— Пожалуй, сегодня нам не стоит ждать гостей, — сказала леди Уэвертон, когда все поднялись из-за стола. — Я думаю, стоит воспользоваться этим и осмотреть комнаты на третьем этаже. Раз уж впереди Рождество с его многочисленными визитами, надо кое-что подновить в комнатах для гостей. Вы ведь пройдетесь вместе со мной, дорогой? Мне понадобятся ваши советы, главным образом, относительно средств, которые мне будет позволено затратить на смену обстановки.

Лорд Уэвертон с готовностью подал жене руку и попросил мистера Маннера оказать ему любезность и занять мисс Мэйвуд приятной беседой до их возвращения.

Доктор Маннер тут же предложил Саре пройти в малую гостиную, где в это время светлее всего, и молодой леди будет удобно заниматься рукоделием, в то время как сам он постарается развлечь ее. Сара послушно последовала за ним и уселась в указанное им же кресло у камина.

Вместо того чтобы сесть поодаль, мистер Маннер остановился напротив нее и заговорил:

— Мисс Мэйвуд, не знаю, насколько то, что я хочу вам сказать, позабавит вас или будет вам приятно, но я не уверен, что в ближайшем будущем мне представится столь же удобный случай поговорить с вами.

Сара удивленно смотрела на него, запрокинув голову.

— Сэр, мне казалось, мы с вами свободно беседовали каждый день на протяжении почти целого месяца, — возразила она.

— Вы правы, и все же я нахожу сегодняшний день вполне подходящим для кое-каких объяснений. Ведь сегодня как раз две недели с тех пор, как я просил вас не уезжать отсюда.

«Значит, он помнит!» — радостно встрепенулась Сара.

— Я собираюсь сделать вам одно предложение, которое, вероятно, удивит вас…

— Отчего же? Я вовсе не удивлена, — Сара поднялась, чтобы иметь возможность смотреть ему прямо в глаза, и поразилась своему спокойствию.

Джентльмен, напротив, был несколько озадачен ее невозмутимым видом, но продолжил начатое:

— Что ж, прекрасно. Вы умны и наблюдательны, к тому же я не умею искусно скрывать свои чувства, и вы, должно быть, замечали, как сильно я привязан к вам… Так сильно, что хотел бы видеть вас своей женой!

— Иными словами, вы любите меня? — Сара желала услышать самое главное признание, все остальное для нее было уже делом решенным.

— Да, мисс Мэйвуд, я люблю вас, — с готовностью подтвердил мужчина. — Вне всяких сомнений.

— И ваше предложение основано на любви, а не просто на желании прервать свое одиночество и вновь стать человеком семейным?

— Именно так, дорогая мисс Мэйвуд. Я совершенно не испытывал необходимости вступить в повторный брак до встречи с вами! — мало-помалу его тон становился все более пылким. — Каждый день прибавлял силы моей любви, и сегодня я готов открыть вам душу, если только у вас будет желание заглянуть в мое сердце! Вы ведь не сказали, что вы думаете обо мне…

Он встревожено взял ее за руки и посмотрел в глаза. Его пугали эти хладнокровные расспросы, он ожидал чего угодно — решительного отказа, обморока или слез, трепетного признания, но не этой деловитости.

Но Сара улыбнулась так ласково, так мягко, что доктор Маннер почти тут же с облегчением перевел дух.

— Вы правда хотите знать, что я думаю о вас? Или, все же, что я чувствую? — за лукавством она скрывала смущение.

— Пожалуй, я выберу второе, — он все еще держал ее за руки.

— Я думаю, что вы — самый чудесный человек на свете, хотя и не без недостатков, — словно дразня его, начала Сара. — А чувствую я, что не смогла бы расстаться с вами долее, чем на один или два дня. Это то, что вы хотели услышать, Лоренс?

Лоренс Маннер вздрогнул и прижал свою избранницу к груди.

Пусть он уже не так молод, но его сердце все еще способно любить и останется таким, что бы ему ни пришлось пережить в будущем. Страх новой потери мешал Маннеру осознать, как ему нравится эта девушка, до тех пор, пока он и в самом деле едва не потерял ее. Но с первых же дней ее болезни он знал — если она полюбит его, хотя бы немного, он снова станет живым и поблагодарит Господа за избавление от печалей так же горячо, как до этого сетовал на то, что Бог отвернулся от своего чада.

Сара все-таки расплакалась, но это проливались слезы счастья. Она была так напряжена все эти дни, так ждала от Лоренса каких-то нужных слов, так часто представляла себе этот разговор, что, когда он начался, отвечала, словно во сне или в грезах, не веря сперва, что это происходит на самом деле. Когда она опомнилась, доктор Маннер увидел перед собой совсем другую девушку — нежную, страстную, влюбленную. Ей больше не надо было воображать себе сказочного принца, теперь она точно знала, кто этот принц.

Леди Уэвертон со своей интуицией догадалась, что сегодня мистер Маннер намерен совершить что-то, что изменит его жизнь, и провела в верхних комнатах вместе с мужем ровно столько времени, сколько потребовалось, чтобы Сара и Лоренс посвятили друг друга в тайну рождения их взаимной любви.

Они не стали держать своих добрых друзей в неведении, и уже перед обедом слуга на самой быстрой лошади повез записку миссис Ченсли, а наутро супруги Ченсли прибыли к Уэвертонам, чтобы расцеловать Лоренса и Сару. Бобби переживала, что подруга приняла такое скоропалительное решение, ведь ее любовь к Артуру длилась так много лет, возможно ли, чтоб она прошла за один месяц?

Сара только засмеялась, ничуть не задетая этими подозрениями.

— Я полюбила Артура, едва увидела, а на то, чтобы излечиться от этой любви, мне понадобилось полтора года. Разве это мало, Бобби?

Роберта некоторое время что-то подсчитывала про себя, а потом вдруг расхохоталась.

— Подумать только, Сара, со мной произошло то же самое! Как будто наши судьбы повторяют друг друга!

— Вот видишь, ты же любишь Джеффри, хотя было время, когда…

— Да, теперь люблю, я это знаю наверняка, — перебила ее Роберта. — Что ж, Лоренс и есть тот, с кем ты будешь счастлива, в этом я не сомневалась вот уже целый месяц!

— Но как же… Почему ты не помогла мне разобраться во всем этом? Понять себя лучше? — Сара чуть обиженно посмотрела на подругу.

— Я хотела, чтобы ты решила все сама, дорогая, — мягко ответила Бобби. — Мы с Джеффом могли только мечтать о том, чтобы все случилось именно так, и наши чаяния исполнились. Правда, во всем этом есть один недостаток…

— Какой же? — встревожилась Сара.

— Люси станет и твоей сестрой тоже! — Бобби фыркнула. — А впрочем, почему я одна должна нести этот крест? Теперь мы разделим бремя пополам.

— Ты ведь знаешь, мне придется уехать из этих мест… — приуныла Сара.

— Надо же! А я-то думала, что ты будешь жить вместе с мужем и ребенком под крышей дядюшки Фоскера! — ехидно заметила Роберта.

— О, я должна сообщить обо всем дяде и тете, про них-то я совсем забыла, — встрепенулась Сара.

— Не трудись, дорогая, по дороге сюда мы заехали к ним, и я поделилась этой радостной новостью. Думаю, миссис Фоскер понадобится немного времени, чтобы набраться сил поздравить тебя.

Бобби так и сияла: ее сокровенная мечта еще раз поставить на место миссис Фоскер, и потом больше никогда не слышать об этой женщине, сбылась.

Джеффри Ченсли подошел к делу гораздо серьезнее. В один из ноябрьских дней он прибыл к мистеру Фоскеру вместе с поверенным Сары, мистером Гиббонсом, и предложил дядюшке Эндрю мирно передать все бумаги, касающиеся имущества племянницы, в руки мистера Гиббонса и благодарить ее за то, что она не станет требовать отчета о потраченных за семь лет средствах. Сара настояла на этом, и Лоренс поддержал ее, хотя супруги Ченсли горели праведным желанием добиться справедливости. Мало того, Сара даже пожелала закрепить за маленьким Леонардом Фоскером некую сумму из своих доходов до тех пор, пока он не станет зарабатывать на жизнь достаточно для того, чтобы содержать себя и свою семью.

Джеффри едва не назвал Сару неблагоразумной, но лорд Уэвертон напомнил зятю, что мисс Мэйвуд не должна уподобиться своему дяде и проявленное ею великодушие сторицей возвратится к ней.

Свадьба была назначена на апрель, на этом настояла Бобби, желавшая веселиться от души, не беспокоясь о своем состоянии.

Мистер Маннер спросил дочь, хочет ли она жить вместе с Сарой, и Харриет с восторгом приняла эту новость, хотя и не понимала еще ее подлинного смысла.

Сара и Лоренс, вместе с мистером Гиббонсом, посетили дом Мэйвудов и определили, какие приготовления необходимо проделать для приема хозяев, и Лоренсу пришлось смириться с тем, что будущая супруга довольно богата.

Сара преследовала этой поездкой еще одну цель. Знакомство с доктором Стоуном пошло на пользу Лоренсу. Здравомыслие и чувство юмора старого врача помогли Маннеру по-новому взглянуть на свои прежние переживания, а доктор Стоун, как раз подумывавший о том, чтобы отойти от дел, внезапно обрел полного сил преемника.

Сара не сомневалась, что обоих джентльменов свяжет крепкая дружба, и радовалась, что добрые друзья похвалили ее выбор. Лоренс был счастлив, что сможет по-прежнему заниматься своим делом, его совсем не привлекала перспектива управления поместьем, но мистер Гиббонс подыскал для Маннеров подходящего управляющего, и Сара намеревалась сама следить за его работой.

Артур и Люси поздравили Сару и Лоренса с помолвкой, и, надо заметить, поздравления со стороны Люси были более искренними и теплыми.

В положенное время у Бобби родился маленький Роберт, названный так в честь матери и дела, и доктор Маннер выполнил свои обязанности спокойно и деловито, как и подобает настоящему врачу. В начале этой истории упоминались два наиболее часто встречающихся типа докторов, но к какому из них принадлежит мистер Маннер, предстояло решать его пациентам. А семейство Ченсли осталось вполне довольно своим домашним врачом и будущим родственником.

На венчание, проходившее, конечно же, в Сент-Клементсе, Сара надела к своему белому атласному платью жемчужную лилию, когда-то подаренную ей Артуром Уэвертоном, и, с легкой руки Роберты Ченсли, вся округа долго еще повторяла: «Какое счастье, что Лоренс нашел свою лилию».