Стася Андриевская - Милаха

– В смысле?

– В прямом, Люд! Если отбросить все официальные версии, то я тебе прямо скажу – Камар свалил тогда потому, что в город пришли чеченцы. Ты ж в девяносто первом не такая уж и мелкая была, не помнишь, разве, как тут всё гудело? Разборки за разборками… Нет? Хм… – пожала плечами. – Но суть в том, что это было. Переделили криминал, и всё оказалось под чеченами. В том числе и проституция. А в прошлом декабре Марата грохнули и всё снова посыпалось. – Она глянула на меня. – Вот и считай – его грохнули в декабре, а уже в январе Камар, известный в прошлом сутенёр, клеил здесь местных тёлок. Случайность?

– Тогда у меня вопрос – нахера ты меня сюда притащила? Нахера сама сюда попёрлась? Что, нельзя было в Робин Гуде посидеть?

Она долго молчала, словно обдумывая ответ. Наконец, усмехнулась.

– Даже не знаю, как и объяснить-то тебе… Хочешь верь, хочешь нет – просто потянуло. Вот серьёзно – просто захотелось туда съездить, безо всякого умысла. Меня знаешь, как-то вдруг накрыло прошлой ночью…

Нормально. Коллективное помешательство, что ли? Если она сейчас расскажет о выжранной в одну харю бутылке коньяка, я её расцелую… Я даже не удержалась, повернулась к ней, но она упрямо смотрела на дорогу.

– Может, потому, что полнолуние, а может, месячные скоро – хрен его знает! – Мимолётно усмехнулась, но усмешка вышла какой-то мёртвой. – Просто вспомнилось всякое… Юность, молодость. Всё как-то по-другому было. Легче, что ли. Эта баня – моя первая работа после института. Камар – первый турок, которого я вообще в глаза увидела. У него акцент тогда вообще жуткий был, и вот эти все его рахат-лукумы и сахара́ моего сердца… И смешно и приятно. Экзотика, короче. Он всем своим офисным работницам цветочки таскал, колечки с серёжками дарил, звал в свой гарем, на родину, обещал сделать султаншами своего сердца… – Рассмеялась. – Шутил, конечно. К рядовым сотрудницам не приставал, ему и танцовщиц хватало. Да и в бане были девочки-массажистки… Понимаешь, да? Короче, весёлое было время. Но веселье и перспективы – вообще разные вещи, поэтому я оттуда и ушла. К Денису, по Зойкиной протекции. – Помолчала. – В общем, вчера вспомнилось почему-то, и просто захотелось посмотреть в каком это сейчас состоянии. Я же не знала, что Камар снова в городе.

– Ну, допустим. Но это не объясняет того, что ты его испугалась, когда увидела. А по идее-то, наоборот, обрадоваться должна была? Старый друг и всё такое.

– Да просто не любил он, когда от него уходили. Нормально уволиться невозможно было. Девкам приходилось чуть ли не в другой город съезжать, чтобы отстал. Ну то есть, по факту он придурком оказался, царёк такой, знаешь. Султан, мать его. Преследовал, угрожал. Считал, что если ты уходишь к другому работодателю, то это предательство, ну и замыкало у него на этой почве. Собственно, ему-то Денис морду тогда и набил.

– Но… ты говорила, парню твоему?

– Соврала.

– Охренеть…

– Угу… Но на тот момент они примерно равны были – оба крутились как могли, в бизнесе друг друга не касались. Ну, просто потасовка из-за бабы получилась. Мне кажется, Камар даже зауважал его после этого. Такие как он, только силу и понимают, с ними бесполезно вежливо разговаривать.

– Тогда я опять не понимаю, нахера ты попёрлась туда, где чисто теоретически могла его встретить?

– Камара не было в городе четыре года, Люд! И ничего не предвещало!

– Даже убийство Марата?

Ольга не ответила.

– Твою мать… – я закрыла глаза и откинула голову назад. – Оль, я не могу не рассказать об этом Денису, имей в виду.

Она пожала плечами.

– Ты думаешь, я не понимаю, что через тебя он пытается меня пасти?

Неожиданно. Мне стоило немалых усилий, чтобы сохранить невозмутимый вид.

– Только мне нечего скрывать. Мог бы сам прийти и спросить что хочет, я бы рассказала – но нет, гордый же. А самое забавное, что я от него не завишу. Ну узнает он, что я там была, что тебя туда привезла – и что? Что он мне сделает? – Посмотрела на меня. – А вот тебя он как минимум дома запрёт, можешь даже не сомневаться.

– А вот это мы без тебя разберёмся, ладно?

Выходя из машины, я вдруг вспомнила:

– А нахрена ты сказала Камару, что я беременная?

– А ты хотела бы обкуриться кальяна с какой-нибудь дурью? Тогда Камар проверял бы тебя сейчас на гибкость и чувство ритма, понимаешь, да? И к тому же… – помолчала, подбирая слова: – Интересно будет посмотреть, где это всплывёт.

В понедельник я всё смотрела на Ленку и думала – рассказать ей про Камара или нет? По-хорошему – надо бы. А по факту – я спровоцировала бы разговоры о своём источнике информации. Ленка же, как обычно выдавала тысячу слов в минуту обо всякой херне, и в какой-то момент вдруг вспомнила:

– А этот-то, Макс, помнишь? На Паджеро? Так и не позвонил мне, зараза! Даже как-то, знаешь, – фыркнула, – ну, обидно слегонца.

– Всё-таки понравился, что ли? Пфф… Мне кажется он вообще никакой. Ни красоты, ни ума толком. Да ты же и сама говорила – тормоз?

– Причём тут понравился? Сам факт! Сначала ездит, караулит, а потом сливается. Даже невежливо как-то, как будто знаешь – вблизи посмотрел и передумал. Ну ничего, в одном городе живём. Тем более тачка заметна.

– В смысле, Лен? Ты собираешься его выслеживать? Гордости совсем нет что ли?

Она фыркнула:

– Да нахрена бы он мне, выслеживать? Но если увижу – обязательно подойду. Он за мной ещё бегать будет, точно тебе говорю! Или я не я. Тут уже дело принципа.

– Делать тебе нечего.

– Ой-ой… ты может, сама на него виды имеешь?

– Пфф… Даром не сдался! Вообще никакой.

Передала суть разговора Максу, чтобы понимал масштабы угрозы, так сказать. Он посмеялся, но что-то такое промелькнуло во взгляде… Азарт что ли? Этого ещё не хватало, ага. Велела теперь ждать меня не возле Сберкассы, аж на сто пятнадцатой школе. И если честно, шпионские страсти начинали напрягать. Очень.

В белокаменке меня ждал огромный копчёный лещ на кухне и ворох одежды защитного цвета в ванной – прямо на полу возле стиральной машинки. Запах… Брр! Сырая рыба, дым, пот, перегар… Мокрое полотенце, небрежно кинутое мимо сушилки. Незакрытый шампунь и гель для бритья в перепачканной зубной пастой раковине. Тут же и бритвенный станок.

И тебе привет, Денис Игоревич. Интересно, когда сам нарисуешься?

Прислонившись спиной к стене, смотрела на его шмотки, и представляла в них его. Вот уж наверняка – отвал башки! С его-то выправкой, манерой держаться и бровями, сведёнными в кучу…

От одежды несло не только рыбалкой – от неё разило мужественностью. Чем-то таким, отчего хотелось лечь на спину и поджать лапки в покорном ожидании ласки. Героизмом что ли каким-то, силой, опасностью и в то же время защищённостью. А ещё – сексом. Долбануться можно, я бы точно мимо такого мужика не прошла! И не устояла бы, если бы подкатывать начал. Хотя, собственно, о чём я? Я же и так не устояла…

Даже не поняла, в какой момент начала перебирать шмотьё. Осматривать футболки, ворот, плечи и карманы куртки, трусы… Это была даже не ревность – помешательство какое-то. Мазохизм. Такой жгучий, будоражащий, вороватый… Я дура? Да. Но устоять не было сил.

А это были просто грязные шмотки. Ни помады, ни волос, ни, тем более, аромата чужого парфюма… Я сунула их в стиралку, и потом ещё долго смотрела, как они крутятся за стеклом, постепенно покрываясь потёками пены.

Доказательств нет, подозреваемый оправдан?

И я поняла, вдруг, что если честно – пофиг. Можно подумать, если бы я что-то нашла, то ушла бы от него. Ни хрена подобного! Поревела бы опять и пошла готовить кружевные труселя, надеясь, что вечером и на моей улице случится праздник. То ли Макс убедительно объяснил, что такое рыбалка, то ли со мной творилось что-то не то…

***

Телефонный разговор с Паниным поблёк в моей памяти, растворился в пьянке с Максимом и разговорах с Боярской, и выглядел теперь на их фоне вполне безобидным.

Ну, допустим, седина, бес в ребро и всё такое, и решил дедок закадрить девочку. Тут уж, как говорила моя бабушка: за спрос денег не берут. Спросил Панин вежливо, отказала я ему тоже вежливо. Без обид. Он взрослый мужик, у них с Денисом завязки в делах, Зойка имеет на меня планы в своём бизнесе, и нужно быть полным придурком, чтобы начать вдруг всё это расшатывать. И из-за кого? Из-за меня что ли? Нет, Панин далеко не придурок для такого, а вот Дениса реально могло бы замкнуть на теме Олимпа… И я решила, что не стоит пороть горячку. Надо выждать время – глядишь, а вопрос исчерпан и всё решилось само по себе.

Вечером, когда я заканчивала тренировку с первой группой, ко мне в зал заглянула Ленка. Весело помахала свежекупленным абонементом и отчалила в раздевалку.

Я запаниковала. Если, не дай бог, сегодня ещё и Зойка заявится и сходу зарядит что-нибудь про Машкова-крохобора и новую рекламу…

Но на самом деле тренировка прошла весело. Ленкино присутствие с одной стороны выбивало меня из равновесия, а с другой – удивительным образом поддерживало.

Ленка была собой. Когда ей было тяжело, она кривилась и кряхтела что-то вроде: «Трынде-е-ец…», когда ей было классно, она стонала на весь зал: «Ох, ты божечки-и-и…» Мои тётушки заражались её настроением. Я-то думала, они крутые и понтовые, а они оказались обыкновенными, такими, что тоже не прочь подурачиться.

После тренировки, пока я складывала на место инвентарь и магнитофон, Ленка горящими глазами разглядывала зимний каталог с формой. Я пообещала ей дать свежий, и когда мы шли за ним к тренерской, из Зойкиного кабинета вдруг вырулил Денис.

– Ахренеть… – охнула Ленка, и Денис машинально оторвавшись от бумаг в руках, поднял на нас взгляд.

Немая пауза.

– Пап, привет! – первой нарушила её Ленка и испуганно хихикнула. – А я думала ты в командировке?

– Сегодня вернулся, – абсолютно спокойно ответил он и завозился с бумагами, безуспешно пытаясь уложить их в дипломат. – А ты в курсе, который час? Десятый!