– Леди Реджина, рада видеть вас у себя в гостях. Проходите и располагайтесь там, где вам будет удобно, – её мягкий голос проносится по всему тихому пространству.

Мне удобней у себя на диване в Америке.

Я обхожу высокий столик со стоящими на нём статуэтками, ловлю своё безобразное отражение в зеркале с позолоченной рамой, висящем на стене над большим белым камином, на полке которого стоят рамки с фотографиями.

Опускаясь на диван напротив королевы, отмечаю, насколько она элегантна и красива. Её пепельные волосы уложены и свободно спускаются по плечам. Серый костюм подчёркивает белоснежную, поистине королевскую кожу, а глаза… глаза переполнены напряжённым ожиданием. Она не сделала ничего. Ни один мускул не дрогнул на её лице при виде меня и того, во что я одета. Королева не подала вида, что я нарушила протокол. Она терпелива и хитра. Она гадюка, спрятавшаяся под кожей милой и доброй женщины. Она тоже мой враг.

– Не поможете мне с чаем, дорогая? – мягко подаёт голос Клаудия. Да, я запомнила. Я всё запомнила, но не хотела, чтобы они это знали. Я помню каждое имя. Каждого человека. Каждый взгляд. Я всё это помню.

– Приношу извинения, но, к сожалению, боюсь вас разочаровать. Я не люблю чай, предпочитаю кофе. Желательно уже приготовленный и в стаканчике, – улыбаясь, отвечаю ей.

– Ох, я попрошу, чтобы принесли для вас кофе…

– Не стоит. Не будем гонять людей понапрасну. Я не голодна, и кофе сейчас лишний, – снова нарушаю протокол, перебивая её. Клаудия улыбается мне. Сама элегантно разливает чай в две чашки и берёт свою.

– Как вам наша страна? Уже успели увидеть все её красоты? – интересуется она.

– Увы, не подвернулось случая. Я не берусь судить страну по её столице. Везде есть минусы, – отзываюсь, сохраняя равнодушие.

– Я ни разу не замечала у нас минусов, но мне интересно послушать мнение иностранки. Поделитесь?

– Это лишнее. Моё мнение ничего не значит. Я воспитана иначе, и у нас иные привычки, как и виденье хорошего. Так что не желаю вас обижать своим сугубо личным мнением.

– Отнюдь. – Клаудия отставляет чашку с чаем и мягким движением складывает руки на коленях. Как танцовщица. Всё так плавно, играючи и чётко.

– Меня всегда интересовали другие культуры, и в нашем современном мире нужно идти в ногу со временем. Америка во многом задаёт тон. Хотя наша страна не такая огромная, как ваша, но мы стараемся принять во внимание все мнения. К тому же вы имеете влияние на многих наших граждан.

Начинается. Проверки и завуалированные клещи.

– К сожалению, я этого не заметила. Да и что я, обычная американка, могу увидеть, не так ли? У нас, у простого народа, всё куда прозаичней. Нам нужна справедливость, еда и самые минимальные удобства, чтобы улыбаться. В отличие от королевских особ, конечно же.

– Благодаря простому народу, мы процветаем. Не стоит умалять силы слова работяг. Мы их уважаем и всеми силами стараемся угодить.

– Но всем не угодишь, Ваше Величество. Всегда будут недовольные.

– А вы недовольны, леди Реджина?

– Я бы предпочла промолчать, но вы ведь пригласили меня не для обсуждения погоды и яркости вкуса чая. Переходите к делу, не хочу занимать ваше бесценное время. Я его не стою, – отвечаю, даря ей свою самую красивую и милую улыбку, отчего Клаудия поджимает губы.

– Что ж, вы правы. Нас волнует не только благополучие нашего народа, но и благополучие моего единственного сына.

А теперь станет очень горячо.

– У нас с вами похожие волнения, – замечаю я.

– К сожалению, смею с вами не согласиться, леди Реджина. С вашим появлением Фердинанд стал… неуправляем. Чаще стал огрызаться и вести себя самым неподобающим образом. Он мало времени уделяет политическим вопросам, а больше стремится остаться наедине с вами. И, конечно, я не могу не взять во внимание то, что произошло вчера. Вы в курсе этого, леди Реджина?

– Да. Дин решил отказаться от трона и уехать со мной в Америку, хотя я его не приглашала.

– Не всегда нужно высказывать словами свои желания, леди Реджина. Порой достаточно поощрения в прикосновениях, встречах и эмоциональной привязанности. Фердинанд очень чувствительный мальчик и может попасть под дурное влияние.

– Боюсь, вы кое-что упустили. Дин уже не мальчик, а мужчина. Ему завтра исполняется тридцать, и он имеет право на своё мнение и свои слабости. А что касается поощрений, то зачастую мужчины не видят того, что лежит на поверхности, принимая это за положительные ответы и поощрения. Увы, это и произошло. Если вы пригласили меня для того, чтобы получить от меня информацию о наших отношениях, то снова разочарую вас. Мне нечего вам сказать. И я убедительно прошу вас принять во внимание то, что к Дину следует относиться не как к беззубому малышу, а как к сильному и уверенному в себе будущему правителю.

– Вы желаете научить меня, как воспитывать своего сына, леди Реджина? – В голосе Клаудии проскакивают ледяные нотки.

– Не дай бог, Ваше Величество. Вы мать и лучше знаете, что хорошо для вашего сына.

– Это вы заметили верно, леди Реджина. И вы, к сожалению, в этот список не входите.

– Не волнуйтесь, я не расстроюсь. Я в курсе и не собираюсь занимать ваше место, но в один прекрасный день кто-то его непременно займёт. Вам придётся отпустить Дина.

– Мой сын всегда будет рядом со мной и продолжит поддерживать наши идеи и планы, которые мы с мужем наметили на ближайшее время. Фердинанд сделает так, как мы ему скажем. Я, признаться, очень рада, что вы всё понимаете и не встанете на нашем пути. Его будущая жена Энисса сумеет обуздать эмоциональную натуру сына и направить Фердинанда в верное русло на благо нашего процветания.

– То есть вы настолько не доверяете сыну, что готовы принижать его мужское достоинство, передавая Дина, как вещь, другой женщине?

– Леди Реджина, это личное, и вас не касается.

– Отчего же? Вы сами начали этот разговор, и я его лишь поддерживаю. Вы выставляете Дина, как мальчишку, и продолжаете поощрять его пожелания, а ему пора уже думать о своём возрасте и о том, чтобы стать самостоятельным человеком.

Клаудия едва держится, чтобы не нагрубить мне, но быстро берёт себя в руки и улыбается.

– Он всегда останется для меня ребёнком, как и вы для ваших родителей. Я уверена, что ваша мама…

– Моя мама мертва, – резко произношу. Стерва. Она, конечно же, знает об этом.

– Ох, прошу извинить меня и приношу вам свои искренние соболезнования. Значит, отец, он…

– Там же, где и мама. У меня только сестра.

– Как это грустно остаться абсолютно без родителей. Вас они не воспитывали?

– Меня воспитывали жизнь и моя сестра.

– Но она не смогла подарить вам материнскую заботу и любовь отца. Бедная девочка, вы были лишены таких важных моментов в жизни. Это ужасно.

Моё сердце сжимается от боли и печали. Она знает, куда бить. Хлестнула меня хорошо.

– Да, хотя я бы не назвала свою жизнь ужасной. Все умирают когда-то, и вы, к сожалению, тоже не сможете обойти это. Но я желаю вам долгих лет, конечно же, как и вашему мужу. Надеюсь, что Дин будет долгое время наслаждаться семейной идиллией, и в момент утраты рядом с ним будет женское плечо, на которое он склонит свою голову. В эту минуту сможет помочь лишь женщина, знающая, что такое терять близких. Нужны определённые слова, чтобы пережить горе. Я их так часто слышала, вы не представляете.

– Хватит о смерти. О плохом. О чёрном. Лучше говорить о приятном.

– Согласна.

– Фердинанд сегодня осчастливил нас, когда сообщил утром, что его вчерашнее поведение было лишь следствием алкогольного дурмана. Наш сын образумился и взялся за свои прямые обязанности. Хотя я бы советовала ему уделять больше времени именно делам страны и управлению, но он предпочёл, конечно же, женское общество. Мальчишка. Энисса всегда была ему близка. Они часто проводят время вместе и когда-нибудь составят идеальную пару. Вы так не считаете, леди Реджина?

– Да, вы правы. Леди Энисса потрясающая, и я очень восхищена ей, но… – делаю паузу и улыбаюсь. – Между ними нет страсти, нет химии, нет искр. Это больше похоже на договорённость.

– Договорённость и уважение – лучшее, на чём может строиться брак. Эмоции для короля запрещены. Страсть уходит с годами, химия портит авторитет, а искры могут сжечь всё дотла. Нужно строить фундамент, а он, Слава Всевышнему, у нас уже есть. Фердинанд предпочитает стабильность и уверенность в завтрашнем дне, да и чистоту крови.

– Фердинанд или вы, Ваше Величество? Я знаю Дина, и он точно имеет иные предпочтения.

– Он будет любить ту, кого посоветую ему я, как и мой муж. А вы… ребячество. Он ещё не повзрослел и…

– Простите? Не повзрослел? Эму завтра исполнится тридцать лет, и это вы называете не повзрослел? Извините, но здесь вам следует открыть глаза и позволить Дину самому принимать решения. Вы подавляете его, и вчерашний инцидент лишь доказательство моих слов. Он бежит от трона и коронации.

– Вы не смеете говорить мне такое, леди Реджина. Это наша страна и наша семья. Вы лишняя здесь, и я надеюсь, что в скором времени отправитесь домой. Я даже прощу вам вашу наглость и сниму все обвинения в шпионаже, ограблении и причинении ужасного вреда нашему народу. Я отпущу вас с миром, обменяв его на ваше согласие отказаться от моего сына.

Наконец-то. Клаудия вышла из себя и набралась смелости сказать это мне в лицо без лишнего королевского пафоса.

– На удивление, я именно этого и ждала от вас, Ваше Величество. Но я отказываюсь от вашего широкого жеста помощи нуждающимся, и сама буду выбирать, что делать дальше. Я не уеду, пока не найдутся грабители, и с меня не будут сняты все обвинения. А что касается Дина… вы никогда не слышали его. Вы…

– Вон, – шипит она, поднимаясь с места. Усмехаясь, откидываюсь на спинку кресла.

– Да что же это вы, Ваше Величество, неужели, злитесь? Не стоит. Я честна с вами. Именно этого вы и хотели.