Элен Бронтэ - Микстура от разочарований

Июль 1833

Сара перевернула последнюю страницу романа и захлопнула потрепанную книгу. Каждый раз, когда она прощалась с очередной романтической историей, становилось немного грустно и одиноко. Книжные герои были ее самыми верными друзьями. Откровенно говоря, ее единственными друзьями.

Девочка еще некоторое время сидела на траве в тени старого вишневого дерева и размышляла о том, что мистер Уайсвелл мог бы написать роман и потолще, а не заканчивать его свадьбой главного героя, ведь теперь ей совсем нечего будет читать. Нельзя же назвать увлекательным чтением французскую грамматику или сборник назидательных историй для маленьких девочек!

Французскую грамматику Сара не любила, но ее еще можно было стерпеть, а вот поучительные истории она попросту ненавидела, и тому имелись очень веские причины. Во-первых, в тринадцать лет она уже не считала себя маленькой девочкой, а во-вторых, ее гувернантка, мисс Брук, руководствовалась в своих воспитательных приемах именно этим трактатом и ему подобными.

Сара не винила мисс Брук за ее невежество и бесконечные нотации, она знала, что в прошлом та была всего лишь компаньонкой раздражительной старой леди. Некрасивой и бедной мисс Брук не оставалось ничего другого, как превратиться с годами в копию своей бывшей хозяйки и третировать порученную ее заботам девочку точно так же, как раньше ее саму третировала ворчливая старуха.

Четыре года назад, когда матушка была еще жива, она нашла для Сары чудесную гувернантку, молодую и хорошенькую. Сара забыла ее фамилию, но до сих пор помнила веселую мисс Люси, какие занимательные истории она рассказывала и как часто они втроем, матушка, мисс Люси и Сара, вместе читали и пели, как много смеялись…

После смерти миссис Мэйвуд мисс Люси пробыла у Мэйвудов еще несколько месяцев и постаралась, как могла, облегчить горе Сары и мистера Мэйвуда, а потом внезапно уехала, и с тех пор Сара ничего не знала о ней. Однажды девочка подслушала, как кухарка перешептывалась с горничной о каких-то слухах и недостойном поведении некоторых леди, излишне задирающих нос перед прислугой, но домоправительница очень быстро прервала болтовню обеих женщин и приказала им не лезть не в свое дело.

Сара ничего не поняла из этого разговора, но ей почему-то показалось, что служанки говорили о мисс Люси. Она не раз пыталась узнать у отца, куда уехала ее гувернантка и когда она вернется, но мистер Мэйвуд с потерей жены утратил интерес к жизни и едва замечал дочь. Он проводил много времени в своем кабинете, но не писал писем и не изучал отчеты управляющего, а подолгу лежал на узком диване и потухшим взглядом смотрел на потемневшие от времени потолочные балки. Его слабое сердце все хуже и хуже справлялось со своими обязанностями, сам же мистер Мэйвуд не думал, что в его случае может помочь какой-нибудь доктор, и не намерен был искать медицинской помощи.

Сара оказалась предоставлена самой себе, но неожиданная свобода не приносила никакой радости, ведь она досталась слишком дорогой ценой. Домоправительница несколько раз просила мистера Мэйвуда нанять для маленькой леди другую гувернантку, женщину постарше и с крепкими моральными устоями, и в конце концов ей удалось заставить его выслушать себя. Впрочем, только для того, чтобы услышать приказ заняться этим делом, как будто у нее мало других дел!

Все же почтенная женщина, прослужившая в этом доме почти три десятка лет, не могла допустить, чтобы дочь миссис Мэйвуд выросла невежественной и ленивой, и вскоре в доме появилась мисс Брук. Ее возраст и моральные устои не оставляли желать лучшего, с точки зрения домоправительницы, а что касается образования, которым та могла поделиться с девочкой, мисс Брук продемонстрировала экономке глубокие познания в области религиозных трудов и некоторые навыки во французском, после чего незамедлительно получила так нужное ей место.

Когда была жива миссис Мэйвуд, в дом часто приезжали друзья, устраивались праздники и пикники, и первое время после ее смерти соседи навещали Мэйвудов и приглашали их к себе, стараясь ободрить, но мистер Мэйвуд отклонял всякие попытки поддержать его и не отпускал дочь погостить у кого-либо из подруг покойной жены, и в конце концов их оставили в покое.

Мэйвуды не считались богатыми людьми, но обладали кое-каким состоянием, способным обеспечить их детям достойное будущее. Так вышло, что Сара оказалась единственной дочерью и должна была в свое время унаследовать дом и небольшое поместье, принадлежавшее семье ее матери. Мистер Мэйвуд получил от родителей только некоторую денежную сумму, а все остальное досталось его старшему брату, много лет назад променявшему свои обширные фермы на благодатные виноградники Италии.

Из живущих в Англии родственников у мистера Мэйвуда остался только кузен, проживавший достаточно далеко для того, чтобы не интересоваться судьбой своей родни.

Все это предисловие служило единственной цели — объяснить читателю, почему бедная Сара Мэйвуд находила общество книжных героев единственно приятным. Ее мать любила читать романы, а мисс Люси успела привить девочке пристрастие к чтению, и за прошедшие годы та успела прочитать почти все книги в библиотеке, способные развлечь ее. Сегодняшний роман был последним, и Саре предстоял нелегкий выбор — попросить отца заказать новые книги или приступить к чтению исторических трудов, занимающих в библиотеке отдельный шкаф. И то, и другое равно пугало ее. В конце концов Сара решила подождать, пока отец сам не вспомнит о ней и не спросит о ее успехах в учении. Обычно это случалось по субботам, когда к обеду приходил викарий.

Добрый старый священник неизменно считал своим долгом навещать осиротевшую семью и каждый раз ласково пенял мистеру Мэйвуду на то, что тот проявляет недостойную слабость. Вместо того чтобы лелеять свое горе, мистеру Мэйвуду стоило бы заняться делами поместья и воспитанием дочери. Мисс Сару через три-четыре года надо будет вывозить в свет, а девочка растет дикаркой и совсем не умеет держать себя, как подобает благонравной молодой леди.

Мистер Мэйвуд после этого мягкого, но настойчивого внушения обычно виновато смотрел на Сару, словно только сейчас замечая, как она выросла из своего платья и в каком беспорядке находятся ее светлые с золотистым блеском локоны.

После ухода викария отец и дочь, как правило, некоторое время беседовали о счастливых прошлых временах и строили планы на будущее, но заканчивались эти разговоры одним и тем же — мистер Мэйвуд начинал сокрушаться о безвременно покинувшей его супруге, Сара убегала в слезах, и до следующего визита викария их общение сводилось к нескольким скупым фразам во время обеда.

До субботы оставалось еще три дня, и их надо было чем-то занять…

— Мисс Мэйвуд! — Пронзительный голос мисс Брук напоминал неприятный звук самой тонкой из органных труб в их старенькой церкви.

Сара нехотя поднялась и медленно пошла к дому — встреча с гувернанткой была не тем событием, которое девочке хотелось приблизить.

— Мисс Мэйвуд, вы опять помяли и запачкали платье! — Желтоватые щеки мисс Брук заколыхались от возмущения.

— Простите, мисс Брук, — Сара виновато опустила голову: она прекрасно знала, что такое поведение — самый верный способ избежать длительной нотации.

— Понять не могу, почему вы не способны хотя бы два часа вести себя прилично! — мисс Брук страдала несварением желудка и в период приступов была особенно раздражительной. — Я запретила вам выходить в сад, пока вы не запомните, наконец, основные события Столетней войны!

Сара не понимала, каким образом ей могут пригодиться в дальнейшем все эти древние имена и бесконечные войны, и она вовсе не была уверена, что сама мисс Брук имеет отчетливые представления о Столетней войне. Девочка не раз уже замечала прорехи в познаниях своей гувернантки, а каждый заданный Саре урок мисс Брук неизменно проверяла по книге, не надеясь на собственную память. И все же Сара была во власти этой невежественной женщины!

— Извольте пройти в свою комнату и выучить урок! — Мисс Брук явно спешила на кухню выпить травяного отвара и не стала на этот раз долго мучить ученицу. — Сегодня ваш отец не выйдет к обеду, мы с вами будем обедать вдвоем в моей комнате. А после вы перескажете мне все, что я вам задала, и пеняйте на себя, если окажется, что вы опять ленились!

Мисс Брук подождала, пока девочка войдет в дом, и отправилась на кухню только после того, как убедилась, что мисс Мэйвуд поднялась по лестнице в свою комнату.

Саре оставалось только порадоваться тому, что она предусмотрительно спрятала только что прочитанный роман в тайнике под старой каменной скамьей, прежде чем встретиться с мисс Брук. Достойнейшая женщина не выносила романов и поначалу даже пыталась жаловаться мистеру Мэйвуду на неподобающие пристрастия его дочери, правда, очень скоро поняла, что не найдет поддержки своему стремлению привить девочке все необходимые добродетели. Мистер Мэйвуд некоторое время с рассеянным интересом смотрел на мисс Брук, словно не понимая, кто она такая и откуда взялась в доме, после чего кротко попросил не огорчать оставшегося сиротой ребенка, отбирая у девочки ее немногие радости, и впредь не беспокоить его самого подобными мелочами. Мисс Брук едва не задохнулась от возмущения, однако вовремя вспомнила, что от отношения к ней этого джентльмена зависит ее будущее, и гордо удалилась.

С того дня мисс Брук объявила романам единоличную войну, но не в ее воле было лишить мисс Мэйвуд возможности передвигаться по собственному дому и заходить в библиотеку, когда та пожелает. Быстро сообразив, каких неприятностей стоит ждать от гувернантки, Сара благоразумно старалась не попадаться с книгой в руках ей на глаза, и мисс Брук со временем начала думать, что ее регулярные нравоучительные беседы оказывают на девочку благотворное влияние. К счастью, мисс Брук проводила довольно много времени на кухне или в своей комнате в беседах с экономкой, чтобы маленькая мисс могла развлекаться доступными ей способами — бегать на птичий двор, лазать по деревьям и читать неподходящую литературу.