— Простите, — произнес тот низким, звучным голосом, — запамятовал, кто вы у меня?

— Зимина, из второй группы. Вы назначили мне придти к двенадцати. — Женя удивилась тому, что может говорить так легко и свободно: внутри у нее все дрожало от волнения.

— А, да, да. Зимина. Вспомнил. — Столбовой улыбнулся и скрестил перед собой длинные, холеные пальцы. — Как вас зовут?

— Евгения.

— Женечка. — Взгляд профессора потеплел. — Славное имя. Вы не против, если я так и буду вас называть — по-свойски, на правах старика?

— Какой же вы старик? — Женя позволила себе слегка стрельнуть глазами на Столбового, совсем капельку, чуть-чуть, в пределах допустимой нормы. Он тут же отреагировал на ее кокетство, заулыбался, вольготно откинувшись на спинку кресла.

— Не нужно лести, милая Женечка. Для вас я, безусловно, старик. У меня внучка вам ровесница. Но все равно, мне приятен ваш комплимент. А теперь оставим любезности и поговорим о деле. — Его лицо в мгновение ока стало серьезным и сосредоточенным, каким было несколько минут назад. — Знаете ли вы, что ваша курсовая произвела на меня огромное впечатление. Это не просто работа, это научный труд. Да, да, зря улыбаетесь, научный труд зрелого и чрезвычайно целеустремленного человека. Превыше всего я ценю в людях именно эти качества — серьезность и целеустремленность. Судя по тому, что я имел честь изучить, вы ими обладаете. Стало быть, мы сварим с вами кашу. Надеюсь, у вас уже есть какие-нибудь задумки и наработки для будущего диплома?

Женя поспешно кивнула.

— Есть.

— Славно. Это означает, что летом вы не только отдыхали на югах, но и работали головой, хотя загар у вас великолепный, ничего не скажешь. — Столбовой снова улыбнулся, но уже по-другому, сдержанно и корректно, и наклонился к Жене. — Записи у вас с собой? Покажите все, что считаете нужным.

— Конечно. — Женя поспешно достала из рюкзачка кипу толстых тетрадей и разложила на профессорском столе.

— Так, — протянул Столбовой в задумчивости, открывая одну из них, — сейчас посмотрим. — Он замолчал и углубился в изучение каллиграфического Жениного почерка.

Она стояла рядом, затаив дыхание, чувствуя, что в эти минуты решается ее судьба. Столбовой пролистывал страницу за страницей, иногда взгляд его цеплялся за тот или иной абзац, он задерживался на несколько секунд, затем снова методично продолжал чтение. Наконец он дошел до конца тетради, поднял голову и глянул на Женю.

— Как называлась ваша курсовая?

— Экономико-математическое моделирование выброса вредных веществ на примере завода химических волокон.

— Да, верно. Вы хотели бы развить эту тему и дальше? Сделать на ее базе диплом?

Женя пожала плечами.

— Возможно. А возможно и нет. Я бы взялась и за что-то другое, если бы вы посоветовали.

Столбовой усмехнулся.

— Отчего ж не посоветовать, если я отныне ваш куратор? Видите ли, наша кафедра занимается математическим моделированием оценки техногенных рисков в крупных промышленных центрах. Поэтому выбранная вами тема не противоречит общему направлению. Более того, она весьма объемная и работы тут непочатый край. Но лично я всегда сторонник новизны. Идите дальше, попробуйте обдумать, например, следующее: «Обоснование и использование линейного программирования при оценке рисков технических катастроф». Как вам такая тема? Впоследствии из нее может выйти неплохая диссертация.

— Интересно, — проговорила Женя. — Но, честно сказать, то, над чем я работала летом, имеет к этому мало отношения.

— Я бы даже сказал, никакого, — засмеялся Столбовой. — Но ничего страшного тут нет. Сходите в библиотеку, почитайте Дуброва, «Моделирование рисковых ситуаций в экономике и бизнесе», Курицкого. «Поиск оптимальных решений». Можете еще взять американскую монографию профессора Принстонского университета, Вандерхуэлла. Пару дней, я думаю, вам хватит, чтобы бегло ознакомиться с литературой. Кое-какие материалы есть и в Интернете, так что придется засесть за компьютер. А к этому, — Столбовой похлопал по стопке тетрадок, — к этому мы всегда сможем вернуться. Всегда. Поняли?

— Да.

— Ну вот так. Жду вас, милая Женечка, в среду в это же время. Подготовьтесь как следует, мы сразу же начнем работать. Рад был знакомству.

— Я тоже. Большое спасибо. — Женя сложила тетради и покинула кабинет.

Настроение у нее было двойственным. С одной стороны Столбовой покорил ее, с другой несколько озадачил, чтобы не сказать — испугал. Видимо, правду про него говорят, что он фанатик от науки и его требования к студентам безумно завышены. Два дня на такую гору нового материала — это совершенно нереально. Хотя… как сказать. Если очень собраться, возможно, все получится. Во всяком случае, игра стоит свеч: она, Женя, не далее как вчера, призналась Любе, что мечтает о диссертации — и вот, ее мечта начинает осуществляться.

Едва Женя вспомнила о Любе, как тотчас увидела ее саму, бодро поднимающуюся по ступенькам.

— Приветик, — весело поздоровалась та, — ну что, пообщалась со своим профессором?

— Пообщалась.

— И как? Вид у тебя не слишком.

— Да нет, все просто замечательно. — Женя улыбнулась. — Столбовой — мировой дядька. И умница, и красавец.

— Правда? — Люба многозначительно усмехнулась. — Смотри, не втюрься в него.

— Нет, для этого он все-таки, слишком стар. Но вообще, был бы Столбовой помоложе лет на тридцать, я бы с удовольствием приняла его ухаживания.

— А сколько ему? — поинтересовалась Люба.

— Не знаю точно. Что-то около шестидесяти. У него уже внуки взрослые.

— Ну и Бог с ним, — махнула рукой Люба. — Слушай, я сейчас к Перегудовой. Думаю, через час уже освобожусь. Подожди меня, махнем по магазинам. Сейчас повсюду летняя распродажа, скидки до семидесяти процентов.

— Да ты что? — Женя решительно помотала головой. — Я сейчас прямехонько в библиотеку. Мне нужно Курицкого читать. И монографию американского профессора.

Люба закатила глаза.

— Обалдела, девушка? Ведь еще только второе сентября. Что ж ты весь год делать будешь?

— Все то же самое. Ходить в библиотеку и сидеть за компом. Так что, гуд бай.

Люба безнадежно посмотрела на Женю.

— Гуд бай. Так я и знала, что Столбовой запряжет тебя, как сивку-бурку. Ты хоть звони, когда выдастся свободная минутка. И не забудь — в следующее воскресенье у Ленчика день рождения. Он, как всегда, позвал нас к себе на дачу, на шашлыки.

— Насчет шашлыков не уверена, а позвонить, позвоню обязательно. Пока. — Женя чмокнула Любу в розовую щеку и стала спускаться по ступенькам.

3

Домой она попала лишь в семь вечера. Пять часов, проведенные в библиотеке, давали о себе знать — голова гудела, в глазах рябило. Однако Женя заметно приободрилась: чтение открыло ей кучу интересного, она получила представление о теме, которую дал ей Столбовой, и тема эта начинала ей нравиться.

Мать уже вернулась с работы и вышла навстречу Жене в прихожую, а вместе с ней и пушистый сибирский кот Ксенофонт, любимец маленького семейства Зиминых.

— Женюша, наконец-то. — Ольга Арнольдовна смотрела на дочь с тревогой. — Я уже волноваться начала. Ты бы хоть позвонила.

— Мобильник разрядился, — объяснила Женя, снимая с плеч рюкзачок. — Мам, что у нас на ужин?

— Рыба жареная с картошкой. Ксенофонт уже отведал. — Мать улыбнулась и обняла Женю. — Господи, да ты на ногах не стоишь от усталости. Пойдем, все горячее. Я уже дважды разогревала, а тебя все нет и нет.

— Я в библиотеке сидела, — извиняющимся тоном проговорила Женя, послушно следуя за Ольгой Арнольдовной на кухню.

Оттуда доносился упоительный запах жареной горбуши, Ксенофонт, подняв хвост трубой, путался у Жени в ногах. Мать усадила ее за стол, поставила перед ней тарелку с едой, налила чаю и устроилась напротив на табурете.

— Ешь. И рассказывай, как прошло собеседование.

— Все отлично, — с набитым ртом произнесла Женя, — Столбовой мне понравился. Кажется, и я ему. Уже дал тему для диплома.

Мать слушала и удовлетворенно кивала.

— Как его зовут-то хоть, профессора твоего? А то ты все по фамилии, неловко как-то.

— Николай Николаевич. Мам, ты бы видела, с какой скоростью он считает! Как компьютер!

— Ты ешь, ешь, не отвлекайся. Положить тебе добавки?

— Нет, спасибо, а то я поправлюсь. — Женя отодвинула от себя пустую тарелку и блаженно откинулась на спинку кухонного уголка. — Уф! Сейчас выпью чаю, посижу десять минут — и залезу в Интернет.

— Не много ли для одного дня? — обеспокоилась мать. — Нужно ведь когда-то и отдыхать.

— Нет, в самый раз, — успокоила ее Женя. — Мне через два дня надо уже полностью во все въехать.

— Въедешь. — Ольга Арнольдовна ласково потрепала дочь по волосам. — Ты же у меня редкостная умница. И характер у тебя отцовский: пока своего не добьешься, не угомонишься.

— Верно. — Женя рассеянно улыбнулась.

Мысли ее уже блуждали далеко, она старалась осмыслить то, что только что вычитала в книге Курицкого, и предвкушала, как удивит Столбового своей подкованностью и осведомленностью. Мать, заметив это, отстала от нее с разговорами, вымыла посуду, взяла на руки Ксенофонта и ушла к себе смотреть сериал.

Женя напилась чаю, дождалась, пока ноющая от долгого согнутого состояния спина хоть немного придет в себя, и тоже скрылась в своей комнатенке. Села за компьютерный стол, вытащила из ящика чистый лист бумаги, взяла ручку.

Для начала она решила составить распорядок на неделю. Семь ноль-ноль — подъем. Пятнадцать минут интенсивная зарядка для поднятия тонуса. Затем двадцать минут водные процедуры. Потом завтрак. Два раза в неделю занятия на кафедре со Столбовым. Еще два раза английские курсы — без них не обойтись, если изучать американскую монографию. Остальные дни — библиотека. Затем — в два обед и снова занятия, на сей раз за компьютером. В десять — ужин. В половине двенадцатого — сон.