Как ни странно, но между герцогом Миланским и мужем его сестры завязалась искренняя дружба, не пострадавшая даже после того, как герцог с огорчением узнал, что виконт осушил бутылку портвейна перед его свадьбой и лишился чувств.

Не прекращавшийся всю ночь поток гостей требовал их немедленного расселения, что стало для Милана непростой задачей ввиду прибытия большого количества важных персон. Ходили слухи, что принц в пылу великодушия уступил свои апартаменты принцу Евгению Савойскому, а сам перебрался к своей невесте…

Когда наконец наступил день бракосочетания, жених и невеста до смерти боялись, как бы что-нибудь не пошло наперекосяк. И только усилия герцога Делламора и архиепископа Миланского удержали их от паники и бегства на Сицилию.

В тот день третий по величине собор мира был набит до отказа. Фата невесты из тончайшего брюссельского кружева тянулась от ступенек входа до самого алтаря. Достопочтенный архиепископ благословил союз, и молодые вышли на пьяцца Дуомо приветствовать ожидающих миланцев. Всю площадь и прилегающие улицы заполняло море цветов и сияющих лиц. Оркестр бодро заиграл «Те Deum». В небо взвилась стайка голубей, и на молодых пролился дождь бутонов и конфет.

Официальный королевский банкет должен был состояться в Кастелло-Сфорцеско, но герцог Миланский вместо того, чтобы занять место в герцогской карете, взял молодую жену за руку и, к ужасу вельмож, лордов и дам, шагнул в самую гущу толпы. Смешавшись с народом, они пожимали руки, приветливо кивали, принимали поздравления… И когда стало ясно, что выбраться из плотного кольца доброжелателей будет непросто, Эрос вскинул Аланис на руки и с сияющими глазами и ямочками на щеках страстно поцеловал ее, к неистовой радости толпы.