Графа Аракчеева при дворе не любили. А если называть вещи своими именами, то все, включая обеих императриц, дружно ненавидели военного министра, опасаясь его подлого нрава и беспощадности к тем, кого он записывал во враги. Но в то же время никто не сомневался в искренности его исключительной, какой-то собачей преданности государю.

Этот некрасивый и некультурный сын мелкопоместного дворянина из Новгородской губернии обладал счастливым даром – оказываться в нужное время в нужном месте. Принятый из милости в кадетский артиллерийский корпус, он проявил такое рвение к наукам, особенно к математике, что еще до окончания обучения был приглашен в дом гофмейстера великокняжеского двора графа Салтыкова, чтобы преподавать артиллерию и фортификацию сыновьям хозяина. Молодой Аракчеев так усердно выполнял свои обязанности, наставляя юных графов Салтыковых, и проявил такое безоглядное почитание по отношению к их отцу, что когда наследник престола Павел Петрович обратился к своему гофмейстеру с просьбой порекомендовать расторопного и толкового артиллерийского офицера, Николай Петрович, не задумываясь, назвал Аракчеева.

Алексей Андреевич покорил будущего императора Павла своей деятельной преданностью. Выполняя поручения хозяина, он не щадил ни себя, ни того, кто попадался на его пути. Запугивая, наказывая, унижая тех, над кем получал власть, Аракчеев добивался беспрекословного выполнения монаршей воли, а к самому государю выказывал такое благоговение и раболепие, что, если бы ему позволили, то лизал бы хозяину сапоги, и был бы искренне счастлив.

Сначала при дворе потешались, глядя на деревенские повадки «обезьяны в мундире», как прозвали Аракчеева за топорную неприглядную внешность. Однако, с изумлением обнаружив, что рыцарственный император Павел, а вслед за ним и либеральный, европейски воспитанный Александр Павлович не только не брезговали Аракчеевым, но и всячески награждали его за преданную службу, призадумались. Теперь большинство царедворцев, ненавидя всесильного Аракчеева, заискивали перед ним, а после возращения государя из Европы самым верным средством решить нужное дело при дворе считался подарок, направленный любовнице всесильного министра – крестьянке Минкиной.

Алексей Черкасский, бывший другом детства императора Александра, не нуждался в помощи Аракчеева, но, зная завистливый нрав этого царедворца, считавшего своими конкурентами всех, к кому был благосклонен государь, старался не пересекаться с графом ни в делах, ни в обществе. Поэтому сейчас князь отошел подальше от двери кабинета императора и стал в нише окна, надеясь, что Аракчеев пройдет мимо и не придется поддерживать с ним светский разговор. Но его надеждам не суждено было сбыться: через четверть часа из кабинета вышел Аракчеев и, увидев стоящего в нише окна Алексея, направился сразу к нему.

– Алексей Николаевич, как приятно снова видеть вас во дворце, – бодрым голосом произнес он, – у его императорского величества так много планов насчет армии, все хорошие командиры на вес золота, а таких, как вы, вообще единицы!

– Благодарю, ваше сиятельство, – официально отозвался Алексей, – я очень признателен государю за новое назначение.

– Кому, как не вам! – расплылся в улыбке Аракчеев, похоже, намекая на свое участие в произошедшем назначении. – Ваши заслуги неоценимы!

Неприятный разговор прервал флигель-адъютант, пригласивший Алексей в кабинет, и он, поклонившись Аракчееву, прошел к императору.

– Алексей! Рад тебя видеть! – воскликнул государь, поднимаясь навстречу другу. – Как твоя княгиня, как дети?

– Благодарю, ваше императорское величество, в моей семье все благополучно, даже более того. Бог послал нам огромную радость: нашлась моя сестра Елизавета, которую мы все считали погибшей при пожаре в Лондоне. Оказалось, что она получила от упавшей балки сильный удар по голове, поэтому потеряла память и все это время жила под чужим именем, не зная, что мы ее оплакиваем. Память вернулась к ней совсем недавно, и моя сестра сразу приехала домой.

– Я вижу в этом руку провидения! Я в долгу перед этой девушкой за ее предсказание, сделанное мне в Англии. Надеюсь, ты представишь ее ко двору?

– Ваше императорское величество, Лиза вышла замуж за графа Печерского и теперь живет с мужем в Москве, но вам ее уже представили – до свадьбы она выступала под псевдонимом Кассандра Молибрани.

– Алексей, ты рассказываешь совершенно фантастическую историю. Твоя сестра – великая певица, а ты никогда не говорил мне о ее таланте. Может быть, девушка просто захотела попробовать себя на сцене, зная, что ты никогда не допустишь ее артистической карьеры, а будешь настаивать на традиционной судьбе невесты из аристократической семьи.

– Возможно, что вы правы, – согласился князь, не желавший распространяться на скользкую тему.

– Женщины – загадочные существа, я их люблю, но часто не понимаю, – признался император. – Не допытывайся правды, не терзай девушку, оставь все как есть. Но сестер все равно представь ко двору, ты и старшую еще не показал, хотя тоже замуж выдал.

– Благодарю, ваше императорское величество, но можно мне начать с младшей сестры? – перешел к делу Алексей. – Княжне Ольге скоро исполнится восемнадцать лет, и я прошу милостиво пожаловать ее во фрейлины императрицы Елизаветы Алексеевны.

– Я буду рад, но ты, возможно, не обращал внимания на шифры наших фрейлин. Там переплетаются вензеля моей жены и матери. Матушка так и не выпустила бразды правления женским царством из своих рук, поэтому фрейлины у императриц общие. Но я советую тебе поговорить с Элизой, думаю, она найдет возможность оставить княжну Ольгу при себе.

Алексей поблагодарил государя за внимание к своей сестре и спросил, какие задачи командира гусарского полка, который ему предстояло возглавить по высочайшему повелению, император рассматривает как первостепенные.

– Естественно, гусаров реформа не коснется, для гвардии военных поселений не будет, так что твоя задача – боеспособность полка. Применишь весь свой опыт, полученный на войне. Сделаешь из полка образчик современной легкой кавалерии, такой, чтобы Наполеон на острове Святой Елены съел от зависти свою треуголку. Я оставляю за собой гвардейские полки и столичный гарнизон, а все остальное перевожу в военные поселения.

«Понятно, что делал здесь Аракчеев, – подумала Черкасский, – военные поселения – самая утопическая идея на моей памяти».

Как будто подслушав его мысли, император сказал:

– Алексей, ты думаешь, я не понимаю, что из моих солдат не получится дельных хлебопашцев, а ратные навыки они растеряют? Я все понимаю, но должен либо содержать восьмисоттысячную армию, либо думать об освобождении крестьян. Те полки, которые будут сами себя кормить, сэкономят казне огромные средства, и я смогу выкупать землю для освобождаемых крепостных. Ты сам как поступаешь со своими крестьянами?

Черкасский рассказал, какую стратегию выбрал для себя в этом вопросе, и Александр согласился, что в данный момент это – самое разумное, что можно придумать. Они еще поговорили про новое назначение Алексея, а потом государь отпустил старого друга, посоветовав прямо сейчас пойти к Елизавете Алексеевне.

– Она поможет тебе, не сомневайся, – заметил император, провожая князя, – не отдавай сестру моей железной матушке – получишь новую графиню Ливен.

«Вот это нам точно не нужно, – подумал Алексей, выходя в приемную, – хватит с меня коммерсанток, конезаводчицы и ясновидящей оперной певицы».

На половине Елизаветы Алексеевны его встретила незнакомая не очень молодая фрейлина в светло-сером платье.

– Что вам угодно, сударь? – осведомилась она, окинув князя пристальным взглядом.

«До чего неприятная дама, – подумал Алексей, – мало того что некрасива, да еще и смотрит мрачно».

Дама ждала ответа, и он представился:

– Светлейший князь Черкасский, я пришел сразу после аудиенции у государя, он посоветовал мне повидать императрицу немедленно.

Услышав имя визитера, дама тут же повела себя совсем по-другому, она заулыбалась и заговорила елейным голосом:

– Ваше сиятельство, извольте обождать, я сейчас доложу ее императорскому величеству.

Она вновь улыбнулась и, бросив на князя нежный взгляд, скрылась за дверью.

«Откуда они ее выкопали, – изумленно подумал Алексей, – у этой фрейлины повадки трактирной шлюхи. Может быть, не стоит делать Ольгу фрейлиной и присылать сюда?»

Но отступать было уже поздно. Дверь распахнулась, и из гостиной, приветливо улыбаясь, вышла сама Елизавета Алексеевна.

– Алексей, как я рада вас снова видеть! – сказала она, протягивая князю обе руки, – проходите скорей, расскажите, где вы были все это время.

Черкасский с грустью отметил, что красота императрицы стала еще воздушнее: она похудела, и черты прекрасного лица сделались совсем тонкими. Теперь она, как никогда, походила на ангела, случайно оказавшегося среди людей. Слухи о том, что государыня страдает от слабого сердца, все увереннее циркулировали при дворе. Но стараясь не выказать своего удивления и печали, князь сел в предложенное императрицей кресло и начал рассказ о своей семье. О возращении Лизы он сообщил в тех же выражениях, что и императору Александру, и с облегчением вспомнил, что Елизавета Алексеевна не была с мужем в Англии и ничего не знает о предсказании. Наконец, он перешел к тому, зачем пришел:

– Ваше императорское величество, государь милостиво обещал мне место фрейлины для самой младшей из моих сестер, княжны Ольги, и предложил самому попросить вас, чтобы девушка осталась служить при вашей особе.

– Конечно, я буду рада фрейлине из вашей семьи. Я много пишу и читаю, фрейлина, ставшая чтицей, останется при мне, – сразу все поняла Елизавета Алексеевна, – я буду опекать девушку и помогу ей сделать хорошую партию.

– Благодарю, ваше императорское величество, но тут есть один сложный момент. Два года назад моя сестра неудачно упала с лошади, и тогда доктор сказал, что существует вероятность, что у нее не будет детей. Может статься, почетная обязанность служить вам – будет главной задачей жизни княжны Ольги.