Я хотела бы поделиться с Денисом тем теплом, что бушевало в моей груди, хотела бы как-то помочь ему, поддержать его… Но как?

Он молчал, и я не знала, что происходит в его делах, но чувствовала – что-то глобальное. Не знала – возможно, это нормальное для него состояние? Возможно, вот это и есть его колея, из которой я случайно выбила его своим появлением, а теперь он просто вернулся к себе? Я не знала, а он молчал. Зато именно в этот момент, сидя на полу у кровати, я впервые за две недели почувствовала, что он со мной – и телом и мыслями.

– Как ты вообще? – спросил он, прильнув губами к моему виску. – Что у тебя нового?

– Всё нормально. А ты?

Помолчал.

– Прорвёмся. Ты только не скучай тут…

– Я уже говорила, Денис, я никуда не денусь! Даже не думай об этом!

Прижал меня теснее, потёрся щекой об волосы:

– Ты даже не представляешь, как это для меня сейчас важно. Просто потерпи, хорошо?

– Конечно. А может, выберемся куда-нибудь на День Победы? Хотя бы на сутки? Праздник всё-таки. Неужели у тебя в бизнесе не бывает выходных? – мысль пошла и я, нетерпеливо поёрзав, села так, чтобы видеть его лицо: – Давай на Базу? Сто лет там не была! Там сейчас, наверное, красиво, да?

Денис поджал губы, поиграл скулами.

– Да нету больше Базы, Милаш. Ну вернее, она как бы есть… Пока. Но, похоже, в срок залог не погашу.

Я аж привстала.

– В смысле?

– Ну… – он устало пожал плечом, – пустил в оборот. Да ерунда, не бери в голову. Бывает.

Но я видела, что ни фига не ерунда.

– Но… ты же здравницу там хотел отстроить?

– Всему своё время и цена. Здравницей пришлось пожертвовать ради храма, и это, на самом деле не так уж и много. Потом, даст Бог, обязательно с торицей вернётся. И здравница ещё будет и стрелковый клуб… Всё ещё будет.

– Но… Ты же говорил, что к строительству храма, после тусовки у Зойки, присоединилось много желающих? Что прёт, будто сам Господь направляет… Это же твои слова!

– Людям, готовым вкладывать огромные бабки, нужны железные гарантии, они на эти гарантии и пришли… Но когда возникают хоть какие-то проблемы – тут уж каждый сам себе голова. Я бы на мутное дело тоже не пошёл.

– Да, блин, почему мутное?

Я уже сидела на коленках лицом к нему. Я не понимала. Денис всегда говорил, что самое верное на данный момент дело – это строительство храма. Что бизнес так или иначе потряхивает, и это нормально – на то он и бизнес, чтобы держать с ним ухо востро. Но с храмом всё было на мази! Велась успешная переписка с Епархией на предмет передачи ей земли, параллельно, при участии Епархии же, готовились проекты, черновые сметы, выискивались поставщики мрамора нужного класса и даже велись переговоры с мастерами позолотчиками – на перспективу, для полноты картины и конечного понимания масштабов предстоящей работы…

– Денис… Да в чём проблема-то?

Он посмотрел на меня и вдруг улыбнулся – устало, но так тепло, с такой нежностью. Притянул к себе, прижал к груди.

– Милаш, мне нужен тыл. Я хочу приезжать к тебе и забывать хоть на час, хоть на полчаса обо всём. Херово это у меня получается, знаю, но мне всё равно это нужно. И поэтому я не буду посвящать тебя в свои проблемы, ладно? Не потому что, там, бизнес – неприкасаемая тема, а просто потому, что ты моя тихая гавань, и я не хочу, чтобы тебя штормило. Я хочу, чтобы хоть что-то в этот грёбанный период оставалось безмятежным. Хорошо?

Мне хотелось заорать: «Какая, нахрен, безмятежность?! Ты что, не видишь, что я с ума схожу от беспокойства о тебе?!»… Но я чувствовала его в тот момент так, как никогда раньше, а поэтому только улыбнулась, и, подняв лицо, потёрлась щекой об его подбородок:

– Конечно. Ты только и сам не забывай, что у тебя есть тыл.

Глава 29

Ленка медленно, но верно оттаивала. Создавалось впечатление, что ей просто надоело дуться или она отвлеклась на что-то более интересное. За последнюю версию говорило и то, что во время учёбы она теперь не отличалась своей обычной болтливостью, а после пар всегда спешила слинять, не зазывая меня как прежде пойти, прогуляться. На профильных консультациях мы сидели за одной партой, иногда хихикали, иногда дурачились, но в целом – это не было прежним тесным общением. Однако и нынешнее не было в тягость, просто какой-то другой уровень. И в целом меня это устраивало, хотя и было как-то грустно. Как будто разрушилось что-то важное.

О Панине вообще не было слышно, как и до той дурацкой встречи в Олимпе и последовавшего за ней телефонного разговора. Как будто он просто плюнул и забыл про меня. И это тоже радовало – значит, я была права, думая, что надо подождать пока всё уладится само собой. Сразу ведь было понятно, что Панин адекватный взрослый мужик. Шалун, да. Но не дебил. Так что теперь я даже в Олимп ходила безо всякого смутного опасения застать там Эдуарда Валентиновича.

Поездка в Москву не маячила уже где-то в далёком неясном будущем, а должна была случиться вот-вот, в конце этого месяца.

Единственный человек, которому я открыто говорила о своей усталости – Бородин, в ответ на мои жалобы, посоветовал мне хорошего спортивного массажиста, мануальщика. Правда тот, мало того, что был мужиком, так ещё и принимал у себя на дому… и это был минус. Но ему было за шестьдесят, и он реально разбирал тело по запчастям, а потом собирал его заново. И это был огромный плюс. И если бы Денис заинтересовался, что за Игорь Палыч такой, к которому я через день гоняю на хату – я бы просто предложила ему поехать со мной. Думаю, Денис и сам не отказался бы от такого массажа. Удовольствие от него было сомнительное – очень уж болезненно и страшно, когда тебя сворачивают в бараний рог и хрустят, так что в глазах темнеет, но зато и эффект поразительный: теперь по утрам я уже не чувствовала себя медузой выброшенной на берег.

Но, увы, Денис не интересовался Игорем Палычем. Он о нём, похоже, даже не знал. А если и знал, то не находил времени на то, чтобы выяснять со мной границы дозволенного. А может, это было вполне себе дозволено… Понятия не имею! Денис практически исчез для меня, остались только редкие грязные тарелки в мойке, появляющиеся на телефонной полочке деньги и вынимающие душу ночные звонки с обещаниями, что скоро всё наладится. «Ты только потерпи, Милаш…»

И я терпела, заполняя тоскливую пустоту подготовкой к Москве.

Косметолог, массаж, диеты. Просмотр кассет с Европейскими фитнес-конференциями, чтобы хоть приблизительно понимать, что меня ждёт.

Однажды массажист посоветовал мне есть миндальные орехи – они, вроде укрепляют кости и мышцы, но их ещё пойди, найди, это же тебе не грецкие и даже не фундук! Так в четверг, восемнадцатого мая, меня и занесло на центральный колхозный рынок, тот, что под купольной крышей. Я была там впервые, и он меня, конечно, поразил!

Ряды, ряды, ряды… И чего только нету! Я и не думала, например, что в середине мая уже продаётся клубника и черешня. Привыкла, что надо ждать первой половины июня, когда либо бабки перед магазинами торговать начнут, либо Лёшка привезёт гостинчик с дачи.

Да, о Лёшке и о том, что лично для меня было с ним связано, напоминало многое – даже самые, казалось бы, незначительные вещи, вроде пучка молоденькой редиски. Я не знала, ушёл он в армию или ещё нет, и узнать, при желании, не составило бы проблем… Но я не собиралась этого делать ни за какие коврижки!

Меня и так слишком сильно штормило после встречи, а скорее расставания, тогда, на Пасху. И это беспокойство странным, нелепым образом переплелось с беспокойством за Дениса, и иногда я даже не могла понять, где заканчивается одно и начинается другое.

– Людмила, прекрасная звезда Олимпа!

Я вынырнула из сумбура мыслей и первым делом поняла, что давным-давно уже прошла мимо рядов с редиской, тепличными огурцами и даже помидорами, и стою́ теперь перед прилавком с домашними сырами.

– Сколько лет, сколько зим! – седой старичок, почти на голову ниже меня ростом, радушно раскрыл руки, но, слава богу, обниматься не полез.

Я невольно поёжилась. Тот самый вежливый сильно опоздавший гость, с порога заверявший меня в своём искреннем расположении и даже подаривший в знак него бордовую, почти чёрную розу из Зойкиного букета…

Теперь я уже знала, что это и есть тот самый Филиппов, попросту Филиппок. Тот самый, с чьей подачи в минувшем феврале чуть не завалили Дениса. «Хозяин» рынков, всемогущий «папа» вокзальной шушеры, типа Костика, а ещё, с недавнего времени, – смотрящий над барыгами, попрошайками и мошенниками всея Мухосранска. Тот, над которым теперь только небо. Ну и самый главный НЕКТО, конечно.

Но Денис его не боялся и мне не велел. «В одном городе живём, в одной среде вращаемся. Могут быть случайные встречи. Но ты – Милаха, женщина Машкова, тебя не тронут» – говорил он мне и добавлял: – «Включай дежурную вежливость и на все вопросы отвечай: я не знаю, спросите у Дениса. И, само собой, если что, говори мне. И не бойся их. Они знают, что я за тебя убью»

И вот я вежливо улыбалась и отмалчивалась, а Филиппов, галантно поддерживая под локоток, вёл меня вдоль торговых рядов. Говорил о погоде, о том, что в любом бизнесе сейчас тяжело – народ нищает и то ли ещё будет… И при этом хлопец, что шёл следом за нами, подчиняясь короткому движению хозяйского пальца, подходил к указанным прилавкам, и продавцы без единого слова накладывали в пакеты курагу, инжир, чернослив… Орехи всех видов… Зелень, свежие овощи и ягоды… Так мы дошли до выхода из павильона и Филиппок поспешил откланяться:

– Ну что ж, рад встрече! Обязательно заходите ещё! – Оглянулся на своего человека: – Отнесёшь, куда скажут.

И тут только до меня дошло, что этот увесистый пакет собирался для меня. Я смутилась, попыталась отказаться, но Филиппок покровительственный жестом тронул меня за плечо:

– Ну о чём речь, Людочка! Для меня это мелочь, а вам сейчас нужны витамины.