Застегнув джинсы, я схватила телефон и сумку и кинулась на выход. Я не оставлю своего Мангуста в одиночестве. Пойду в чертов участок (или куда там его потащили) и стану приставать там ко всем и каждому, пока меня не только не выслушают, но и услышат.

Но ручка не поддалась, а дверь не открылась.

— Томас, да ты в своем ли уме?! — закричала, стукнув кулаком по дереву. — Поверить не могу! Ты меня запер?

— Ограничил в передвижениях, дорогая, для твоей же пользы. Дал тебе время отойти от излишней эмоциональной встряски и оценить все риски разумно, а не под действием сиюминутных чувств.

— У тебя нет права поступать со мной подобным образом! — На этот раз дверь я уже пнула.

— Это спорный вопрос. Если это во благо и убережет тебя, мою жену и любимую женщину, от опрометчивых и вредных поступков, то вполне даже имею. И пререкаться сейчас мы не станем. — Как же я хорошо знаю этот его «обсуждение закончено, и будет так, как я сказал» тон. — Я вернусь позже, а ты пока хорошенько подумай о том, что теряешь вместе со статусом моей супруги, включая этот дом.

— Он достался мне от матери, Томас! Ты не можешь претендовать на него.

— Знаешь, ты всегда немного халатно относилась к деловым вопросам, но должна помнить, что подписывала некие бумаги, передающие мне, твоему законному супругу, все права на управление твоими финансами. И за пять лет брака я перевел все активы на свое имя, не с целью обобрать тебя, упаси бог, дорогая, мне и своего за десять жизней не потратить, а потому что так было удобно. Но раз уж так ныне оборачивается, то по факту на данный момент у тебя нет ничего, как я и сказал уже ранее.

— Как ты мог! Ты обязан все мне вернуть! — Я безуспешно бросалась на дверь, но Томас просто взял и ушел.

Хлопнула входная дверь, и в доме воцарилась гнетущая тишина. Но я не намерена была сидеть и ждать и уж тем более обдумывать «свое импульсивно неправильное поведение» в угоду человеку, готовому, как выяснилось, меня запереть, обобрать до нитки, оговорить дорогого мне мужчину и все исключительно ради того, чтобы я оставалась в тех самых, ненавистных, установленных им для меня рамках. Иди к черту, Томас! Решетки на окнах и заблокированная дверь меня не остановят. Как и угроза остаться без гроша. Я верю, что существует высшая справедливость и найдется способ забрать то, что принадлежит мне по праву.

Выкопав из большой сумки телефон, я набрала Мари.

— Солнышко, тут такое дело… — без всякого приветствия сказала подруге. — Ты должна меня спасти и еще помочь вытащить из заключения Рика.

— Знать не знаю, кто такой Рик, но пусть те, кто обидел тебя, уже сейчас начинают убегать! — взвилась с места до стратосферы Мари. — Ты где?

— Дома, который, вполне возможно, уже не мой, хотя я намерена с этим поспорить и отстаивать свои права…

— Алеена! Не выводи меня из себя! Конкретно: где ты и что с тобой?

— Говорю же — я дома, заперта в спальне.

— Жди.

Мари примчалась примерно минут через сорок, и если она добиралась от своего дома, то это просто необычайно быстро.

— Ты наверняка заработала кучу штрафов по дороге! — пробурчала я, кратко обняв подругу, и тут же протиснулась мимо нее, бросившись обуваться. — А я даже не уверена, что смогу вернуть тебе за них деньги в ближайшее время.

— Я тебя сейчас тресну, Алеена! — пригрозила Мари, схватив меня, приплясывавшую от нетерпения, за локоть. — А ну сядь и расскажи мне все по порядку.

— А можно я стану тебе все рассказывать по дороге, — взмолилась я, буквально вытягивая ее за собой на крыльцо. — Я хочу быть рядом с моим Риком и доказывать этим твердолобым копам, что он ни в чем не виноват!

— Хороши дела! Мало того, что появился какой-то Рик за те несколько часов, что мы не виделись, так он еще и внезапно «твой», а я ни сном…

— Рик — это Мангуст. Он нашел меня, ждал прямо тут на крыльце, курил, такой весь потрясающий. А потом… ну сильно потом появился Томас, наговорил всякого, что дом не мой, что у меня за душой теперь ни цента, и вызвал полицию, а они забрали Рика. Я их просила, но они меня не слушали совсем, только Томаса, а он взял и запер меня, но ты освободила, и я тебя обожаю, но Рика, похоже, люблю и поэтому иду спасать.

— Идешь куда, позволь спросить, — теперь Мари перехватила инициативу, потянув меня в сторону своей машины.

— Спасать Рика! — повторила я, хмурясь.

— А территориально это где?

Я замерла, понимая, что не знаю.

— Предполагаю, что его отвезли в ближайший полицейский участок.

— А он у нас где?

— Я не знаю, — развела я руками, — но можно же спросить или погуглить.

— Ох, Алеена, садись в машину, — приказала Мари. — Позвоню-ка я Саймону и попрошу уточнить, куда увезли твоего Суриката-Рика. Как его фамилия?

— Эм-м…

— Ясно. Будем по адресу искать, с которого его забирали.

— Ты знаешь, что я тебя люблю? — Мое горло неожиданно сжалось, и по щекам потекло.

— Конечно любишь. Как и я тебя. А Томаса я убью. Вот придумаю идеальный план, чтобы меня потом не посадили, и убью.

— Он того не стоит, Мари, — покачала я головой. — Он на самом деле ничего не стоит, вот только где были мои глаза! А Рик… он совсем другой. Я таких, как он, никогда не встречала.

— Алеена-а-а, — закатила глаза подруга, — ты, говоря по чести, вообще толком людей навидаться-то не успела! Все детство и юность дома в четырех стенах, потом с матерью по больницам, а когда уж вышла в народ наконец, угораздило этого козла, прости господи, повстречать! А он, не будь дураком, тут же в тебя и вцепился мертвой хваткой, ведь разглядел, что ты за чудо наивное, что вечно на него восхищенно и дух затаив смотреть будешь, и шагу ни влево, ни вправо без себя любимого ступить не давал. Обзови меня занудой и перестань со мной общаться, если хочешь, но вот прежде чем повторить, что влюбилась в парня, которого ты сама видела во второй раз в жизни, а я так и ни одного, вспомни вот эти свои слова!

— Ты просто его еще не видела, — вздохнула я.

— Зато я прекрасно вижу этих его хамов дружков перед участком, и они вот нисколечки нам не рады.

И действительно, на широком крыльце стояли Саваж, Дизель и еще парочка ребят, чьих прозвищ я пока не знала, вперив в нас с Мари тяжелые неприветливые взгляды. Но это перестало иметь значение, когда в дверях появился мой Рик в сопровождении высоченного мужчины средних лет с одной стороны и весьма экзотично выглядящей девушки, повисшей на нем, с другой.

— А не поторопилась ли ты с «моим», подруга? — мгновенно погрустнев, спросила Мари.

Глава 15

Мудатомас, само собой, не поленился припереться в участок и настрочить на меня заяву, вот только пришлось ему обломаться. Наркоты у меня не нашли, даже раздев догола, а на его попытку впарить копам, что я, типа, насильник, ответили, что тут на меня писать должна сама, собственно, жертва. Так что пришлось ему у*бывать с недовольной рожей, добившись только того, что меня пообещали оставить в каталажке до утра, ну, типа, хоть что-то. Хотя и этого было достаточно, чтобы выбесить меня, ведь пока я тут сижу, ничто не мешает долбо*бу вернуться в дом к Али и взять ее снова в оборот. И от этой перспективы у меня мозг нах вскипал. Она же перед этим бл*дским змеем без меня беззащитна. Вон как в уши ей вдувал умело, курлыкал так монотонно, гладко — бедняга аж подвисала. Сразу видно, не один год практики по промыванию моей принцессе мозгов. Но ничего, дайте мне выйти, и я этому еб*ному сирину сам кое-что промою. И это ни хрена не связано с головой будет.

Я все же по жизни везучий засранец, потому что, когда свалили на очередной вызов офицеры, которые приперли меня сюда, сумел упросить симпотную латиночку, тоже в форме, дать звякнуть па Джеку. А дальше уже все было проще простого. Может, лощеный козлина и сумел меня спровадить, но вот только хрен ему по всей морде, а не удержать меня вдали от Али долго, учитывая, что у ма Линды родной брат — окружной прокурор.

— Мангустище! — Юпик, прямо как раньше, запрыгнула мне на руки, вынуждая подхватить и явно нарочно прикрывая этим своим чрезмерным проявлением радости от встречи от строгого взгляда отца. — Я по тебе жуть как соскучилась!

— На той неделе виделись, — проворчал я, стараясь отцепить от себя мелкую, заметив, как зыркают на нас копы, и зная, что никакие выкрутасы и маневры отвлечения с па Джеком не сработают.

К тому же сейчас была совсем не та ситуация, как раньше, — типа я налажал, и за это должно быть стыдно, но братья и сестра всегда готовы прикрыть, не разбираясь, в чем суть лажи.

— У меня прямо приступ ностальгии случился. — Отец обвел многозначительным взглядом окружающую обстановку и поднял одну бровь — предупреждение, что сейчас лучше не напрашиваться и не пытаться соврать или выкрутиться. Я и не собирался, собственно, но как когда-то давно чуток поджилки-то затряслись. В детстве сердить его было реально ссыкотно, пока мы не поняли, что никогда силы к нам этот здоровенный мужик не применит, а потом стало всегда до удушья стыдно: ведь хуже нет — не оправдать доверия, когда в тебя верят вот так. — Вот уж не думал, что снова окажусь в участке, не по твою душу точно, Рик.

— Ма знает? — Нет, в том, что я здесь, и сейчас за собой вины не чую, а вот если это расстроит близкого человека, то тут совсем другое дело.

— Нет, я связался с Майклом в обход нее и очень надеюсь, что так и останется.

— Я — могила! — отозвалась Юпик, тряхнув своей лиловой растрепанной шевелюрой, повисая у меня теперь на локте.

— Повода, по которому я сюда загремел, стыдиться не собираюсь, но и нервировать никого не хочу, — сразу решил расставить все по местам.

Теперь на лице па Джека поднялись обе густые рыжие брови.