Стася Андриевская - Милаха

– Я что-то не понял? Шуба изначально ворованная?

– Петь, я не могу сейчас объяснить, просто не уверена, что надо в милицию… Ну… не могу объяснить! – И вдруг замерла. – Блин! Там же не только шуба, но и сумочка! А в ней ключи…

– Ну, время десять, дома-то наверняка кто-то есть?

– Не факт.

– А телефон? Пойдём, позвонишь от меня, если кто есть, я тебя на машине отвезу. Нет – у меня перекантуешься.

– Телефон есть, но я не знаю номера.

– Эм-м… Ну ладно, а адрес? Можно по нему в справочной узнать.

– И адрес не знаю. Сегодня третий день, как я там живу… Ты, просто отвези меня, ладно?

Окна были тёмными.

– Может, спят? – задумчиво спросил Петька.

Я мотнула головой. Попросить, чтобы отвёз в общагу? Да, уж… можно представить, что будет, если Денис вернётся ночью и не обнаружит меня в квартире! Посидели в молчании минут пять.

– Ну а чего теперь-то? – не выдержал Петька. – Поехали снова ко мне, переждёшь там. Ты с родителями живёшь?

Я снова мотнула головой, и Петька, бросив на меня быстрый взгляд, вздохнул:

– Поня-я-ятно… Ну а с другой стороны – что тебе теперь, на улице что ли сидеть? Он же должен понимать, что зима вообще-то. Поехали, чего время терять! Ментов пока вызовем.

«Позвонить Боярской? Может, у неё есть способы связаться с Денисом?» Нервно усмехнулась. «Ага… Можно ещё Ленке позвонить, уточнить, не знает ли она где папка»

– …Ау, Люд? Ты чего решила-то? – выдернул меня из задумчивости Пётр.

– Давай я сначала сбегаю всё-таки, проверю – вдруг и правда спит уже? А потом уже и думать будем.

– Тебя проводить?

– Ни в коем случае!

– А почему нет? Я, в конце концов, свидетель происшествия и, можно сказать, алиби твоё! Как по мне – я бы больше поверил, если бы моя девушка вот так пришла с кем-то, чем сама по себе.

– Не, Петь, тут совершенно особый случай. Давай это… Я сбегаю, проверю, ладно? А ты подожди.

– Ну а как я пойму, что ты на месте, если что?

– Я свет включу. Вон те два окна на четвёртом, видишь?

Петька наклонился, но не увидел. Вышли из машины, я показала ему нужные окна. Скинула с плеч и вернула ему куртку.

– Может, мне всё-таки подняться?

– Нет, Петь, жди здесь. Я, если получится, выгляну в окно, что всё в порядке, нет – тогда просто свет включу. Но скорее всего, сейчас вернусь обратно.

– Ну давай, жду.

Дверь открылась практически сразу. Два полюса: безумная радость, что Денис оказался дома и оцепенение от предстоящих объяснений. Но радости больше. Повисла у него на шее… и обожглась об холодную сдержанность. В полном молчании разулась. В молчании же прошли в зал. Там работал телек, и меня осенило – портьеры! Настолько плотные и тяжёлые, что ничего не видно, и не факт даже, что включенный свет будет заметно. А не показать, что зашла и у меня всё нормально – Петька ведь может и подняться. Этот точно не струхнёт!

– А чего ты в темноте? – глупо спросила я и щёлкнула-таки выключателем.

Денис смотрел на меня, угрожающе играя скулами. Непробиваемый, как стена.

– Денис, я… Я ждала тебя весь день, а потом в Олимп поехала…

Он молчал.

– Ну потому что, знаешь, ты сказал – решишь вопрос, но не позвонил даже! А я же обещала ей, что не подведу!

Денис молчал. Лицо – бетон, впрочем, я особо и не разглядывала. Страшно было глаза поднимать.

– Ну… А ещё, я просто забыла сегодня про Макса. Ну, по привычке села на автобус и всё!

Будто между делом подошла к окну, поправила шторы, мимолётно выглянув в щель между ними. Конечно, я не успела разглядеть ничего во дворе, но большее – не в моей власти. Оставалось надеяться, что Бородину хватит и этого.

А Денис молчал. Не обвинял, не требовал, не скандалил – просто молчал и наблюдал за мной. Но уж лучше бы орал, вот правда!

– Ну?! – не выдержав, вскинулась я сама. – Ну давай, скажи уже! Опять не выполнила приказ? Или, может, ты думаешь, что я на блядках была? Да? Не видишь, что ли, в чём я пришла?! – Осела на диван. – Денис… у меня шубу… – и, закрыв лицо руками, заревела. – Пистолетом угрожали…

Он, всё так же, «на бетоне», приказал:

– Подробнее!

Я, сбиваясь, отвлекаясь на рыдания и оправдания, рассказала. А как только дошла до того момента, что узнала в той тётке мошенницу, которая кинула меня тогда с распиской, Денис перебил:

– Номер машины помнишь?

– Нет.

– А лица описать сможешь?

Попыталась. Выслушав, Денис вышел в коридор. Я кинулась следом – куда он собрался?! Искать? Ловить? Не пущу! Не хватало ещё, чтобы из-за шубы его… Но он только набрал номер по телефону, дождался ответа.

– Здоров, Андрюх! Не знаешь, когда Марата грохнули, шайка его рассыпалась или нового пахана поставили? Угу… Угу… А как на него выйти? Угу… Да, давай. Угу. Срочно, да… – Бросил на меня короткий взгляд. – Милаху мою обидели. Угу… Угу. Да, давай. – Нажал отбой и тут же набрал другой номер. – Макс? Десять минут у тебя… – И вдруг взорвался: – Мне твои объяснения на хер не нужны! Десять минут, и чтоб у подъезда был!

Бросил трубку, молча прошёл мимо меня, выключил в зале свет, и, слегка отодвинув портьеру, встал у окна. Я сначала не решалась, а потом плюнула на всё, обняла его со спины, уткнулась лицом между лопаток.

– Денис… прости.

Он не отреагировал, и вот тогда мне стало по-настоящему страшно. Пистолет в грудь – это другое. Это адреналин, все системы на тысячу процентов. Обострённые реакции и бесшабашная спасительная смелость… А сейчас я просто летела в какую-то ледяную пропасть и не знала, как остановиться, потому, что Денис словно не замечал меня. Что было у него в голове, что на сердце? Без понятия. С какого края подступиться? Тоже не знала. Злится на то, что пошла-таки в Олимп? Или на то, что уехала без Макса? Или жалеет, что отвалил такую кучу бабла на шубу для бестолковой дуры?

– Денис, просто я домой сегодня заходила, а потом… Ну забыла я! Просто забыла про Макса!

Он расцепил мои руки и пошёл в коридор. Обулся, сдёрнул с вешалки куртку. Повесил на освободившийся крючок свои ключи.

– Жди звонка. – И ушёл.

Я бросилась к окну. Видела машину и Макса стоящего возле неё. Видела, как из-под козырька подъезда вышел Денис и, не ответив на протянутую в приветствии руку, сел на переднее пассажирское.

Потом лежала на диване, тупо пялилась в беззвучно работающий телек и вспоминала минувший день. Как жаль, что нельзя прожить его заново и справить все косяки! И только спустя час, наверное, увидела на тумбочке, прямо перед мерцающим экраном телевизора, коробочку с парфюмом. Тем самым, который просила у Дениса вчера вечером.

Телефон позвонил в начале второго ночи.

– Извините за беспокойство, – вежливый, смутно знакомый голос. – Денис Игоревич просил передать, что через пятнадцать минут вы должны быть готовы. Я подъеду за вами на вишнёвой мазде.

– Вишнёвой? – глупый вопрос, конечно. Как будто на свете кроме чёрной мазды Коли Рыжего нет других…

– Да, вишнёвая. К подъезду.

Это оказался вежливый водитель Виталий в элегантном драповом пальто и с белым шарфиком спущенным по плечам. Тот самый, который вёз меня в тот памятный раз на базу. В этот раз мы так же плавно, но на такой же охренительно высокой скорости выехали из города с южной стороны и, подождав, пока на железнодорожном переезде откроется шлагбаум, свернули с главной дороги. Если бы не ночь и не зима, я бы подумала, что мы едем к Лёшке на дачу. Хотя… примерно туда мы и ехали.

Я даже не задумывалась никогда раньше – работает ли кирпичный завод зимой? Оказалось, работает. Возможно не в полную мощь, но всё же он гудел, устало вздыхал, разрывал ночь сигналами, похожими на автомобильные. Ворота перед Виталием открыли без лишних вопросов. Так же беспрепятственно мы проехали по небольшой, в общем-то, территории, в сторону широкого одноэтажного корпуса. Там меня «перенял» незнакомый мне тип, повёл внутрь. Облезлые коридоры, относительная тишина и холод. Из внешних помещений, через дверь, врезанную в большие глухие ворота, мы попали в просторный ангар. Судя по бесконечным штабелям кирпича и приятному кисло-сладкому запаху обожжённой глины – склад. Дежурный тусклый свет, тишина уже гораздо плотнее, чем снаружи.

– Осторожнее под ноги… Давай, я посвечу. – Провожатый включил фонарь, довёл меня практически до противоположного угла ангара. Здесь был закуток свободный от штабелей, горел прикрытый фуфайкой прожектор, едва-едва выхватывая из полумрака силуэты двух мужиков сидящих на стульях, и одного стоящего рядом. Когда подошла ближе, оказалось, что сидящие, это Медок и Денис. Стоя́щий – какой-то незнакомый тип с жутким шрамом в полщеки. Денис глянул на меня и встал, жестом приказав занять его место.

– Давай! – махнул он рукой тому, со шрамом, и отошёл в тень.

Шрамированный куда-то побежал, Медок подмигнул мне и поднялся. Это было похоже на кино про мафию: ночь, промзона, разборки… Оставалось надеяться, что тазика с цементом нет. Я завертелась, ища взглядом Дениса, но увидела лишь неясную фигуру чуть поодаль. Послышалась возня и впереди закопошились тени. Короткий свист, и Медок театральным жестом содрал с прожектора фуфайку. Луч света ударил прямо по стоящей на коленях парочке: мужику кавказской национальности и блондинистой бабе. Мужик был связан и побит: один из красивых бархатных глаз затёк, под носом кровь. Баба взлохмачена, в руках – моя шуба. Она прижимала её к груди с таким остервенелым отчаянием, словно та была непробиваемой бронёй, щитом или, даже, индульгенцией на все случаи жизни. Я глянула по сторонам, отыскивая Дениса, но теперь, после того, как посмотрела на яркий свет, тени сгустились до непроглядного мрака. Зато на «сцену», толкая перед собой тележку, вышел Медок. Ох и вид у него был! Глянцево отблескивала лысина, лицо – как кирпич из ближайшего штабеля: непроницаемое и чертовски суровое. Тележка обычная, на которых возят мусор или, там песок, или, скажем актуальнее – глину, прикрыта сверху куском фанеры, а на ней, как на столике разложены: паяльник, утюг, плоскогубцы в ассортименте, топорик, какая-то бутылка с жидкостью. У меня от ужаса аж дыхание спёрло, а баба и вовсе завыла – тонко, истерично, и как стояла на коленях, так и попятилась назад.