Стася Андриевская - Милаха

Небрежно кинул её мне на колени и сам тоже сел сзади.

Всю дорогу до дома мы, сидя каждый у своего окна, молча смотрели друг на друга. По лицам, перемежаясь чёрными тенями, скользили золотые пятна уличного освещения и фар встречных машин. Иногда, когда не было ни фонарей, ни встречки, мы просто проваливались в темноту, но и тогда я чувствовала, на себе его взгляд. А когда до дома остался один квартал, Денис вдруг положил руку мне на колено. Большая ладонь с длинными сильными пальцами, которая всего полчаса назад гладила…

Но всё равно, Господи, как его не любить, а? Я отвернулась к окну и накрыла его руку своей.

А ночью был секс. Не просто страсть и жажда друг друга, а слияние и словно даже примирение какое-то… Он был жадным, он поглощал меня, обнимая и заполняя собой так сильно, что воздуха не хватало дышать – оставалось только стонать в упоении его имя и царапать крепкую спину… А потом распахнуть глаза и, глядя в просветлевший уже потолок, балансировать на грани ускользающего сна и реальности, чувствуя, как постепенно откатывают волны вполне себе реального, пугающе сладкого оргазма… Ну и что это, блин, было? Почему Лёшка?!

Повернула голову – Денис спал, раскинувшись на спине, распахнув рот, и периодически громко всхрапывая. Одеяло немного перепачкано кровью – он всё-таки в очередной раз надорвал злосчастный шов.

Вспомнила, как вчера молча поднялись в квартиру, как, не говоря ни слова, я закрылась в душе и, шатаясь, упрямо смывала с волос литры лака… Как, выйдя из ванной, вздрогнула от громкого храпа и, зайдя в спальню где ещё даже горел свет, нашла разбросанные по полу шмотки, а среди них и бледно-голубую рубашку с перепачканным кровью рукавом. Наверное, и пиджак весь грязный. На всякий случай подложила Денису под плечо махровое полотенце и, плюнув на всё, тоже завалилась спать…

Теперь же лежала, понимая, что, не смотря на девятый час утра, опьянение до сих пор не прошло, и гоняла в памяти минувший вечер. Вернее его финал.

Боже, ну что я за дура-то а? Ну что за пургу я там несла Лёшке? Что за «была бы с тобой, если бы не…»? Как я вообще догадалась сидеть с ним там, провоцировать его, шептать ему в губы? Бли-и-ин… Как перемотать это назад и переиграть по новой?

Что видел Денис? Как он это понял? Как ему это объяснять теперь?! Сама бы я поверила, если бы увидела, как он прижимает Боярскую к стене и то ли шепчет в губы, то ли целует? Да я даже в случайность руки на заднице с трудом верила, но это всё равно проще объяснить чем…

Твою мать… Я же призналась Лёшке, что сплю с Ленкиным отцом! На-хре-на?! Господи, блин, почему эта тайна так жжёт мне язык, а? Почему я слила её именно Лёшке? Может, потому, что она всё-таки непосильна мне одной, а Лёшка, я точно знаю, не проболтается? Но откуда я могу это знать теперь, когда он зол на меня, как…

Блин, а что они с ним сделали-то? Виталя, вроде рассудительный дядька, трезвый, да и вернулись они с Денисом очень быстро, но всё-таки – как они там разобрались?

Мутило. Встала, попила водички. Открыла, запуская в комнату морозную свежесть, форточку. Город гудел, суетился. Ленка! Блин, надо обязательно попасть сегодня в технарь, поговорить с ней, предупредить… Да, точно. Надо собираться и ехать! Интересно, Виталя уже у подъезда?

Пошатываясь, чувствуя, как подбирается к горлу тошнота, добралась до зеркала в ванной. Красота-а-а… Умыться-то я вчера умылась, а вот стереть расплывшуюся под глазами тушь забыла. Ну и вообще – не очень-то. Помятая, опухшая, и чем-то даже похожая на мать…

Замутило с новой силой. Что бы я когда-нибудь ещё пила коньяк? И вообще – пила? Ну и как я в таком виде в техникум? Подкараулить Ленку на выходе?

Ужас… сил нет даже по квартире ходить…

Добрела до постели, рухнула на остывшую уже подушку… хорошо-о-о! Но буквально через несколько минут, сделав виток, мысли вернулись на прежние рельсы: зачем я разболтала всё Лёшке? Зачем я вообще с ним говорила? Что успел увидеть Денис? Как это ему объяснить теперь?..

Следующий раз я проснулась уже около одиннадцати и в значительно более сносном состоянии. Сразу же вспомнила, что вообще-то сегодня воскресенье и нет никакого технаря. Потом вспомнила, что после того, как Виталя остановил машину у подъезда, Денис велел ему «не дёргаться». Сам обошёл машину, открыл мне дверь, подал руку… Но вот кто кого вёл – ещё вопрос.

А едва мы зашли в подъезд, как Денис резко ушёл в аут, словно теперь было можно. Мы потому и молчали в лифте, что он спал на ходу. И раздевала его, вообще-то я, а он только открывал периодически глаза и смотрел на меня так… Да как обычно – хрен его поймёт как!

Теперь я боялась его пробуждения и гадала наперёд – как же ему угодить? Сварить свеженького супчика? Пожалуй. Сбегать за минералочкой? Тоже отличная идея. Отстирать рубашку, посмотреть, что там с пиджаком… Задобрить сексом? Прямо спросонья оглушить признанием, что никогда никого не любила так, как его? Хм… А оно ему надо? Хороший вопрос. И потом – рука на заднице Боярской мне тоже не приснилась. Как и её речи о том, что он… Что он там делает – указывает ей с кем спать? Что за бред?

Повернулась на бок, подпёрла щёку кулаком. Денис выглядел, мягко говоря, не ахти. От него разило перегаром, помятое лицо тянуло на все сорок восемь, а то и на полтос… Ну вот что он, красивый, что ли? Вообще нет. Обыкновенный. Просто сильно взрослый мужик с бодуна. Проснётся – будет страдать головой, как и любой смертный. Ну и что в нём такого особенного? Ну заявит он мне что-то на счёт Лёшки… Объясню, что ничего не было. Не поверит? Ну и ладно, его проблемы. И вообще, пусть для начала объяснит мне ситуацию с Боярской. Психанёт – тоже его проблемы…

Чёрт… Да ни хрена это не его проблемы! Все, как одна – мои. И без Дениса я себя уже не видела, и, если прям честно, без его денег тоже. К тому же, и как любовник он мне очень нравился. А остальное: неприглядный вид, угарное дыхание – так я, скажем прямо, и сама в тот момент была далеко не красавица… Нет, очень глупо потерять его из-за какой-то пьяной глупости с Лёшкой. И нужно было быть готовой к объяснениям.

Встала, привела себя в порядок. Замочила рубашку, поставила куриные окорочка на бульон, сбегала за минералкой и квашеной капустой. Сварила-таки супчик…

Около двух дня позвонил телефон. Виталий. Спрашивал Дениса. Я хотела было вежливо послать его, объяснив, что человек спит, но Денис появился сам. Хмуро протянул руку, требуя отдать ему трубку.

– Угу. Да Виталь. Спасибо. В половине пятого, да.

Положил трубку, постоял, упершись лбом в стену.

– Во сколько мы вернулись-то? Чёт я ни хрена не помню.

– В смысле… Совсем?

Кивнул и повернулся ко мне:

– Я хорошо себя вёл?

– Ну… Если не считать, что ты лапал Боярскую…

– Серьёзно? Пиздец… Бля-я-ядь, – с нажимом провёл ладонью по лицу. – Ты сама видела? Фф-ф-ф… – виновато развёл руками: – Милаш, прости. Не помню, правда. Вообще.

И я вдруг из потенциальной обвиняемой превратилась в обвинителя.

– Угу… Избирательная память, это, наверное, удобно?

Он схватил меня за руку, притянул к себе:

– Ну не обижайся. Правда, не помню! Мне кажется, я и близко-то к ней не подходил, а чтоб лапать… Да быть этого не может!

– Зато она к тебе подходила, а у тебя на неё хватательный рефлекс.

– Ну переста-а-ань… – прижал меня к себе. – У меня на тебя хватательный рефлекс. Я, если честно, всю первую половину вечера думал исключительно о твоих чулочках и о том, что надо бы затащить тебя в оранжерею. Есть там одно укромное местечко… А после того, как Зойка речь толкнула – всё как в тумане. – Немного отстранил меня, оглядывая своё плечо. – Я не понял… Откуда кровь? Опять что ли шов разошёлся?

–Н-да… А меня предупреждал, чтобы не упивалась.

Он вздохнул.

– Не рассчитал немного. Но и не пить нельзя было – серьёзные вопросы решали.

– Логично, ага.

Он усмехнулся и снова развёл руками.

– А ты как думала? Самые большие глупости делаются с серьёзными лицами, а серьёзные дела – вот с такими пьяными рожами. Специфика бизнеса. Слушай, мне к четырём надо реанимироваться до состояния трезвенника, а в пять уже важная встреча. Давай, я в душ, а ты… Погоди, супчиком, что ли пахнет?

Я довольно разулыбалась, и Денис снова обнял меня, зарылся лицом в волосы:

– Мила-а-аша моя… ты прости за Боярскую. Нет комментариев, правда. Сам в шоке.

Он вернулся со встречи около десяти вечера. Хмурый, молчаливый. Задумчивый. Немного промурыжив меня этим состоянием выдал, вдруг:

– В «Короне» не будешь стажироваться. Найду тебе другое место.

– В смысле… Почему?

Секунд десять молча смотрели друг на друга, и до меня дошло: либо сам вспомнил, либо Виталя рассказал. Почувствовала, как по щекам разливается краска.

– Денис, но это… Просто глупо! Неужели ты думаешь, что я буду искать с ним встреч? Зачем мне это?!

– Серьёзно? Рассказать тебе зачем?

И вот в тот момент у меня впервые проскочило осознанное ощущение, что ревнивость – его уязвимое место. Реально ведь, вчера он мог из-за неё облажаться на всю их авторитетную, блин, тусовку…

– Денис, ты меня обижаешь, вот правда! Я же не прессую тебя из-за Боярской, хотя могла бы!

– Боярская в прошлом!

– Ну так а Лёшка что, в будущем?!

Лучше бы я промолчала: Дениса аж перекосило от ярости! Вскочил, прошёлся по комнате.

– Ладно, тогда давай, объясни, какого хрена вы с ним там уединились?

– Туфли я забыла в оранжерее, а он принёс их мне! Всё!

– За-е-би-и-ись… – резко развернулся ко мне. – А какого хрена твои туфли делали в оранжерее?!

– Я их там просто забыла.

Он яростно поиграл скулами, изо всех сил держа себя в руках. Медленно выдохнул.

– И при каких же обстоятельствах, интересно знать?

А я смотрела на него и думала о том, что он говорил, будто в начале вечера хотел затащить меня в оранжерею. С понятной целью, чего уж там. Интересно только, как часто он делал это до меня? С той же Боярской, например? Если учесть, что Короне около четырёх лет – то вполне себе понятно, почему на воре и шапка горит.