Стася Андриевская - Милаха

– Пойдём, – он подпихнул меня вперёд. – Можешь залезть, салон посмотреть. Смелее.

Серебристый Мицубиси «Паджеро» и чёрный Джип «Гранд Чероки». Не тот, что был у Дениса до этого, а какой-то неуловимо другой – то ли хромированная отделка, то ли новизна вообще…

Я ходила вокруг, заглядывала внутрь и чувствовала на себе внимательный взгляд Дениса. Кажется, моё восхищение было нужно ему не меньше, чем сами машины. И я подыгрывала. Хотя они и правда нравились мне, но, если честно, не так чтобы прям пищать от восторга. Слишком уж мужские. Золотистая ауди Боярской куда круче! Зато видеть горделиво-вальяжную осанку Дениса: чуть вздёрнутый подбородок, небрежно сунутые в карманы руки, довольный прищур и хищную полуулыбку – бесценно!

– Нравятся?

– Да… – выдохнула я.

– Какой больше?

– Не знаю… Эта, наверное. – Повернулась к мицубиси. – Она такая… Классная.

Он рассмеялся.

– Ну я так и думал, если честно. Ну-ка, запрыгивай назад.

Я с одной стороны, Денис – с другой. Внутри, за тонированными стёклами, было сумеречно, несмотря даже на яркое солнце снаружи.

– Кру-у-уто… – восхищённо выдохнула я и, перегнувшись через спинку переднего сиденья, заскользила пальцами по панели, по всему, до чего могла дотянуться. Бежевая кожа салона, серебристая отделка, и запах такой… Новый.

Но Денис не дал долго рассматривать – дёрнул меня на себя и впился поцелуем, бесцеремонно проникая языком так глубоко, что я застонала ему в губы от восторга.

Мы были жадными, сумасшедшими. Безумно стосковавшимися друг по другу. Я хотела его неистово! Казалось, не получу прямо сейчас – сдохну… Летели нахрен куда-то на передние сиденья куртки-пуховики. Неудобно повис на плечах расстёгнутый лифчик.

– Сними… – шепнула я, задирая руки.

И повторять дважды не пришлось, Денис тут же стащил с меня и кофточку и лифчик. Было довольно холодно, кожа тут же покрылась крупными мурашками, соски съёжились и затвердели, но Денис так крепко сминал меня жёсткими ладонями и так жадно выцеловывал каждый миллиметр тела, что я горела. Места на задних сиденьях много, потолок высокий. А запах нового салона… Это запах секса, точно! Терпкий, немного мускусный. Такой интимный и мужской.

…Скрип кожи под моими локтями, под коленками… Лоб упирается в подголовник, ритмично звякает пряжка ремня на приспущенных джинсах Дениса, и так хочется орать от удовольствия… но я грызу его запястье, а он рычит от этой неожиданной дерзости и грызёт в ответ мою шею за ухом – жёстко, так, что я вскрикиваю от боли и прогибаюсь, откидывая голову назад… И тут же подставляюсь снова, потому что это безумное наслаждение – быть под НИМ, терпеть от НЕГО…

Я кончила первая, и всё-таки заорала, содрогаясь… И так хотелось, чтобы он остановился хоть на мгновенье, дал мне дочувствовать всё до капельки… Но Денис рычал, долбил, хватаясь руками то за скачущие сиськи, то за задницу… Шептал на ухо что-то неразборчивое, наверняка пошлое, как тогда в гостинице, и наконец навалился всем телом, вжимая меня в спинку сиденья… Вздрагивал на мне, вздрагивал внутри меня и хрипло стонал на каждом выдохе…

Расслабленно рассмеялся:

– Ну что, эту пометили, теперь ко мне?

– В смысле?

Неспешно застегнул ремень в своих джинсах, подал с переднего сиденья мои шмотки, и блаженно закрыв глаза, откинулся на спинку.

– Это теперь твоя тачка, Милаш. Только Витальку я всё-таки заберу, мне с ним привычнее.

То есть как – моя? Почему-то, даже страшно стало.

– Денис… я не знаю… Это как-то неожиданно. Я в шоке, если честно!

Он просиял. Торжествуя, закинул руки за голову:

– Удался сюрприз, м? Медок целую неделю из-за них в Москве чалился, там желающих знаешь, сколько? Новьё, первые руки! Я даже гнать их сюда никому не доверил, сам рванул туда-обратно. Андрюха на джипе, я на этой. Заодно ходовую заценил. – Довольно кивнул. – Хорошая тачка, ты пока не понимаешь, но потом оценишь.

– Так ты что, правда, в Москве был?

– Что значит – правда? – Он резко скинул руки вниз. – Ты не охренела случайно? Я двое суток не спал, пригнал аппарат, не успел Боярской доки передать для оформления, а тут вы с Ленкой геморрой подкинули… – Побуравил меня тяжёлым взглядом. – Дополнительных триста километров, между прочим, пришлось навернуть из-за вашей девочки! И что я нашёл, вернувшись, м?! Пустую квартиру! И ты мне ещё намекаешь, что я вру? А напомни-ка, я вообще врал тебе хоть когда-нибудь? – я промолчала, он кивнул: – А ты мне?

Начинается.

– Нет, Денис, ты не врёшь, ты просто не отвечаешь на неудобные вопросы! И если бы я делала так же, тебе бы это очень не понравилось. Хочешь правду? Ладно. Я ушла к матери, потому, что подумала, что эти выходные ты провёл с Боярской! А что ещё я должна была подумать? Ты сам-то что подумал, когда не застал меня в квартире? Почему не приехал в общагу?

А он только раздражённо мотнул головой и вышел из машины.

Мой новый водитель Антон оказался никаким. Ну, в смысле, водил-то он вроде неплохо, но вот в остальном… Автопилот, честное слово! Ни поболтать о ерунде, как с Максом, ни проехаться другой дорогой, любуясь городом, как с Виталей. Безэмоциональный биоробот. Единственное, что его действительно цепляло, так это тачка. А вот я сама, кажется наоборот, даже мешала. Он с удовольствием катался бы один, играя в крутого мужика – у него и так-то проскальзывало это в жестах, в том, как он нервничал, когда я кидала в бардачок свои вещи, в том, что он не ждал меня как нормальный водитель внутри, а постоянно тёрся снаружи, поглядывая при этом по сторонам: все ли видят, что это он «хозяин» этого красавца? Жалкое зрелище. Но наблюдая за ним, я вдруг поняла, чем можно попытаться зацепить Макса. Главное, чтобы и Денис оказался не против.

Денис посмеялся надо мной, посоветовал не страдать хернёй. Я упёрлась. В итоге мы поспорили на желание. Было страшновато – всё-таки уверенность Дениса в том, что Макс не вернётся, основывалась на том, что он знал Максима с шестнадцати лет… Но с другой стороны – что я теряла?

Уже на следующий день, я подъехала к стоянке бомбил возле перехода. Новенький Паджеро произвёл фурор среди таксистов: несмотря на зябкую изморось, они вылезали из своих такчек, собирались группками, что-то обсуждая, жестикулируя, вытягивая шеи и рассматривая. Для Макса же это вообще был удар ниже пояса. Он даже забыл прикурить свою Приму, так и терзал сигарету, то вынимая, то снова зажимая её губами. Но, блин, всё равно попытался заломаться! И тут уже явно несло пацанячими принципами.

Тогда я на свой страх и риск заявила, что если он согласится, то будет работать не на Дениса, а на меня. И что платить, и, соответственно, давать распоряжения, тоже буду только я.

Рассказала условия возвращения Макса Денису, и он, смеясь и офигевая от моей наглости, заявил, что это хотя и стратегически смело, но не честно, а потому не считается.

И всё же, уже на следующее утро, стоя возле подъезда, он многозначительно глянул на Макса и качнул кулаком:

– Смотри мне, блядь…

И отдал ему ключи от машины.

А вечером того же дня, предварительно отблагодарив Дениса за уступку долгим, как он любил, минетом, я потребовала свой приз за выигрыш в споре. Денис снова обалдел и даже обозвал меня мошенницей, но какие там у меня могут быть желания, правда? Новая сумочка? Выгулять на дискотеку? Пообещать свозить на море? Он расслабленно скользил пальцами по моей голой спине и разве что не мурчал, как довольный котяра, наслаждаясь своим могуществом.

– Ладно, давай, пока я добрый.

– Хочу чтобы ты в течение часа отвечал на любые мои вопросы. Только, чур, честно и по существу!

Он фыркнул:

– А ты не охренела?

– Немножко, – признала я. – Но уговор дороже денег.

– Ну знаешь… На любой уговор есть особые обстоятельства, влекущие за собой упразднение обязательств. Давай, может, твоим желанием будет, чтобы я не передумал спонсировать тебе Макса, м? А иначе, как бы тебе самой не пришлось исполнять моё желание. Логично?

– Ну Дени-и-ис…

– Нет, я сказал! Отбой!

К его резким перепадам настроения я до сих пор не привыкла. Вот только шутит, и тут же – прибивает резким приказом. Я демонстративно отвернулась и накрылась одеялом с головой. В половине случаев это срабатывало. Но не в этот раз. Сейчас Денис просто вышел из комнаты.

Довольно долго плескался в душе, хотя уже купался до этого. Потом, мокрый идиот, выскочил в одних трусах на балкон – курить. Наконец, вернулся, и, завалившись на спину рядом со мной, сунул руки под голову.

– Ты мне объясни, просто, что это за дебильное желание? Чего ты хочешь услышать-то? Как я коров пас в детстве? Как в армии служил, как по гарнизонам мотался, как в Афгане тела убитых пацанов камнями заваливал, чтоб шакалы за ночь не растерзали? Это тебе интересно? Или как в восемьдесят седьмом вывезли с корешем бывшего директора кирпички на реку и угрозами вынудили отказаться от завода в нашу пользу? Ну давай, прямо спроси, и я расскажу, как это было! Или хочешь знать про то, как этого самого кореша, героя-афганца, через три года, в мирное время, в мирном, блядь, городе по кускам собирали: с газонов, с козырьков магазинов, с деревьев? Может, интересно, кто его взорвал и за что? Это тебе рассказать?! Или лучше про то, как каждый раз надо кулаками доказывать, что ты ещё в деле и никакая, блядь, сука не смеет даже коситься на твой кусок? Про то, как стоит на секунду булки расслабить – и тебя уже кто-то отымел? Или ты не про бизнес хочешь узнать? Тогда, наверное, тебе интересно про личную жизнь. – Демонстративно тяжело вздохнул. – Сколько было баб, где и как я их трахал, сколько бабла отчисляю каждый месяц на содержание внебрачных детей, потрахиваю ли по старой дружбе бывших тёлок… Что там ещё спросить-то можно? – Усмехнулся. – Охренеть, как интересно, конечно… Или про семью? Почему Нелька блядует, а я делаю вид, что не знаю? Почему не прибил их обеих за аборты? Почему не разведусь, да? – отодрал вдруг взгляд от потолка и, чуть повернув голову, глянул на меня. – Интересно, почему не разведусь? Не-е-ет?! Странно. – Снова уставился в потолок. – Боярской, например, этот вопрос покоя не давал.