Эбби Дрейк - Милые женушки

Листая телефонограммы, которые лежали у нее на столе, Кэролайн знала, что ни одна из них не будет важной. Любой, кто имел значение, мог позвонить на ее мобильный.

И все же коллекция оказалась внушительная: поставщик продуктов, флорист, продавец скатертей. В этом году она заказала светло-желтые скатерти и огромные желтые тюльпаны в хрустальных прозрачных вазах. Даже фарфор будет тона самого бледного масла. Желтый был любимым цветом Элиз. Когда что-то касалось Элиз, Кэролайн не могла устоять.

Она уже хотела отвернуться от стола и сообщений, как вдруг ее взгляд уловил имя: Иоланда Делано.

Кэролайн схватила бумагу, прочла сообщение.

Просьба оставить билеты для нее на столе регистрации на празднике.

Мрачно улыбнувшись, Кэролайн подумала: «Значит, Иоланда все-таки появится». Интересно, что подумают остальные женщины.

– Мам, прошу тебя, ты слишком бурно реагируешь.

– «Слишком бурно»? Зачем это мне бурно реагировать – ведь мой сын всего лишь спит с одной из моих подруг, которая, может быть, убила своего мужа? Зачем, правда, Сэмюель? Говори же! – Дана думала, что хорошо поступает, когда сдерживает эмоции и не кричит: «Вот погоди, вернется отец!..» – это все равно бы не сработало, потому что его мать почти не видела его отца. Дана водила пальцами вверх-вниз по ремню безопасности. Когда все выяснилось, она побежала назад в машину, Сэм побежал вслед за ней, а Китти, насколько было известно Дане, так и стояла в дверях и смеялась над ней.

«Боже! – подумала она. – Элиз и Кэролайн. Сэм и Китти. Неужели никто из детей больше не находится в безопасности?»

– Я не ожидала такого от тебя, Сэм, – сказала Дана срывающимся голосом, потому что кричать было бы еще больнее. Она не стала добавлять, что скорее ожидала бы такого поведения от его брата-близнеца, Бена.

Сын сидел на пассажирском сиденье, барабаня пальцами по приборной панели и глядя в окно. Он мог хотя бы надеть рубашку.

– В этом нет ничего такого, мам. Это было всего несколько раз.

– «Несколько раз»? Тебя дома не было неделю…

Он был таким ранимым. Таким заботливым и таким ужасно ранимым.

Сэм покачал головой:

– На Рождество. Помнишь, когда я забирал шинкованную капусту для вашей вечеринки?

Дана не помнила, что точно тогда было. Но она помнила дни открытых дверей в канун Рождества, которые они со Стивеном устраивали каждый год. И она знала, что в магазине Нью-Фоллса делали самую лучшую и самую желанную вкусную капусту.

– И что? – спросила Дана.

– В магазине я увидел миссис Делано. Она спросила, приехал ли я домой на каникулы и помогаю ли с вечеринкой. Я спросил, придет ли она. Черт, мам, я же не знал, что вы с отцом ее не пригласили! Ведь она же ходила на все вечеринки, которые я помню.

Дана могла бы объяснить, что не стала приглашать Китти потому, что та была разведена, что ни с кем не встречалась и поэтому была неподходящей персоной на кандидатуру гостьи для вечеринки.

– Я и Винсента с Иоландой не пригласила. – Ее голос стих, его невинность задела струны ее сердца.

– Ну, это же был канун Рождества. А она была совсем одна.

У нее была слишком тонкая кожа, чтобы жить в Нью-Фоллсе, штат Нью-Йорк.

– И тогда ты решил с ней переспать?

Сэм поморщился.

– Нет, – покачал головой он. – Не тогда.

– Но позже. До того, как ты вернулся в колледж.

– Ну, – сказал он. – Да.

– А твои братья об этом знают?

– Вроде того.

– А твой отец?

– Нет.

Ему был двадцать один год. Что она должна сказать? Что лучше бы ему встречаться с Хлоей? Или Элиз? Ха! Так, значит, это не Элиз привлекала его.

– Милый, – сказала Дана – это слово вырвалось как-то само собой, – именно поэтому ты не поехал в Косумель? Поэтому во что бы то ни стало стремился отыскать убийцу Винсента?

Сэм пожал плечами:

– Мам, это не роман. Просто мне жалко ее. Муж ее бросил. Дети забыли. Мать больна. У нее никого нет, мам. Ты можешь себе это представить?

Вообще-то Дана могла себе это представить. Она могла даже больше: представить, что такое быть подростком и узнать о смерти матери от отца, который сидит в тюрьме. Да, Дана Кимбалл Фултон слишком хорошо знала, что это такое, когда у тебя никого нет.

– Сэм, – произнесла она, чувствуя, что у нее задеревенел позвоночник, – сейчас не время и не место для таких разговоров. Иди назад и надень рубашку. – Ее голос дрогнул; она надеялась, что сын не заметил. – Я не могу сказать тебе, что ты должен делать, но я искренне надеюсь, что ты попрощаешься с Китти раз и навсегда. Эта женщина просто отвратительна. Она использовала тебя, и мы оба знаем, что она убийца.

Сэм замешкался на секунду, прежде чем выйти из машины. А Дана закрыла глаза, потому что не могла смотреть, как он уходит.

Бриджет сидела в гостиной, ожидая, пока Рэндалл вернется домой, и держа в руках записку, которую Эйми подсунула под магнит в виде буквы «Э» на холодильнике.

Дом затих: была пятница, поэтому и Лоррейн тоже не было, и Бриджет могла перечитать записку несколько раз.

«Мам. Ушла в супермаркет с Крисси. Звонил мсье Лабрекю. Он уехал в Техас, чтобы встретиться с женой. Я сообщила ему, что не поеду назад. Он сказал, что они уедут во Францию прямо из Хьюстона, и просил меня попрощаться с тобой за него».

Последнее предложение звучало как издевательство.

«И просил меня попрощаться с тобой за него».

Короткое. Рубленое. Недвусмысленное.

Попрощаться.

Бриджет думала, не надо ли спросить у него о человеке, который приезжал во Францию и задавал вопросы. Мог бы быть и у Люка такой же мотив, как и у Рэндалла, Боба или Джека, чтобы убить Винсента? Позволило ли ему его физическое состояние приехать сюда, убить Винсента, а потом вернуться во Францию, чтобы прилететь с Эйми? Но если так, где он достал оружие?

Она все еще размышляла над этим, когда час спустя в комнату вошел Рэндалл.

– Бриджет? – спросил он. – Что ты делаешь здесь одна в темноте?

Он сел рядом, взял ее за руку. Его парик выглядел сегодня каким-то странным, а его пальцы, переплетенные с ее пальцами, были такими теплыми.

– О, Рэндалл! – прошептала она. – Нам надо поговорить о Винсенте Делано. Я должна рассказать тебе о том, что он сделал со мной.

Рэндалл был Рэндаллом, добрым и заботливым, и поэтому он сидел и слушал, а Бриджет рассказывала ему о том, как росла в Камарге, о своих родителях, и о молодом пастухе по имени Люк, и о венке, который он однажды сплел для нее. Потом она сказала ему, что они были женаты и что у них был сын. Бриджет рассказала ему, каким умным и восхитительным был ее petit[51] Ален, какой любовью он наполнял их жизнь.

Бриджет поведала о том, что произошло с Люком, и о том, как умер Ален, и все время, пока она говорила, Рэндалл терпеливо слушал, не прерывая, не отпуская ее руки.

Конечно, она не заслуживала его любви.

Когда Бриджет закончила свой рассказ, то спросила:

– Ты хочешь, чтобы я продолжала?

Рэндалл покачал головой. Если он и думал о том, его ли дочь Эйми, то казалось, что он не хотел знать этого. Наверное, некоторые двери лучше никогда не открывать.

– Винсент узнал о моем прошлом, – продолжила Бриджет. – Я заплатила ему, чтобы он не рассказал тебе. – Она не стала добавлять, что эти двести тысяч она взяла из той суммы, которую скопила из тех денег, которые выделял ей Рэндалл. Этими деньгами она намеревалась воспользоваться, когда уйдет от Рэндалла и переедет во Францию, назад к Люку, если бы только тот сказал, что хочет, чтобы она вернулась к нему.

– Если бы ты рассказала мне об этом раньше, – сказал Рэндалл. – Но это было давно, Бриджет. У нас сейчас все хорошо, ведь так? Ведь у нас такая хорошая семья, несмотря ни на что?

Может, он и знает об Эйми, подумала Бриджет. Может быть, он знал с самого начала, когда она вернулась с похорон отца, светясь от счастья, потому что узнала, что беременна.

– Oui, Рэндалл, – согласилась она, потянулась к нему и поцеловала его любящее лицо. – У нас хорошая семья. – Потом Бриджет прильнула к нему, потому что наконец ей стало спокойно и уютно, и она поняла, что на своем месте. – И ты не убивал Винсента?

Рэндалл усмехнулся:

– Non, ma cherie, я не убивал Винсента. Вообще-то я боялся, что ты скажешь, что это ты его убила.

Так они и сидели, обнимая друг друга, пока не зашло солнце и не появилась Эйми с Крисси и сказала:

– Боже мой, мои родители обнимаются. – И девочки захихикали, а Бриджет не могла поверить, какая она на самом деле счастливая.

Стивен прилетел утренним рейсом и забрался в постель как раз в тот момент, когда Дана из нее выбиралась.

– Ну, как прошла твоя встреча? – спросила она потому, что жена должна спрашивать мужа о таких вещах.

– Шумно. Активно. Дома гораздо спокойнее.

Ха! Вот что он думает.

Дана взяла свой халат и направилась в душ.

– Мне надо забрать Бена из Ла-Гуардиа.

– Пошли водителя. Или Сэма.

Дана покачала головой:

– Нет. Мне надо побыть наедине.

Муж вскинул брови.

– Милая, – спросил он, – ты злишься на меня?

Если бы она ответила, что да, то призналась бы, что действовала у него за спиной. Если бы она сказала «нет», это была бы неправда.

– Иди спать, Стивен. Я разбужу тебя, когда надо будет надевать смокинг.

– Я не засну до тех пор, пока ты не скажешь мне, что случилось.

Может, поэтому их отношения продержались так долго. Они всегда умели общаться. Обсуждать все наболевшее, пока ситуация не раскалилась до предела.

– У меня мигрень, – ответила Дана.

– Тогда позвони водителю, чтобы он забрал Бена.

– Не могу, – сказала она. – Я злюсь на тебя, на себя, и хуже всего, я злюсь на Сэма. И даже не знаю, кто из нас раздражает меня больше всего.