Слуги неслышно суетились в соседней столовой, где семья должна была сесть за рождественский ужин: остендские устрицы, иранская икра, шотландский лосось и любимое Розой шампанское «Крюг» урожая 1958 года.

Гости проходили в зал, и, словно в кино, повторялась ежегодная рождественская сцена. Раньше этой великолепной мизансценой правила Роза, теперь — Глория.

Стоя в высоком дверном проеме, Глория из-под опущенных длинных ресниц обводила взглядом гостей, как некогда Роза Летициа.

Не было старого Клементе. Его нашли мертвым в маленькой церкви в Имберсаго, рядом с могилой Розы. В руке он сжимал букетик маргариток, собранных для нее. Не было Консалво, даже память о князе Брандолини исчезла. Оставалось пустым кресло у камина, где любил сидеть Риккардо.

Среди новых членов семьи выделялась Соланж. Никто не узнал бы теперь Татуированную Звезду из казино Акапулько. Она стала образцовой дамой высшего света. Репутация ее оставалась безупречной, и все попытки очернить Соланж Летициа потерпели крах. Соланж шла по жизни с поднятой головой. Санджорджо, а потом Рауль, которого она любила без памяти, многому научили эту женщину. У нее уже был сын полутора лет, Риккардо, а теперь супруги ждали второго ребенка.

Роберта появилась в монашеском одеянии. Она примирилась с католической верой. Наконец-то исполнились давние надежды Алины, которая мечтала увидеть Розу монахиней. Через несколько поколений чаяния прабабушки воплотились в жизнь.

Коррадино Летициа, по-старчески гордившийся своими восемьюдесятью годами, ни за что на свете не пропустил бы ежегодного семейного праздника. Глория взглянула на свою мать. Мелани Монро исполнилось пятьдесят семь. Она недавно провела несколько недель в бразильской клинике, где ей подтягивали кожу, разглаживали морщины, укрепляли мускулы лица. Великолепная женщина без единой мысли в голове. Итало, брат Глории, получил титул монсеньора, без конца молился и постился, прося Господа простить грехи матери.

Последним приехал Эмиль Понс. Он тоже положил под елку подарок для Глории. Француз теперь считался членом семьи. Он стал незаменимым для Глории, помогая ей руководить и корпорацией «Роза Летициа и сыновья», и объединением «Заводы Руасси». Он служил Глории так же преданно, как некогда Клементе — Розе.

Глория сердечно улыбнулась Эмилю, потом, пройдя через толпу дядей, теток, кузенов и кузин, подошла к елке, чтобы начать ритуал обмена подарками.

Во время оживленной беседы, последовавшей за ужином, Эмиль потерял Глорию из виду. Все уже собирались спуститься в капеллу к рождественской полуночной мессе.

Он поднялся на последний этаж. Теперь комнаты Розы занимала Глория. Сквозь приоткрытую дверь он увидел ее, склонившуюся над детской кроваткой. Эмиль отступил назад, опасаясь нарушить сокровенность момента.

— С Рождеством, радость моя, — вполголоса произнесла Глория.

Ее дочка, крохотная Роза, улыбнулась во сне и что-то пролепетала. Роза осторожно поцеловала дочку Риккардо, носившую имя прабабушки, и вышла из спальни.

Эмиль ждал ее в коридоре.

— Через десять минут — полночь, — напомнил он.

— Да, пора на мессу.

— Мне надо сказать тебе пару слов, — чуть слышно прошептал молодой человек.

Они прошли в кабинет Розы. Эмиль присел на диван, а Глория — в кресло напротив.

— Слушаю тебя.

Эмиль искал и не находил нужных слов, но наконец решился и произнес:

— Выходи за меня замуж. У тебя растет дочь. Надеюсь, я стану ей хорошим отцом, а тебе — хорошим мужем.

Глория отнеслась к предложению серьезно: именно такого мужчину, как Эмиль, хотела Роза видеть рядом с внучкой. Он похож на Руджеро Летициа, который дал Розе семью, детей, спокойствие и уверенность. А любовь? Наверное, то, что ей было отпущено судьбой, Глория уже изведала. Она познала страсть, полюбив Риккардо. Но то, что началось здесь, в этой комнате, три года назад, с поцелуя в рождественскую ночь, ушло безвозвратно.

— Не торопи меня. Дай мне привыкнуть к этой мысли, — попросила Глория.

Она подошла к окну и взглянула на небо. Среди сотен звезд одна горела как-то особенно. И Глории показалось, что звезда излучает такой же свет, как глаза Риккардо в минуты счастья.

— Выходи за меня, Глория, — повторил Эмиль. — Тебе не придется сожалеть.

— Да, пожалуй, мне не придется жалеть, — ответила она.

А в соседней комнате спала глубоким сном маленькая Роза Летициа.