уже проснувшийся, прокрался к двери отцовского кабинета. Разговоры о списках не вдохновили его, тем более что жутко хотелось есть. Постояв совсем немного, Пётр Сергеевич пошёл в свой кабинет — наблюдать со второго этажа за слугами, несшими разносолы к столу под яблоней.

— Эвона как мои родители его принимают!

Вскоре на крыльцо вышла мать.

— Приглашаю солидно отобедать! — крикнула она мужчинам, замешкавшимся в коридоре.

Первым из двоих показался капитан. Он сделал смущённое лицо.

— Я ведь уже выпил чаю…

На что ему было отвечено:

— Чай дело пустое! Извольте-ка вкусить болотниковских благ в полной мере!

Будущему графу вновь захотелось удрать. Но сделать это, совершенно себя не обнаружив, оказалось теперь уже непросто. Да и желудок давно не принимал пищи.

— М-да… И когда же мне им являться? Тотчас или повременить, ещё чуток послушать? Пожалуй, выйду сейчас, а то фитюлька их окончательно в свою веру обратит — тогда уж поздно отговаривать будет…

Младший барин вышел через чёрный ход, обогнул кустарники, затем немного постоял за углом особняка. И лишь потом вышел к весело обедавшей компании. В тот момент мать клала в тарелку гостя увесистый кусок рыбы.

— При вашей-то походной жизни когда ещё так сытно откушаете…

Сергей Петрович вторил жёнушке:

— А мы ведь ещё даже толком и не выпили! Беленькой желаете, графинчик на двоих?

Антонина Фирсовна кокетливо хихикнула.

— У тебя всё водка на уме! Спросил бы гостя, не желает ли он рому… Или сигар гавайских…

— И колониальный товар имеется?! — неподдельно изумился капитан.

Тут им всем стали слышны шаги Болотникова-младшего. Гость изумился повторно, снова почти искренне.

— В вашем гостеприимном дому визитёры так и шастают, так и шастают. Не переводятся!

— Полноте, никто у нас особенно тут не бывает, — сказала барыня, — в такой глуши живём, что… Это, вероятно сын наш, Петруша, пожаловал…

Она сделала знак садовнику.

— Принеси ещё блюд!

— Слушаюсь, матушка барыня!


Появление Петра Сергеевича несколько смутило капитана. Но не так уж чтобы очень. Не дрогнув щекой, гость налил себе ещё рому, взглядом обласкал спину Афанасия, удалявшегося с пустой бутылью.

— Послушные у вас крестьяне, Антонина Фирсовна!

— При рачительных хозяевах крестьяне и в работе знают толк, и в поведении… — ответила хозяйка.

— Истину глаголешь, матушка! — поддержал её супруг. Затем он повернулся к капитану:

— Сейчас я вас с сыном своим познакомлю!

Гость бросил нож и вилку, вытащил из-за ворота салфетку, встал из-за стола, снова приосанился.

— Разрешите представиться: штабс-капитан Заступников Фёдор Пафнутьевич!

Младший Болотников презрительно поморщился, а старший, сделав сыну угрожающую мину, снова повернулся к гостю.

— Зачем же вставать? Это лишнее, — сказал он с благостной улыбкой. — Оставайтесь сидеть, прошу вас…

Капитан и тут нашёлся что ответить.

— Нешто забыли? В армии такой порядок: уважаемых людей приветствовать стоя!

— И низших по рангу? Младших по возрасту и без воинского звания? Не слышал такого!

Антонина Фирсовна возмутилась:

— Да что ты, Сергей Петрович, командуешь? Мной всё утро командовал, а теперь вот…

Капитан погладил взглядом и хозяйку, весело пошевелил усами.

— Ничего-ничего… Дело житейское! Семейное…

Он снова сел в плетёное кресло, а барыня-мать посмотрела на сына с теплом и лаской.

— Садись, Петруша, пообедай с нами…

Пётр Сергеевич, ни на кого не глядя, сел за стол.

— Что ж ты гостю-то не представляешься? — вознегодовал отец.

— А мы разве не знакомы? Не далее как вчера вечером имели честь лицезреть друг друга… Правда, издали…

Капитан изобразил восторг, снова почти искренний.

— Ах, да! Припоминаю… Видел я вас давеча у дома друга моего, на лугу… Вы с его дочерью премило выглядите! Премило! Прекрасная пара!

Пётр Сергеевич набычился.

— Есаул Репкин вам друг? Вы ведь лишь сутки назад познакомились…

Отец и мать всё это время недоумённо переглядывались. Однако капитан и тут не оплошал.

— Друг или просто знакомый — мне без разницы. Хочу и ему помочь, верите? Сочтёте за каприз — воля ваша, а только обещал я пристроить его дочь в Петербурге, и обещание своё выполню.