– Это моя работа. Каждый, из таких, как я, в курсе, что его жизнь может быть недолгой. Мы не связываем себя серьёзными отношениями и не окружаем себя людьми, за которых будем переживать. Дело не в боли, Джина, а в долге перед страной. Одна жизнь может спасти сотни, а то и тысячи других. Порой приходится чем-то жертвовать.

– Тебе никогда не хотелось уйти отсюда? Ну, ты вроде бы как уже отработал своё. Ты несколько раз спасал Дина, и… в общем, они могли бы быть благодарны тебе за твою преданность и отпустить.

– Нет. Я уважаю и почитаю королевскую семью. Я служу им, и они отчасти стали моей семьёй, которую никогда не предам. Я буду жертвовать собой снова и снова, если понадобится, чтобы их род продолжился, – чётко отвечает Дерик. Так, это понятно. Он благодарен им за то, что они его приняли, даже после того, что сделал его отец.

– Но… Дерик, это твоя жизнь. Она одна, и другой уже не будет. Неужели, тебе не хочется чего-то менее опасного? Не знаю, я бы не смогла отдать свою жизнь за другого человека. Вероятно, я трусиха или ничтожная эгоистка, но мне кажется, что каждый из нас имеет право на свой путь, вне зависимости от того, кем его хотят видеть другие. Каждый имеет право на то, чтобы жить и не жертвовать собой ради другого человека. Ты прости меня, если я тебя обидела сейчас, но это жестоко. Очень жестоко требовать от человека, рождённого свободным, вечного рабства.

– Это добровольный выбор каждого из нас. Мы не рабы. Мы помогаем выжить людям, которые взамен улучшают жизнь нескольким сотням тысяч других людей, верящих в них. Америка отправляет тысячи ребят, не ставя в известность об их возможном будущем, в зоны военных действий, как мясо. Это намного хуже.

Закатываю глаза об упоминании моей страны.

– Так я говорю не о политике, а о личности, Дерик. Это разные вещи. Но дело твоё, и выбор твой, я не имею права в это лезть. Хотя ещё точно не могу понять для себя, то ли вы глупцы, то ли смельчаки, – говорю, раздражённо передёргивая плечами и отворачиваясь, направляюсь в своё любимое кресло.

– Первое.

Замираю, когда слышу тихий голос Дерика.

– Ты же помнишь, что я сказала. Глупцы? – Озадаченно бросаю на него взгляд.

– Так и есть. Это глупость, не считать свою жизнь ценной для своего народа. И у нас нет смелости признаться в том, что мы можем что-то чувствовать, чтобы стать ценными для кого-то. Закрыть собой человека довольно легко, когда нечего терять. А закрыть собой человека, зная, что это может не дать тебе продолжения с кем-то, становится проблемой. Вместо того чтобы защищать королевскую особу, ты будешь защищать того, кто заставил тебя набраться храбрости и признаться в том, что ты живой и имеешь право на свою жизнь. Поэтому мы глупцы, которым легче и проще никогда ничего не чувствовать и оставаться в тени, ради одного-единственного раза, когда в нас будут нуждаться. Можно даже сказать, что мы смертники, готовые на всё, ради общей цели. И в этом случае умирать не больно. Смерть не приносит никаких сожалений. Никому, – Дерик кивает мне на военный манер и быстро покидает спальню, закрывая за собой дверь.

Падаю в кресло, шокированная его словами. Получается, что он не считает себя достойным жизни. Я же верно поняла? Это так… так грустно. Но ведь… ведь есть люди, которые будут горевать о нём, правда? Есть. Я думаю, что есть. Дин… да-да, Дин, он…

Если честно, то я сама не могу точно сказать, будет ли Дин переживать и страдать, если Дерик погибнет из-за него. Хотя Дин очень харизматичный, красивый и он будущий король, но в данном случае Дерик оказался наиболее человечным и глубоким мужчиной, чем Дин. Последний… поверхностный весельчак. Нет, я… я не знаю. Но точно слова Дерика надолго останутся в моей памяти. Это ужасно.

Расстроившись окончательно, не могу заснуть. Брожу по комнате, обдумывая сегодняшний день, и затем отправляюсь в ванную. Вода всегда могла мне помочь избавиться от навязчивых мыслей. Но сегодня это не срабатывает. Я думаю о Дерике и о его будущем. Оно же безрадостное и его попросту нет. Он ничего не планирует и не строит. Не берёт ипотеку, чтобы выплачивать её. Он просто живёт одним днём, не зная, когда его жизнь завершится. Поставив себя на его место, мне уже хочется рыдать от таких перспектив, ведь я только решила для себя, что сделала правильный выбор. А, оказывается, что я тоже глупа и пошла по минному полю. Чёрт… я уже запуталась.

Сушу волосы полотенцем, смотря на своё отражение, и кривлюсь. Всё, хватит уже мыслительных процессов. Они только в тупик заводят.

Выключив свет в ванной, вхожу в гардеробную, и раз это арендованная одежда, которой я могу пользоваться, то никто не будет против, если выберу чёрную сорочку на тонких бретелях и такого же цвета халатик. Инга умрёт от зависти.

И всё же спать я не хочу. Оказываясь в спальне, снова нарезаю круги и замираю, когда дверь моей комнаты открывается. Очень тихо. Осторожно. Как будто кто-то крадётся сюда. Тихо отхожу в тёмный угол и молча наблюдаю за нежданным гостем.

– Реджи? – Дин едва делает шаг, как спотыкается о свои ноги и падает на пол с невероятным грохотом. Озадаченно распахиваю глаза, решаясь помочь и прекратить его кряхтения, как в нос ударяет жуткая вонь спиртного.

– Дин? Ты в порядке? – шепчу, оставаясь в тени.

– Да… я… ты сказала, что будешь ждать меня… вот он я.

В свете уличных фонарей я вижу, как Дин растягивает губы в странной улыбке и ползёт к моей постели, забираясь на неё.

– Реджи? А вот ты где. – Он, хватая мою подушку, целует её, отчего я хрюкаю от смеха. Сразу же прикрываю ладонью рот.

– Ты какая-то холодная… я тебя сейчас согрею. – Дин катается с моей подушкой по постели, а потом оставляет её в покое, пытаясь как-то снять с себя поло.

Боже, да он пьян! И у него явно не все дома сегодня, раз он гуляет.

Хохоча в ладонь, медленно двигаюсь к двери, чтобы позвать кого-нибудь и останавливаюсь. Нет, я этого не пропущу. Это смешно.

Дин гладит руками мою подушку и снова целует её, отплёвываясь и принимаясь за очередное соблазнение. Он что-то мычит, собирая одеяло, и быстро расстёгивает свои джинсы. Я уже стону от смеха, сгибаясь пополам. Сколько же выпить нужно было? Боже мой! Где мой телефон? Чёрт!

– Ну же, Реджи, ты где… а вот… сейчас… я сейчас, – бормочет он. Не удержав равновесие, пока стягивал джинсы эротичным движением, больше похожим на перекаченную балерину в пивной лавке, летит спиной с кровати. Очередной грохот, в котором тонет мой вой от хохота.

– Чёрт… я принц или не принц? Я принц… снимайся. Я приказываю тебе исчезнуть… приказываю… я тебе голову отрублю, – бубнит он, катаясь по полу.

В этот же момент моё персональное шоу пытаются прервать. Я замечаю, что дверь открывается, и появляется Дерик, держа пистолет наготове.

Быстро кладу ладонь на его руку, и он дёргается, поворачиваясь ко мне, под комичные возмущения Дина, валяющегося на полу.

– Не мешай, – шёпотом прошу я. Дерик озадаченно смотрит на меня, а я хватаю его за руку и тяну к себе в темноту.

– Что здесь…

– У Дина свидание с моей подушкой или полом, я ещё не поняла. Не обламывай нам обоим кайф, – тихо смеясь, указываю головой на чёртового прекрасного принца, пьяного и совершенно дезориентированного, забирающегося на кровать с болтающимися на одной ноге джинсами. Он не победил их. Боже мой.

Опираясь о Дерика, смеюсь в его плечо. Дин садится на кровати, опустив голову вниз, и пряди волос падают ему на лицо. Он одним сексуальным движением бегемота смахивает их вместе с собой. Заваливаясь на бок, Дин с кряхтением хватается за одеяло и мягко сползает с ним на пол.

Я уже не могу. У меня всё болит от смеха.

– Достаточно, – раздражённо произносит Дерик.

– Ну, пожалуйста, давай ещё посмотрим. Это весело, – прошу, хрюкая и наблюдая, как Дин пытается заползти на кровать, но постоянно поскальзывается на одеяле и падает с чертыханьем на пол.

– Джина…

Жмурюсь и мотаю головой, хватаясь за живот. Всё, это край!

Дин путается в своих джинсах, в пододеяльнике и каким-то образом оказывается внутри него, замотанным в кокон, вот тогда я уже не в силах тихо смеяться, а откровенно хохочу в голос, стуча ладонью по стене.

– Реджи, – жалобно стонет Дин, дёргаясь в своём одеянии.

– Помоги мне… я… заблудился.

Скулю и скатываюсь на пол, смахивая слёзы.

– Ты в своём уме, Дин? – возмущаясь, Дерик подходит к нему и щёлкает выключателем прикроватной лампы.

– Эй… ты какого чёрта… это моя ночь… иди отсюда, – бормочет Дин, перекатываясь на живот. Ткань блокирует любое его действие, вызывая у меня очередной приступ хохота.

– Джина, помоги мне! Давай! – Дерик бросает на меня злобный взгляд, а я не могу. Развожу руками и смеюсь.

– Реджи? У тебя сильные руки… такие сильные…

– Закрой рот, Дин. Немедленно закрой свой рот. – Дерик пытается вытащить его из кокона, а я уже заваливаюсь на бок, воя от созерцания его тщетных попыток вытянуть пьяного Дина оттуда. Он не даёт это сделать, пытаясь укусить руки Дерика. Последний раздражается сильнее и, хватая ткань двумя руками, попросту разрывает её, освобождая принца. Ура, корона спасена! Боже мой… я хохочу громче. У меня уже судорогами сводит челюсть.

– Джина! Живо иди сюда! – кричит Дерик.

Валяясь на полу и сгибаясь пополам от смеха из-за вида потерянного выражения лица Дина, когда тот ощупывает ладонями лицо Дерика, мотаю головой.

– Джина!

– Тебе бы не мешало побриться… дорогая… не волнуйся… мы справимся с твоей щетиной. Иди ко мне. – Дин тянется к Дерику за поцелуем, а у меня уже истерика.

– Я буду любить тебя любую… даже с щетиной…

– Задолбало, – рычит Дерик и резко хватает Дина за горло. Тот брыкается, явно от нехватки кислорода, что и прекращает моё веселье. А потом всё стихает. Голова Дина падает на руку Дерика, который облегчённо вздыхает.

– Ты же не прикончил его, правда? – хихикая, спрашиваю и подползаю к ним.