Стася Андриевская - Милаха

С одной стороны, я не понимала эту тусовку. Было ощущение, что попала в зазеркалье, в котором изысканные, мудрые взрослые превратились вдруг в недогулявших, дорвавшихся до роскоши и вседозволенности подростков. Даже курили уже прямо здесь, разленившись выходить в курилку… С другой стороны – обстановка затягивала. Свобода. Да, в этом была свобода! Бизнес, статус и приличия остались за стенами Короны. Они остались во вчера и протянулись в завтра, тщательно минуя сегодня… А здесь и сейчас эти люди могли позволить себе творить что угодно! Возможно, у каждого из них и была какая-то внутренняя мораль и свой собственный рубеж, за который ни-ни… Но в общей кутерьме этих границ было не разглядеть, одно цеплялось за другое, порождая своим слиянием третье… И уже даже мне казалось – вот она, жизнь! Возбуждает баба – трахни, это же естественно! Прут эндорфины – жги на полную катушку, это же улёт! Пожирает тебя, который час подряд, чей-то липкий взгляд – пожирай в ответ, играй в течную суку, рви шаблоны, стряхивай шелуху приличий!

Вот только тот факт, что взгляд этот принадлежал Зойкиному мужу, ой, как приземлял! Возможно, я была ещё недостаточно пьяна. Возможно, я просто не доросла, не дозрела до всеобщего просветлённого уровня ценителей жизни… Но я по-прежнему отчаянно хотела лишь одного – чтобы Денис обратил на меня внимание. А он за всё время только однажды провожая к выходу кого-то из гостей, возможно нового бизнес-партнёра, бросил на меня мимолётный взгляд, подмигнул… И снова погрузился в свою тему.

– Суровый-то на тебя запал, кажись… – откуда ни возьмись, снова появилась Боярская. – Смотри, осторожней с ним. Во-первых, он не терпит отказов, а во-вторых – не советую обижать Зойку. Давай, выпьем? За Зойку, угу? Ахххрененная же баба, правда?

Чокнулсь, выпили.

– Почему Суровый? Я таких юморных мужиков вообще ни разу не встречала.

– Пфф… Это он тут такой балагур, а видела бы ты его на заседаниях! Не, ну я-то, слава богу, знаю об этом только понаслышке, а вот те, кому доводилось… – Ольга, покачиваясь, повисла на мне, зешептала в ухо: – Председатель Арбитражного суда. Бог всех этих пизднесменов грёбанных… – Многозначительно кивнула головой: – Угу-у-у… А ты думала?

А я ничего не думала. Арбитраж, это же вроде, не уголовка, так в чём крутость? Нет, ну понятно, что я, как будущий экономист, тоже попадала скорее под крыло арбитража – все эти правовые экономические отношения, разрешение имущественных споров, внешняя и внутригосударственная экономическая политика… Это понятно, но чтобы главный судья был таким уж прям крутым? То ли дело – тот, кто решает, посадить за убийство или нет… Вот там реально власть!

Украдкой покосилась в сторону назойливого липкого взгляда. Панин, вальяжно развалившись на диванчике и закинув ноги на невысокий столик, разговаривал с каким-то мужиком… И поглядывал на меня. Брр. До мурашек.

– А хочешь, я тебя от него спрячу? – Ольга всё так же висла на мне и, учитывая её состояние и мои шпильки, мы очень рисковали грохнуться. Хотя ладно, я тоже была пьяненькая. До Боярской далеко, конечно, но всё же… – Пошли… – Она решительно схватила меня за руку. – Пошли, пошли, классное местечко покажу. Только… Блядь… Я не помню где мои сигареты. – И вдруг требовательно вытянула руку в сторону идущего мимо дядьки: – Мужчина! Мужчи-и-ина… угостите даму сигареткой?.. Мм-м, ментоловые… А можно у вас всю пачечку попросить? Ой, спаси-и-ибо… А зажигалочку? Ой, мужчина, какой вы классный! – Она чмокнула его в щёку и потащила меня за собой. – Пошли!

Уходя, я машинально бросила взгляд на Дениса – занят. Ну и ладно.

Лестница из пяти ступеней, вход на которую был символично перекрыт бордовой бархатной лентой, притаилась за поворотом возле туалетов. Я, если честно, и не думала, что там что-то может быть. Этот край коридора был настолько густо заставлен всякими огромными фикусами, кактусами и прочей ботаникой, что походил на пролесок. Однако Боярская явно знала куда идёт. Запросто сняв бархатную преграду с крючка, она словно затащила меня в сказочную кроличью нору… Поднялись по лестнице, немного прошли вперёд и очутились перед стеклянной стеной. Ольга открыла прозрачную дверь, мы вошли внутрь оранжереи… И тут же стих шум, посвежел воздух и атмосфера повисла такая… интимная.

– Чёрт, надо было коньячка захватить! – досадливо скривилась Ольга, плюхнувшись на диванчик перед панорамным окном, и тут же закинула на невысокий мраморный столик ноги. – Садись! Сигаретку?

– Нет.

Я села, с облегчением скинула туфли.

– Хм… Ты же вроде курила? – удивилась Ольга.

– А теперь нет.

Она издевательски усмехнулась.

– Ну и зря! Если ты думаешь, что подчиняясь ему во всём, зарабатываешь какие-то дополнительные баллы – то капец, как ошибаешься! Вертел он твоё послушание на этом месте, уж поверь! Всё равно будет так, как он решит, и вообще не важно, была ты хорошей девочкой или нет. – Посмотрела на меня, силясь выглядеть серьёзно, но глаза закрывались, голова пьяно покачивалась. – Сначала ты не куришь, потом носишь только то, что он разрешает, потом ходишь только туда, куда он разрешает…

Пепельницы не было, поэтому Ольга, приподняв с витой стойки возле дивана горшок с орхидеей, вытащила из-под него блюдце-поддон и с громким стуком шлёпнула его на столик.

– …А потом даже дружишь исключительно с теми, на кого он укажет.

Хотела поставить горшок обратно на стойку, но он выскользнул из пальцев и грохнулся на пол.

– Мандец цветочку! – подытожила Боярская, глянув на земляную кучку, прикрытую сверху цветущей веточкой. – Вот она – гармония… Сам сдох, сам похоронился. Каримов бы оценил.

– Так может, вы потому и не вместе теперь, что ты не была послушной?

– С кем, с Каримовым? Пфф… Я его качественно и в установленные сроки отработала, а дальше – на хера бы он мне сдался?

– Причём тут Каримов – с Денисом.

– Мм-м… С Дени-и-исом… – она задумчиво затянулась и уставилась на крышесносную панораму ночного города, лежащего у наших ног.

Где-то в оранжерее журчала вода, наверное, здесь был комнатный фонтанчик. По потолку тянулась россыпь матовых светильников, но работали только те, что шли вдоль стены. Освещали они слабо, мы с Ольгой даже практически не отражались в окне.

– С Денисом вообще отдельная история. Он просто козёл. Нет, не так. Мудак он, вот кто!

Я глянула на Ольгу, она на меня, и взгляды наши были такие… глубоко взаимозаинтересованные. Забавно получилось. Подружки, блин.

– Не веришь? – Она усмехнулась. – Так ты погоди, он себя ещё покажет.

– Что-то я тебя не понимаю, Оль. Ты зачем это всё говоришь? Хочешь, чтобы я сбежала скорее? Ну так обломись, я тут надолго.

Она помолчала. Ментоловый дым приятно щекотал ноздри, вызывая зверское желание почувствовать его обжигающую прохладу в горле, на языке… Но нет уж. Ни хрена у тебя не получится совратить меня, пани Боярская!

– Так ты ж не дослушала, дорогая! – она снова повернула голову и с ухмылкой выпустила дым прямо мне в лицо. – Потом, после того, как ты станешь дружить с теми, на кого он укажет, он начнёт указывать тебе, с кем тебе спать. – В пьяных глазах неожиданно проглянула трезвая осознанность. – Не веришь?

– Нет.

Усмехнулась.

– Дело хозяйское. Только потом не говори, что я не предупреждала.

Меня тоже слегка вело. И от выпитого, и от сигаретного дыма, и от разговора этого странного…

– До сих пор любишь его, что ли?

Она расхохоталась. Начав с тонких, высоких нот, смех постепенно спустился к груди и, наконец, превратился в практически беззвучный клёкот. И вдруг оборвался. Ольга погасила окурок и тут же снова закурила. Встала, подошла к панорамному окну и распласталась по нему, широко раскинув руки и ноги:

– Представляешь, так вот р-р-раз! – и полететь, а?

– Куда?

– Да какая разница?

– Большая. Можно в тридесятое царство, а можно и на козырёк над входом.

Она усмехнулась.

– Всё уже давно прогорело. Теперь я его просто ненавижу. И на тебя, вот, смотрю и понимаю, что идёшь по моим стопам. Жалко тебя, вот и всё. И не придумывай себе ни хера больше, ясно?

Ясно, чего уж там. Несмотря на хмель, несмотря на зашкаливающий от ревности пульс… И брешет, и не брешет, сволочь такая. И любит, и ненавидит одновременно. Чего уж тут непонятного?

– Почему бы тебе тогда просто не уйти из его жизни, Оль? Нет, серьёзно? Раз уже прогорело?

Боярская резко повернулась ко мне, её слегка занесло и она, завалившись спиной на окно, смачно рубанула левой рукой по согнутой в локте правой. Получилось очень даже доходчиво.

– Вот вам, ясно? Я в этот бизнес практически с нуля входила, наравне со всеми с одной тарелки говно жрала, и жизнью рисковала не меньше мужиков. Я ради общего дела, ради Дениса таким пожертвовала, что ты и представить себе не можешь! А ему насрать! Он видит только то, что хочет. Ну и ладно, мне тогда тоже насрать! Нового любовника найти не проблема, а вот из бизнеса я не уйду! Так ему и передай!

– Да я вообще-то… – я растерялась. – Это же между нами разговор, ты не думай…

– Ой, да ладно тебе прикидываться… – она устало отмахнулась от меня и вдруг замаячила рукой кому-то за моей спиной: – Мальчик! Мальчик, пойди сюда… – Мелодично звякнула, открываясь, стеклянная дверь и Ольга захихикала, прикрывая рот рукой: – О-ой, ты боже мой, кто ж тебя так отлюбил-то, миленький?

– Извините, в оранжерее строго запрещено курить. К тому же и вошли вы сюда без разрешения. Пожалуйста, вернитесь на банкет.

– Ой, ну всё, хватит! – капризно, скривилась Боярская. – С Зойкой я всё сама решу! Ты лучше это, сгоняй-ка нам за коньячком. По соточке… – вопрошающе глянула на меня: – Или по двести пятьдесят? – И, не дожидаясь ответа, снова на парня: – Два по двести пятьдесят, мальчик! И лимончик.

– Вы, наверное, не поняли, – так же вежливо и строго ответил он. – Вам нельзя здесь находиться. Пожалуйста, покиньте оранжерею.