Отчаяние придало храбрости. Антония и Дженни словно перестали для нее существовать. Значение имел только Рори. Ради него, ради него одного Хейди должна уехать. Ясное, хотя и тяжелое решение. Даже если это значило, что она покидает Дженни в беде, — что поделать. И вновь, с ледяной ясностью, Хейди осознала, что не имеет права так поступать. Она должна помочь! Должен быть другой выход!..

— Ну что ты спрятала голову? Не хочешь посмотреть, кто победил? — весело спросил Рори.

И правда, она только сейчас поняла, что рев оленей прекратился. Безрогий олень ускакал, а королевский гордо топтался вокруг своих новых олених. Когда Хейди посмотрела в их сторону, он гордо задрал голову, всхрапнул и увел их за собой.

— Молодец, красавец. Не давать спуску безрогим!

Хейди собралась с духом и решилась:

— Спасибо, что привел меня сюда. Мне ужасно понравилось. — Как это глупо прозвучало, с неприязнью подумала девушка. Но все же продолжила: — А насчет того, что здесь произошло, прошу меня извинить. Видимо, нам не следует оставаться долго наедине. Ночь, темнота, лунный свет, все такое… Я не могу к тебе вернуться, Рори, прости. К тому же ты прав — я действительно все время думаю о Поле. Извини, если тяжело такое слышать, но это правда. — Лицо его побледнело и сразу осунулось, блеск в глазах померк. — И честно говоря, мне не нравится, что ты ко мне пристаешь. Ты же знаешь — я вернулась только ради матери.

В отличие от комолого оленя, Рори не оказал ни малейшего сопротивления.

— Если бы и не знал, то сейчас бы понял, — произнес он безжизненным голосом. — А раз уж я сам попросил тебя говорить начистоту, жаловаться мне в общем-то не на что. Думаю, нам пора возвращаться. Мы увидели все, что можно было увидеть.

Все время, пока они шли домой, эти слова холодным эхом отдавались в ее ушах. Рори лишь однажды прервал молчание:

— Не думаю, что тебе долго придется терпеть мои приставания и вообще Гленгласс. Сегодня вечером звонили из больницы. В состоянии твоей матери произошли изменения.

— И ты мне ничего не сказал! — Она уставилась на него сердито.

— Ну вот, теперь говорю. А что толку трепать об этом раньше — за несколько часов ничего не изменится. — Голос его продолжал оставаться ледяным, но уже не таким враждебным. — Скажи, если соберешься ехать. Я дам тебе машину.

Глава 10

Ей казалось, ложиться спать смысла нет. Утро почти наступило, и Хейди знала, что переживания не дадут ей уснуть. Но все-таки ночной поход был утомительным, и в конце концов усталость взяла свое.

Хейди проснулась и увидела, что комната залита солнечным светом, а над ней стоит мрачный Рори, прямо у изголовья ее постели, полностью одетый.

— Вставай, Сью. Опять из больницы звонили.

— Надо ехать? — Она резко села на постели.

— Да, как можно скорее. Антония пришла в сознание.

И все это после нескольких недель! Сообщение резануло Хейди, как лезвие кинжала. Теперь уже некогда думать о себе и своих переживаниях.

— Ты сказал об этом Дженни?

Она в удивлении смотрела, как он покачал головой:

— Нет. Я решил…

— Надо сказать. Я сама скажу…

В конце концов, это ее обязанность. Рори благодарно улыбнулся. Какое у него чувствительное сердце, мельком подумала Хейди. Остальное он может сделать и глазом не моргнув, а тут теряется.

— С одной стороны, это хорошо, а с другой — плохо, — произнес он. — Я имею в виду — для Дженни. Боюсь, здесь кое-что происходило, пока ты спала.

— Что именно? — Как ни странно, теперь она совершенно естественно чувствовала себя в роли Сюзанны Десмонд. Ей не было ни странно, ни неловко оттого, что Рори находится в ее спальне, будто он и вправду ее супруг. — Подай, пожалуйста, халат, — попросила она.

Рори взял халат со стула и бросил ей.

— Видно, дело серьезное. — Мужчина мрачно усмехнулся. — Впрочем, рано или поздно это должно было случиться. По-моему, она собирает вещи.

— Она? Собирает? Что? Собирает вещи?

А с другой стороны, что в этом особенного? Любовь на всем белом свете действует одинаково — порывисто, бездумно, с обидами по малейшему поводу. И сам Рори за завтраком всегда был такой же взрывной. А Дженни бывала такой круглые сутки. Господи боже, как они продержатся ближайшие два-три года?

— Тебе надо самому учиться это делать, Рори Харт. Не всегда же я буду с тобой.

Он уставился на нее, открыв рот от изумления, и только молча посмотрел вслед, когда девушка быстро выскользнула за дверь. В действительности Хейди чувствовала себя не так уверенно, как говорила. Что-то в Дженни, при всей ее молчаливости и заботливости, намекало на приниженность.

«Сейчас я поверну ручку двери и увижу девочку в коротком меховом пиджаке, в потертых штанах, которые она носит с таким изяществом… Но Дженни сейчас нелегко, да и Рори тоже, и я должна в первую очередь думать о них».

— Дженни?

Шоколадный голос, который всегда устанавливал между ними невидимую границу, ответил:

— Да?

Хейди распахнула дверь и застыла на пороге пораженная.

По возрасту перед ней словно предстала двойняшка Тоби.

Длинные русые пряди заколками убраны назад. Пухлое детское личико, исцарапанные колени видны из-под темно-синей мини-юбки. Хлопковые гольфы, безупречно белые, аккуратно натянуты и расправлены. И — действительно, Рори был прав — на кровати стоял наполовину упакованный чемодан.

— Я возвращаюсь в школу, — возмущенно заявила Дженни. — Я его ненавижу! Больше ему никогда в жизни слова не скажу!

Хейди вдруг озарило: ведь это и есть настоящая Дженни — школьница, которой еще надо готовить уроки и сдавать экзамены! Наполовину женщина, наполовину девочка, сказала о ней мать Мария. Буквально на ее глазах соперница вдруг превратилась в беззащитного ребенка.

Конечно, когда-нибудь она вернется и в свою женскую ипостась, но в свое время.

— Джен, не надо так говорить. Ты знаешь, это невежливо, — упрекнула Хейди тоном старшей сестры, чего раньше у нее как-то не получалось. — А теперь я тебе кое-что скажу. Ты должна быть храброй. Нам только что звонили из больницы. Мы должны ехать немедленно. — Дорогая, это даже к лучшему, — прибавила она, увидев, как лицо Дженни порозовело и застыло и как угрожающе покраснел ее носик. — Так всем будет лучше. И потом, ты знаешь, я всегда рядом, если тебе понадоблюсь.

Дженни не ответила. На нее тяжким грузом обрушился истинный смысл происходящего, и она испугалась, как ребенок. Но тут же протянула ей руку — и Хейди кинулась навстречу.


— Ну что, Джонни, похоже, твоя миссия завершается. — Рори, который никогда не засовывал салфетки обратно в колечко у тарелки, на этот раз засунул ее, но не в то колечко.

Несколько натянуто Хейди воскликнула:

— Пока еще нет!

Завтра к этому времени все ее волнения останутся позади. Не нужно будет собирать грязные салфетки после еды, провожать Тоби в школу, гоняться за Панчем, жующим тапочки, и кроме всего прочего, больше не придется скрещивать оружие с Рори. Какая ты везучая девчонка, с горечью говорила она себе, хотя готова была от этого заплакать.

— Если не считать меня, — ласково продолжал Рори, — у нас тобой остались еще кое-какие дела. А когда, ты говоришь, Фриман за тобой заедет?

— Обещал часа в три.

— Отлично. Я вернусь намного раньше. — Он взглянул на часы. — Пойди посмотри, что она там делает, Джонни. Чтобы не тянуть до последней минуты.

Он уже второй раз за пять минут назвал ее Джонни. Очень странно. Конечно, он помнит ту старинную ирландскую песенку про Джонни, но ее, Хейди, никто так не называл, кроме Тоби. Она рискнула посмотреть на него, но лицо Рори было невозмутимо, как у игрока в покер.

— Я имею в виду Дженни. Путь она будет готова к отъезду. Спасибо.

Как всегда, этому несносному мужчине удалось разволновать ее. Он, как всегда, был невыносимым превосходством, а она, как всегда, уступила.

Хейди торопливо поспешила к девочке.

Прошло четыре дня после их поездки в больницу. Антония умерла так мирно, что Хейди не могла точно сказать, в какой момент это произошло. В один миг широко раскрытые голубые глаза смотрели без отрыва ей в лицо, а в следующее мгновение медсестра очень осторожно высвободила руку женщины из руки Хейди. Она только слегка покачала головой.

Ты подставила свое плечо под ношу, сказала ей мать Мария, скорее всего не задумываясь о последствиях. Кто знает, что из этого выйдет. Они сидели с Дженни на заднем сиденье машины. За рулем был Рори. Хейди надеялась хоть немного успокоить девочку.

Естественно, Дженни кинулась за утешением именно к ней. Какие бы трения ни были у них с Рори, он, казалось, обо всем забыл, но Дженни не забыла и не простила. Она вела себя вежливо, даже чересчур, но держалась холодно и равнодушно. И видимо, это важный момент, все эти дни не снимала школьной формы. Вероятно, сыграло роль и то, что это была особенная форма очень знаменитой школы.

Неужели, в недоумении спрашивала себя Хейди, в ней вдруг взыграла наследная гордость Десмондов? Неужели судьба будет настолько жестока, что трагедия Рори повторится еще раз?

Сегодня он должен отвезти Дженни в аэропорт, откуда она полетит в Англию, в школу. Рори предложил Хейди поехать с ними, но она отказалась. Для них эта поездка станет шансом наладить прежние отношения.

— Кроме того, — напомнила ему Хейди, — я тоже сегодня покидаю Гленгласс.

— Надеюсь, ты не очень торопишься.

— Пол за мной заедет.

— Но ты будешь в Долимаунте?

— Не знаю. Может быть, и нет. — От вранья ей стало не по себе, мучило чувство вины. — Пол вроде бы говорил, что мы куда-нибудь поедем.

— Понятно. — Он прищурился, и это сразу напомнило Хейди ту ночь, когда случился пожар, и с какой яростью он тогда отнесся к ее довольно невинной встрече с Полом. Неужели опять случится то же самое? Она взмолилась, чтобы не произошло никаких сцен, и была даже разочарована, услышав равнодушное: — Мне надо знать, где ты будешь, чтобы связаться с тобой.