— Отпусти. Ее, — потребовал я отрывисто, борясь с инстинктом все же метнуться вперед и устроить тут бойню.

Я никогда не считал себя милым парнем, но сейчас внутри бушевало нечто откровенно зверское, темное до такой степени, что у меня едва челюсти не сводило, как у какого-то животного, от необходимости впиться в его горло, пустить кровь, защищая свое самое дорогое. И, видимо, это читалось в моих глазах.

— Да подавись ты! — прошептал раздраженно Жало и продемонстрировал мне обе руки, показывая, что не удерживает больше мою принцессу и безоружен.

Я мгновенно рванул Али на себя, задвинув за спину и прошипев всем женщинам: «Живо отсюда!»

— Постой, мы же пообещали его выслушать, — возразила моя жена.

Да кого там слушать! Сейчас опять начнет пугать и угрожать, передавая послание от своих скотов…

— Слушай внимательно, Мангуст, — вместо того чтобы, следуя чувству самосохранения, мотануть от меня подальше, придурок, наоборот, подался ближе, глядя прямо в глаза, будто желал донести нечто не только на словах. — Малика и троих его шестерок, что отмудохали вашего Дизеля, сегодня ночью замели с особо крупной партией дури, и сидеть им теперь лет по пятнадцать минимум, так что мстить вам некому.

— Отмудохали? Мстить? — влезла не в свое дело Юпик. — Вы же мне сказали, что Дизеля какой-то ревнивый муж так отделал…

— Сказали, что надо было! — огрызнулся я, не отводя глаз от Жала. — Малик бы не полез на брата, если бы его не науськали и добро сверху не дали. Так что мы ни хрена не в расчете!

Меня с трех сторон прижигало женскими гневными взглядами. Некстати они вот так узнали о том, что рано или поздно мы собираемся отплатить Скорпам за Дизеля, некстати. Ну тут уж что поделать, как говорится.

— Вы сдурели? — не преминула высказаться Мари.

— Короче, Мангуст, не оставите все как есть — дураками последними будете! — еще тише сказал Жало, тревожно озираясь. — Там со всем и без вас разберутся, гарантию даю, а сунетесь за справедливостью не вовремя — и вас зацепит. Оно вам надо? Особенно тебе теперь.

Он выразительно глянул на мою жену, резко развернулся и стремительно пошел прочь, скрываясь в боковом проходе.

Я прижал к своему плечу лицо Али, не слыша, что мне тарахтят в оба уха Мари и Юпик. Главное — она в порядке. Холодный пот потек по спине, а руки с ногами затряслись, горло сжало догнавшей с опозданием паникой. «Цела, слава тебе господи, цела», — только и билось в голове, когда я впился голодным поцелуем в губы моей Али.

— Да ты можешь нам хоть что-то объяснить? — пихнула меня в плечо сестра.

— Прекратите, тут, между прочим, приличные люди и с детьми ходят! — скрипела какая-то старушенция, проталкивая нарочно слишком близко мимо нас свою телегу.

— Вы реально собирались мстить этим бандюганам? — наседала драконяша, но я видел только мою жену и ее обеспокоенный ответный взгляд. — Мы же все решили!

— Все хорошо, — прошептал я единственной, кого в это мгновение видел и слышал. — Есть и будет хорошо.

И это чистая правда, и не знаю, откуда взялось знание. Когда она рядом и невредима — всегда хорошо. С остальным мы с братьями разберемся — не женское дело в это нос совать. Не знаю, кто взялся за Скорпов — конкуренты или копы с федералами — но, похоже, нам и правда стоит посидеть на берегу в ожидании, пока мимо поплывут трупы. Время покажет.

— Нет, ну чего вы застряли? — преувеличенно оптимистично громко сказал я. — Вечеринка сама себя не подготовит, дамы!

И, нагло прихватив с собой Али, смылся за моей тележкой, оставляя Мари и Юпик стоять с открытыми от возмущения ртами.

— Я все же однажды прикончу этого бл*дского выхухоля! — донеслось мне в спину.

— Я в деле! — поддержала сестра, а я, не оборачиваясь, предложил им оценить длину и форму моего среднего пальца.

Глава 30

— Али! Али-и-и! Ты готова ехать? — прокричал Рик из коридора, ведущего в гараж.

Все парни еще раньше отбыли из логова к своим приемным родителям — Вестонам, и туда же сейчас собирались и мы с мужем… как раз для того, чтобы вывалить на них новость, что мы внезапно женаты.

Даже Мари все еще немного дулась на меня за то, что я ей и словом не обмолвилась, практически сбежав с моим Мангустом ради быстрого бракосочетания. Сложно представить, как такое может воспринять ма Линда. Наверняка расстроится. Если бы у меня был сын и его взяла и похитила какая-то незнакомая девица и женила на себе… А Рик говорит, что когда расстроена ма Линда, огромный па Джек становится реально опасным.

— Принцесса! Да что же такое! — Рик, хмурясь, показался на захваченной сейчас мною их кухне-гостиной. — Ты меня слышишь?

Я закивала и кинулась к духовке, чью девственность нарушила, решив испечь фруктовый пирог. Ну не идти же знакомиться совсем с пустыми руками, да?

До самого отъезда парни то и дело оказывались рядом, предлагая помощь, а по факту — подворовывая ягоды и нарезанные фрукты, отщипывая сладкое тесто, принюхиваясь и облизываясь. Даже перманентно мрачный и не любящий меня Саваж соизволил подойти поближе и промычать что-то типа «М-м-мм. Персики». Потребовалось вмешательство моего мужа, чтобы разогнать этих «охреневших прилипал» «заведите себе своих женщин и тритесь рядом, а то нюхают тут!».

— Рик, как думаешь, какой возьмем? Персиковый? Черничный? — Духовка у парней была огромная, хотя до этого и не использовалась ни разу. — Яблочный, может? Мари говорит, что у меня яблочный очень удачный всегда, хотя и тыквенный и банановый тоже ничего. Чесночный хлеб неплохо выходит… Или, думаешь, нужно было все же лазанью? Твоя мама любит лазанью?

Я выставила на стол еще три пирога к тем шести, что уже стояли, прикрытые белоснежным полотенцем.

Вместо ответа Рик подошел ко мне сзади, обняв, и накрыл мои подрагивающие суетливо ладони своими, прижимая те к столешнице.

— Принцесса, мы едем знакомиться с ними, а вовсе не для того, чтобы ты прошла какое-то испытание на пригодность, — пробормотал он в то самое местечко чуть пониже уха, от дыхания на которое у меня мгновенно проносились по коже сладко-колкие искры, заставляющие заостриться соски и наполниться теплом низ живота. Впрочем, любое прикосновение моего Мангуста оказывало на меня схожее чудесное действие.

— Дело не в испытании, просто я… — Муж поцеловал в шею, тут же по-хозяйски обхватывая левую грудь, и притерся к моим ягодицам стремительно наливающейся под джинсами плотью, и я что-то потеряла мысль. — То есть… твоя мама наверняка отнесется ко мне более благосклонно, если увидит, что я… ох!

— Что ты офигенна сама по себе, — промурлыкал искуситель, запустив шаловливую руку за пояс моих брюк, отчего в голове сразу поплыло. — Что я смотрю на тебя влюбленными, пьяными глазами и насмотреться никак не могу.

— Ри-и-ик! — простонала я, откидываясь на него спиной. — Мы же торопимся… вроде бы…

— Ты же знаешь, что я могу очень быстро, и от этого качество ни капли не пострадает, — хмыкнул он, торопливо расстегивая молнию и дразня сосок сквозь ткань. Господи, так все ощущалось даже острее, чем если бы он ласкал обнаженную.

— Мы, вообще-то, на общей кухне, — попыталась я воззвать к его благоразумию, про себя прося не прислушиваться к моему призыву. Что он, естественно, и сделал. Ради бога! Это же мой ненасытный, вечно голодный до близости супруг! За что я его и обожаю, помимо прочих качеств.

— И, вообще-то, тут, кроме нас, нет ни души. Надо срочно пользоваться моментом, а то когда еще выпадет возможность оттрахать тебя здесь? — Я лишилась одежды ниже пояса и звонко взвизгнула, заработав нежный укус в ягодицу от присевшего сзади на корточки Рика. — Ну давай, наклонись совсем чуток, Али. Пришло время мне попробовать моего кондитера. Хотя могу поспорить, что на вкус ты будешь куда лучше всех этих пирогов, при всем моем уважении к твоему кулинарному таланту.

Ну разве ему можно отказать? Особенно, не имея ни малейшего желания этого делать.

— Господи! — прошептала я, распластавшись грудью по столу и почувствовав его горячий и, клянусь чем угодно, самый искусный в мире язык на своей быстро увлажняющейся для него плоти. — Ты меня саму в мягкое тесто превращаешь!

— Ну не скажи, родная, — возразил Рик, на секунду оторвавшись от потрясающей работы языком и губами, чтобы только добавить мне ощущений, проскользнув внутрь пальцами. — Я нахожу тебя необычайно тугой и упругой.

Я впилась намертво пальцами в края столешницы, захваченная удовольствием уже полностью, ноги задрожали в преддверии оргазма. Да Рику скоро достаточно будет мысленно приказать мне достигнуть финала, сопровождая это этим своим интенсивно-греховным взглядом и легким вздергиванием проколотой брови, и я буду послушно взрываться, что уж говорить о щедро даримой им мне порочной ласке!

— Твою мать, детка, ты не представляешь, что у меня тут за вид! А вкус! М-мм! — Вибрация последнего звука окончательно добила меня, и я задрожала и выгнулась, сжимаясь до боли вокруг его умелых пальцев, умоляя о вторжении.

— Держись, держись покрепче, принцесса, — прорычал Мангуст, пристраиваясь сзади. — Ты меня так раздразнила, что поскачем мы сейчас быстро и жестко.

Я-то как раз ничего и не делала, но возражения не уместны, потому что люблю с ним и быстро, и жестко, и медленно, растягивая все, доходя до изнеможения. Люблю почти животное рычание, с которым он прокладывает себе путь в мое тело, одним этим вынуждая трястись в шокирующем наслаждении предельной наполненности… Обожаю стоны, что он издает, отступая, будто ему больно покидать меня даже вот так. Люблю, как он открыт в бешено требовательном поглощении меня, умудряясь при этом отдавать и себя без остатка, каждый раз до дна. Я его люблю.

Бедный стол стонал под нашим напором, отчаянно скрипя всеми четырьмя ножками, постепенно проезжаясь вперед, несчастные пироги так и норовили слететь на пол, мои стоны отражались от стен. И-и-и… я больше никогда не смогу выйти на кухню, не вспомнив все и не задохнувшись от смущения и, прости господи, от желания повторить еще не раз. Но как же мне на все плева-а-ать! Только бы Рик не останавливался, никогда-никогда-никогда…