А гости, не обнаружив Гаврилова, не нашли ничего лучшего, как устроить драку между собой. Они били друг друга не жалея сил, со всей злостью, изливая таким образом всю свою ярость на бывшего супруга Зинаиды Матвеевны. Катерина исполняла роль судьи на ринге и тоже получила своё – как обычно, проснувшись на следующее утро и не помня абсолютно ничего из вчерашнего вечера, она удивилась, откуда у неё под глазом взялся фингал.

Одним словом, вечеринка удалась. Гости расходились по домам тихие и умиротворённые, Катерина Матвеевна ничком заснула на Аврориной кровати. Один Геня был расстроен и недоволен:

– Смотри, мамань! Я твоего Мефистофеля когда-нибудь так уделаю, что костей не соберёт! Псих поганый!

– Генечка! Мальчик мой! Так нельзя! Ты меня расстраиваешь! Что ты?! – испугалась Гаврилова.

– Имей в виду, я тебя предупредил! – угрожающим тоном проговорил он и со злостью хлопнул за собой дверью.

До трёх часов ночи Аврора убирала со стола и мыла посуду, а Зинаида Матвеевна, стояла рядом с ней и пилила:

– Ты сегодня безобразно себя вела! Безобразно! Напилась! Пуговицу верхнюю у кофты расстегнула! Весь вечер с Константином о чём-то шушукалась! Милочка была очень недовольна! И я тоже! О чём вы с ним шептались? Отвечай матери!

– Оставь меня в покое! Мне на работу собираться через четыре часа!

– Знаем мы эту твою работу! – фыркнула Гаврилова и пошла спать.

Аврора, вздремнув на раскладушке, как птичка на лету (где-нибудь на ветке), сонная и разбитая потащилась в посольство.

Весь день она так и норовила прикорнуть, уткнувшись лбом в согнутый локоть на столе, с нетерпением ожидая шести часов, чтобы поскорее приехать домой и как следует отоспаться.

Но не тут-то было!

Ровно в пять вечера её вызвал к себе в кабинет Эмин Хосе:

– Авророчка! Я попросил одного человека выслать вам посылку с фруктами... Ну там ещё что-то... Какие-то продукты, книги... Вы не поленитесь, съездите после работы за ней на Центральный телеграф. Только паспорт не забудьте.

– Обязательно сегодня?

– Конечно. Иначе фрукты могут испортиться. А что? У вас сегодня свидание? Я так и знал! И с кем?

– Да какое свидание! У нас вчера были родственники, я не спала всю ночь, убирала...

– Ага, ага, понятно. Не спали всю ночь! Ага. Ну я всё понял, Авророчка. Можете не утруждаться и не придумывать разные истории про родственников. Я понял.

– Да что вы поняли?! – взорвалась она.

– Всё! Что ж тут непонятного? Рыба ищет, где глубже, а человек – где лучше! Признайтесь, с кем вы были этой ночью?! С кем? Отвечайте мне?! – требовал посол.

– Господи! Если б вы знали, как же я от вас от всех устала! – с несказанной горечью в голосе воскликнула Аврора и вылетела из кабинета.

После работы, отстояв очередь за посылкой от некоего Мамам Хами, наша героиня спустилась в метро и, сделав пересадку на ныне уже несуществующую станцию «Горьковская», села в полупустой вагон (поскольку час пик миновал – было полдесятого вечера) и задумалась о своей никчемной жизни. Ей действительно всё надоело. С получением новой квартиры она не обрела долгожданной свободы. Всё вышло совсем наоборот: на работе на неё давил Ибн Заде, дома – мать. «Двадцать шесть лет, и никакой личной жизни! Ни мужа, ни семьи! Полная незащищённость! Все кому не лень лезут в мою жизнь и распоряжаются ею как хотят!» – думала Аврора, как вдруг почувствовала на себе настойчивый взгляд, будто смотрящий пытался её загипнотизировать.

Она подняла глаза и увидела напротив... Его.

«...Я подняла глаза и увидела его. Не помню точно, что промелькнуло тогда у меня в голове. Может, что именно он, этот незнакомец, и есть мужчина моей мечты. Не помню. Но, посмотрев на него, я уж не могла оторваться. Мы сидели напротив и смотрели друг на друга как заворожённые.

Глаза. У него были необыкновенные глаза – блестящие, умные, живые и такие лучистые, каких я не видела ни разу в жизни!

Я поднялась, прошла к дверям – мне нужно было выходить. Я стояла к нему спиной, держа в руке посылку от таинственного Мамам Хами, думая лишь об одном: «Только бы, выйдя со мной на конечной станции, он пошёл следом! Ах! Как было бы чудесно, если б он последовал за мной!»

И стоило мне оказаться на платформе, как он, подойдя сзади, сказал:

– Позвольте, я помогу вам, – взял коробку и пошёл рядом со мной.

Мы вышли на улицу. И я ощутила будто впервые весенний запах – будоражащий, воодушевляющий, чуть сладковатый.

– Меня зовут Михаил. Михаил Ягуаров. А вас как?

– Аврора, – ответила я, когда мы дошли до автобусной остановки. – Вот и всё. Дальше я сама.

– Нет, нет! Что вы! Я провожу вас до дома! Или у вас муж ревнивый?

– У меня сейчас нет мужа.

Мы ехали в автобусе. Он что-то рассказывал мне чрезвычайно вдохновенно, но что именно, я не то что не помню – я просто не слышала. Я смотрела на него, чувствовала, что влюбилась. Более того, я была уверена, что и он влюбился в меня и, вполне возможно, сам не понимал, о чём говорит.

– Я подожду вас здесь, – сказал он, когда мы добрались до подъезда.

– Зачем?

– Может, вы выйдете ко мне на пять минут? Мы условимся о встрече. Мне не хотелось бы расставаться с вами вот так, навсегда...

– Я постараюсь.

И тут усталость моя улетучилась – мне совсем расхотелось спать, я чувствовала себя, как после отпуска. Мне казалось, что лифт идёт слишком медленно, – мне хотелось вырваться из него и бежать по лестнице.

Наконец я позвонила в дверь. На пороге стояла мать.

– Ах! Мама! Я, кажется, влюбилась! – воскликнула я.

– Ой! Да что ты?! В кого это?! – странно, но мамаша довольно благодушно отнеслась к моей влюблённости.

– Он ждёт меня внизу, на улице. Он такой! Такой!.. – у меня не хватало слов, чтобы описать его, – меня буквально захлёстывали эмоции.

– А сколько ему лет?! Я надеюсь, он не такой же старпёр, как твой Заде?!

– Что ты, мама! Он мой ровесник! Это моя судьба! Я чувствую это! Ведь так бывает! Правда? Его зовут Михаил! И он такой интеллигентный! Ой! Ты себе не представляешь! Так я спущусь к нему?

– Иди уж! – сказала мать, выхватывая посылку из моих рук.

Я бежала вниз по лестнице. У меня было такое чувство, что ступени горят под ногами. «Я иду навстречу своей судьбе!» – вот единственная мысль, которая пульсировала тогда в моей голове. Когда я увидела в темноте его силуэт, я почувствовала себя абсолютно счастливым человеком. Да, да! В тот момент я была совершенно счастлива и уверена, что передо мной стоит мой будущий муж!»


Поставив восклицательный знак, Аврора Владимировна посмотрела в окно – на улице, как и в её книге, стоял апрель. Она вздохнула с облегчением и воскликнула глухим голосом:

– Вот и всё! Я написала третий том!

Но, как человек сомневающийся и суперответственный, она перечитала финал и сочла необходимым приписать что-нибудь ради того, чтобы заинтересовать, заинтриговать читателя, подготовить, так сказать, его к четвёртому тому своих мемуаров:

«P.S.: А о том, стал ли Михаил Ягуаров моим мужем и была ли та встреча судьбоносной, что стало с Эмином Хосе, со мной, с моими родственниками и коллегами, читайте в моей следующей книге, к написанию которой я приступлю в самом ближайшем времени. Что ещё сказать напоследок? Только то, что: продолжение следует. С приветом. Ваша Аврора Дроздомётова».

* * *

Моя героиня закончила свой очередной роман, но я ещё нет.

Вашей покорнейшей слуге для окончательной жирной точки потребуется ещё рассказать о том, что же произошло в реальной, сегодняшней жизни мадам Дроздомётовой после того, как она, познакомившись с сэром Баскервилем, вернулась в Москву, окрылённая и воодушевлённая его обещаниями, касающимися издания её книг в Лондоне.

Надо отдать должное английскому режиссёру – он сделал всё, что обещал.

Буквально спустя неделю после премьеры «Горя от ума» сэр Джон потащил Аврору Владимировну в нотариальную контору, где она по закону передала права на перевод своих произведений на английский язык и их издание за рубежом. Естественно, не просто так, а за солидный гонорар. Уже к июню мистер Баскервиль обязался перевести первый том мемуаров, а в сентябре сдать в печать.

Более того, душка Джон каким-то совершенно непостижимым образом умудрился уговорить Арину бросить провинциальный драматический театр и уехать работать в Лондон, к нему под крылышко. Он рассказывал, что мисс Арина три дня и три ночи сопротивлялась, крича как сумасшедшая:

– А как же мои роли тут? У меня тут главные роли! Мои! Мои! Мои! И ничьи больше!

Однако на четвёртый день она засомневалась, а на пятый – принялась собирать чемоданы. Остап Ливонович поначалу был в шоке. Он проклинал себя за то, что позвал на премьеру сэра Баскервиля. Но скоро успокоился, передав Аринины роли Лиле Сокромецкой (не нужно, наверное, описывать тут Лилин восторг по этому поводу).

Пока Аврора Владимировна писала третий том, её дочь оформляла документы для отъезда в столицу туманного Альбиона, а месяц назад она с одним чемоданом усвистала покорять мир, пообещав матери пригласить её на свой первый спектакль.

Что касается Вероники Бубышевой, то у неё ничего нового за всё это время не произошло – она, как обычно, перекатывается в своей кровати с боку на бок, поглощает шоколадки, гадая, что же всё-таки случилось в 1992 году, когда от неё ушёл любимый муж Ларион. Нет, пожалуй, есть всё же одна новость в жизни несчастной, горем убитой женщины. Дело в том, что у Вероники Александровны снова начали расти усы. Да, да! Только зажила у неё кровавая корка под носом, как толстые, неистребимые дубины полезли опять, будто никогда и не подвергались эпиляции. Более того – казалось, что эта самая дорогостоящая и болезненная процедура укрепила луковицы, и волоски попёрли с новой силой, зацвели, как говорится, пышным цветом. Теперь Бубышева тонко намекает Авроре Владимировне, чтобы та подарила ей на день рождения хорошую электробритву.