- Не-не-не, - быстро выдает Эмин. – Ее фамилия – Фаворская. И мне абсолютно не нравится, что ты, как я уже понял, развлекаешься с моей женой.

Палец босса устремляется мне в грудную клетку. Я чувствую давление с его стороны, и в физическом плане тоже. Медленно вскинув руку, я убираю палец Эмина от себя, не сделав, при этом, ни одного шага назад. Выдержав на себе его взгляд, полный отвращения и цинизма. Вытерпев просто мерзкий запах его одеколона, который так любит Лола… Черт!

- Я с ней не развлекаюсь, если вам это интересно. Между нами ничего не было.

Не знаю, почему он слетает с катушек. Понятно, почему он посмел насильно взять свою жену… С таким-то темпераментом. Да еще и будучи пьяным. Сопоставить два и два, взять несколько письменных заключений у психолога – и можно смело шагать в здание суда.

Даже не собираясь взять себя в руки, даже не попытавшись, этот козел посмел поднять на меня руки. Он толкает меня так, что я впечатываюсь в дверь позади себя. Надеюсь, это было не слишком громко, не хотелось бы, что его секретарша подняла шумиху. Мне кажется, у всех секретарей прописано в трудовом договоре – сплетничать и преувеличивать; доплата + 5%.

- Ничего и не может быть, сосунок. Ты что, не понимаешь? Лола – моя! Она всегда будет моей. И тебе не стоит лезть в наши отношения, ты понял?!

Я кривлю губы в усмешке, не намереваясь, разумеется, еще больше разозлить Эмина, однако он разгорячен до невозможности.

- Ваши отношения? – будто не расслышав, подношу ладонь к уху. – А она, вообще, знает о том, что они у вас есть?

Фаворский уже и так близко, но когда я говорю следующее, он врезает мне по челюсти:

- После изнасилования, имею в виду.

Проклятье. Удар был слишком сильным. Я хватаюсь за подбородок в надежде, что все цело. Кажется, просто больно. Просто очень больно, но ничего не сломано и не выбито. Поднявшись на ноги, я решаю не оставаться в долгу, но ударить в ответ мне не удается, поскольку Эмин хватает меня за воротник рубашки и прикладывает спиной к двери так плотно, что мне с трудом удается дышать. Черт возьми, он же сильнее и мощнее меня раза в полтора. А это совсем нечестно!

- Через полчаса приказ о твоем увольнении будет подписан! – выдавливает босс, держа свой локоть прямо у моего горла.

- Отлично, - тяжело сглотнув, почти по слогам отвечаю я, - тогда ты лишишься ее навсегда. Самый быстрый путь к сердцу любимой – уволить человека, только что ставшего ей другом.

Эмин, пораскинув мозгами, спустя полминуты отодвигается, тем самым, отпустив меня, но я буквально валюсь на пол, схватившись за связки, резко вдыхая и выдыхая воздух.

- Это шантаж? – глядя на меня сверху вниз, проговаривает Эмин с ненавистью в голосе.

Я опускаю веки, лихорадочно думая, что ответить, однако понимаю, что ответ только один: сам того не осознавая, я прикрылся Лолитой, лишь бы не быть уволенным.

Желая просто промолчать, я поднимаюсь на ноги. Голова гудит, пока я привожу себя в порядок, а после, не удостоив Фаворского взглядом, выхожу прочь из его кабинета, сильно хлопнув дверью.

ГЛАВА 16.

Обреченные на провал

Лолита

Хотелось бы ломать тебе пальцы, а затем целовать тебе их,

чтобы ты понял, как выглядят твои “извини” после твоих поступков.

©Lana Del Rey

Долго думая над гардеробом, я все-таки останавливаю выбор на маленьком черном платье от Stone Island с кружевными вставками спереди и сзади в районе ключиц и лопаток. Оно довольно приталенное, но юбка из сжатой сетки выглядит слегка пышной. Да и к тому же, у меня есть подходящий клатч и босоножки от Diesel. И это будет лучшим нарядом, чтобы спровоцировать гостей свадьбы на разговоры о моей, увы, уже скромной персоне. Я все еще хочу, чтобы отец вернул мне мое положение, но пока во время наших разговорах по телефону он даже не выдает того, что его может не устраивать. Я думала, он сам узнает, где я сейчас тружусь, однако, похоже, мне придется проинформировать его самой.

Приложив к губам ярко-красную помаду, я опускаю глаза на мгновение вниз, чтобы оценить длину платья – весьма не внушающую, что не может меня не радовать. Рост я имею небольшой – всего лишь средний, а значит, двадцатисантиметровые каблуки и короткие юбки – это мое.

Когда я наношу туш на ресницы, звонит мой телефон. Мелодия из фильма «Ванильное небо» заполонила всю крошечную квартиру. На экране высвечивается имя Германа, и я отвечаю на вызов, включив режим динамика, чтобы успевать собираться, если наша беседа будет продолжительной.

- Думал, придется разговаривать с автоответчиком, - бубнит Лаванда.

И я усмехаюсь, наводя макияж. Так, где румяна?.. Эти чертовы румяна!

- Тебе повезло общаться со мной лично, - говорю в ответ я, предварительно положив мобильный на тумбу у громадного зеркала в прихожей.

Он вздыхает.

- Твоя смена закончилась, и ты ушла.

По всей видимости, он собирается меланхолить? Пожалуйста, только не сегодня, когда у меня от волнения дрожат колени.

- Логично, - пожав плечами, зная, что он этого не увидит, фыркаю я и нагибаюсь за пудрой.

Я открываю круглую деревянную коробку и шарики, представляющие из себя эту самую пудру, выкатываются к черту на пол. Господи, я все уронила. Выругавшись, наклоняюсь, чтобы собрать их и не упустить ни одного шарика, поскольку этот элемент моей косметички стоит космических денег, которых какое-то время у меня не будет. Слово «экономить», к сожалению, стало частью моего лексикона…

- Эй, ты знаешь, что девушкам материться совсем не идет? – возмущается Герман на том конце провода.

Но я рассержена, ведь уже испортила прическу, не закончила макияж, да еще и своими коленями помыла пол. Давно бы пора. И тряпочкой, тряпочкой…

- Слушай, мне сейчас не до твоих моральных стереотипов, Лаванда.

Закончив с пудрой, быстро перехожу к тональному крему, чтобы кое-что замаскировать. Кое-что совершенно незначительное, но я ведь хочу выглядеть превосходно, чтобы Эмину даже в голову не пришло ругать меня за не восточное одеяние, которое я терпеть не могу, и он об этом знает. Мужчинам повезло: насколько бы глупым ни было тематическое мероприятие, почти всегда они приходят в костюмах. Вся ноша переносится на плечи хрупких женщин, которым необходимо вытворять со своей внешностью черт знает что, чтобы пройти дресс-код.

- Тебе обязательно идти с ним на эту свадьбу? – горечь в голосе Германа чувствуется, даже когда мы на расстоянии.

Я уже понимаю, что ему хреново от того, что мне придется проводить время с Эмином. Левандовский боится, что тот мне может навредить снова, но я уверила его в том, что ничего плохого не произойдет. Самое паршивое заключается в другом – я переживаю, как школьница, о встрече с ним. Хочу скорее увидеть, сердце из груди выпрыгивает… Герман – мой друг. Я не думала, что мы так сплотимся, но, черт подери, в этом мире кто-то должен быть с тобой рядом, иначе сломиться очень просто, и так странно, что в моем окружении теперь он, а не те девушки, увешанные золотом. В смысле, скажи мне кто о таком полгода назад, я в жизни не поверила бы!

Да, Герман – мой друг, и мне приятно, что он заботится обо мне, что боится за меня. Однако мне жутко неудобно перед ним за свое поведение, поэтому я стараюсь не выдавать, как жажду увидеть Фаворского снова. Да и Эмину я не собираюсь показывать, что чувства еще свежи… Не знаю, как все сложится, но сейчас точно не время.

- Все будет нормаль-но, - повторяю я по слогам, приблизив свое лицо к микрофону сотового. – Пожалуйста, не переживай. Я не хочу, чтобы ты волновался.

Его молчание длится достаточно долго, поэтому я продолжаю, слыша в трубке только спокойное дыхание Германа:

- У тебя выходной. Посмотри классный фильм, пригласи девушку на свидание, приведи ее после в квартиру… Ну, не мне тебе объяснять, да? – посмеиваюсь над ним, пряча все ненужное в белую косметичку. – Я надеюсь, мы оба проведем хорошо этот вечер. Хотя насчет себя я сомневаюсь.

Я улавливаю, как Герман после моих слов глубоко вздыхает.

- Лола, я кое-что сделал. Кое-что сказал, - произносит, мне кажется, с тяжелым сердцем Левандовский, пока я мучаюсь с застежкой на щиколотках. Даже самые дорогие босоножки полны подобных проблем!

- Что ты сделал… или сказал? – не придавая особого значения, его словам поправляю прическу, прислушиваясь, чтобы не пропустить входящий звонок от Эмина по второй линии.

Солнечный свет проникает в квартиру через открытое окно. На одном из верхних этажей живет глупая девушка, которую когда-то изнасиловал собственный муж, и теперь она борется с чувствами к нему, не желая и не имея возможности его избегать. Как только я осмысливаю весь ужас ситуации, у меня поникают плечи. А правильно ли я поступаю? Точнее, уже поступила, согласившись сопровождать его? Господи…

- Кое-что нехорошее… - голос Германа врывается в мое сознание. Я понимаю, что он до сих пор на связи, а мне не хочется, совсем не хочется его слышать.

Потому что мне просто нужно побыть наедине со своими мыслями. Быстро перебив Левандовского, я хватаю мобильный телефон в руки:

- Лаванда, я не могу говорить, Эмин приехал! – с лживым энтузиазмом щебечу я и отключаюсь.

Из глаз неожиданно брызжут слезы. Я настолько удивлена, что даже провожу пальцами по щекам, желая убедиться в правоте своих предположений. Это действительно слезы – горькие и соленые, черные, как это платье, клатч и обувь. И нет, тушь у меня не потекла, макияж не испортился, однако слезы… совершенно темные, как душа у Эмина, как мои чувства к нему. Чувства, которые не получается обуздать. Стоит ему появиться в моей жизни, кое-где нагрубить, кое-где надавить, а потом признаться в любви, как я таю, не в силах себя сдерживать.

Какой-то мазохизм. Это мазохизм, Лолита. Этот человек тебя изнасиловал три года назад. И плевать, что он твой муж! Плевать, что он влиятелен! Это когда-нибудь кончится?! Мне не стоило волноваться, что я пропущу звонок от мужа – вызов отдается эхом в ушах, экран светится, но теперь уже и не знаю, хочу отвечать, или нет.