Сара пересказала Роберте подробности происшедшей недавно встречи с малюткой Харриет, а затем и с ее батюшкой, и Бобби тут же закивала.

— Да, эта ее нянька никуда не годится! Скажу матери, чтоб приставила к девочке кого-нибудь порасторопнее. А малышка и в самом деле способна очаровать каждого, я тебе уже говорила, и теперь ты сама убедилась.

— Она совсем не похожа на отца, разве только у нее его глаза.

— Видимо, она похожа на свою мать, бедняжку.

Бобби помрачнела, и Сара поняла, что подруга подумала о том же, о чем недавно думала она сама.

— Такое иногда случается, Роберта. Возможно, у нее изначально было слабое здоровье…

— Да, конечно же, — Бобби тряхнула локонами и улыбнулась. — Однако нам нельзя терять время, а то матушка пришлет сюда еще кого-нибудь. Расскажи мне, о чем вы говорили с Артуром, и идем в столовую.

— Теперь уже не стоит, мы сильно опоздали! — смутилась Сара.

— Не беспокойся о приличиях, гостей в доме столько, что они все время сменяют друг друга за столом, а в малой столовой устроились всякие бабушки и тетушки, тебе стоит на это взглянуть!

Сара знала, что Роберта не оставит ее в покое, и, стараясь говорить как можно более лаконично и не придавать голосу никаких эмоции, передала подруге содержание разговора с Артуром.

— Что ж, он, конечно, повел себя бестактно, но он и в самом деле обеспокоен твоим состоянием, — чуть подумав, сказала Бобби. — Если ты не солгала ему хотя бы наполовину, я начинаю думать, что скоро ты совсем оправишься.

Сара покраснела и едва не кинула в Бобби расшитой подушечкой. Подруга засмеялась и поднялась с места.

— Довольно сидеть тут, когда внизу полно джентльменов, мечтающих с тобой потанцевать. Я не говорю уж о мистере Тимоти, он тщетно выглядывал тебя в толпе в надежде пригласить на второй танец.

— Второй танец? Это уже серьезно! — Сара в шутливом испуге округлила глаза.

Она была рада перейти от все-таки неприятного для нее разговора об Артуре к обмену обычными шутками. Они уже давно не смеялись беззаботно с Бобби, и сегодняшний вечер действительно мог стать первой ступенькой на пути к исцелению Сары. А Роберту, похоже, исцелила надежда на будущее материнство. Или преданная любовь Джеффри — Сара не знала точно, но была очень довольна тем, что все реже видит в глубине светлых глаз Бобби тоску по несбывшемуся.

Когда обе леди спустились в столовую, ужин едва достиг середины, и обе с легкостью нашли себе места подальше от Люси, умудрявшейся болтать едва ли не со всеми сидящими за столом, несмотря на то что длина последнего составляла никак не менее двадцати пяти ярдов!

После ужина танцы продолжились, и мистер Тимоти исполнил свое намерение еще немного потанцевать с мисс Мэйвуд. Сара не возражала против присутствия этого джентльмена рядом с ней, тем более что он был вполне вежлив и добродушен. Гораздо больше она удивилась, когда пригласить ее на танец подошел мистер Лоренс Маннер.

— Харриет уснула? — спросила Сара, когда они уже танцевали.

— Да, спасибо за заботу, мисс Мэйвуд. Кажется, я не поблагодарил вас как подобает.

— Пустяки, я уже говорила вам, что немного поболтать с малышкой мне не в тягость. Да и кому может быть в тягость такой чудесный ребенок!

— Иногда она так напоминает свою мать… — не к месту сказал вдруг мистер Маннер. — Мне бывает больно смотреть на нее, ведь она стоила своей матери жизни.

Сара бросила на него недоверчивый взгляд.

— Вы ведь не станете из-за этого стечения обстоятельств меньше любить бедняжку? — в голосе ее невольно прозвучало неодобрение.

Доктор Маннер на некоторое время замолчал, и Сара уже подумала, что до окончания танца этот странный человек не произнесет больше ни слова, но он все-таки ответил:

— Бог мой, нет, конечно! Я скорее возненавижу себя за то, что не спас их обеих, но я не могу избавиться от воспоминаний…

«Я тоже», — подумала Сара, против воли отыскивая глазами Артура Уэвертона.

— Вам надлежит быть сильным, кто позаботится о Харриет, если вы испортите свое здоровье тягостными мыслями?

— Вы не знаете, о чем говорите, мисс Мэйвуд! — почти сердито сказал он. — Как я могу забыть о ней…

— Я знаю, о чем говорю! — Сара разозлилась. — И знаю из собственного опыта!

Теперь уже доктор Маннер смотрел на нее с недоумением, и Саре пришлось продолжать. Она не собиралась откровенничать с малознакомым джентльменом, но ей понравилась Харриет, а мысль о том, что девочка может в недалеком будущем остаться без обоих родителей, как некогда осталась она сама, показалась Саре чудовищно несправедливой.

— Моя мать умерла, когда мне было девять. На мою долю выпало несколько лет безмятежного детства, полного любви обоих родителей, чего уже лишена бедняжка Харриет, — Сара старалась успеть сказать как можно больше, пока танец не закончился. — А после мой отец… сперва он не выходил из кабинета, лежал на диване и тосковал по ней, а позже уже не смог покинуть свою спальню…

— Он был болен? — мистер Маннер слушал девушку с подлинным вниманием.

— Его сердечная болезнь могла и не развиться, если б он совладал со своим горем и продолжил вести обычный для его круга образ жизни, двигался, выезжал… Во всяком случае, так говорил наш доктор.

— И ваш отец умер, оставив вас совсем одну, — теперь он, кажется, начал лучше понимать ее.

— Да, — Сара остановилась с последним тактом. — И я осталась совсем одна…

Договорить она все же не успела: к ним приблизилась Люси, чтобы показать брату на кого-то из гостей, кто привлек ее внимание, с другой стороны подошел лорд Уэвертон, чтобы потанцевать со своей второй дочерью, как он шутливо называл Сару, но на лице мистера Маннера Сара успела заметить отсвет не только печали, но и легкой задумчивости. «Может быть, мои слова помогут ему не совершить ошибки, и его дочь не останется сиротой, как осталась я. Если бы кто-нибудь из наших соседей вот так же вразумил моего отца раньше, возможно, он был бы жив до сих пор… — Сара отвечала лорду Уэвертону невпопад, занятая собственными мыслями. — Хотя тетя ведь пыталась, и доктор Стоун… Лишь бы мистер Маннер не оказался так же упрям!»

В конце сентября капризная погода отвернула от Сент-Клементса свой заплаканный лик, и на несколько дней ее солнечная улыбка озарила промокшие луга и леса вокруг городка.

Гости Уэвертонов и их соседи немедленно воспользовались удачей и оживленной толпой устремились на охоту.

После дня рождения леди Уэвертон Сара несколько раз навещала старых друзей. С каждой встречей с Люси и Артуром она чувствовала все меньше сердечной боли, хоть и знала, что вовсе эта боль никогда не исчезнет.

Люси была с ней очень приветлива: очевидно, по сравнению с Робертой, не проявляющей к жене брата особой доброжелательности, спокойная, мягкая Сара казалась Люси вполне подходящей подругой. Артур же явно считал, что его сестрам и жене надлежит стать близкими друг другу, и Саре ничего не оставалось, как выслушивать мнения Люси по любому поводу, будь то новая мебель в их с Артуром спальне или прочитанный роман.

— Зачем ты терзаешь себя, разговаривая с ней больше, чем этого требует обычная вежливость? — недоумевала Бобби.

— Я вовсе не страдаю от того, что приходится общаться с Люси. Ведь это же не она повинна в том, что Артур не полюбил меня так, как мне бы хотелось.

— Но он женился на ней, а должен был взять в жены тебя! — Роберта возмущенно притопнула ножкой.

— Бобби, ну при чем здесь Люси? Артур сказал мне, что не влюблен, еще когда он даже не знал ее. Он мог бы никогда с ней не познакомиться, и все равно не женился бы на мне!

Саре хотелось как-то объяснить подруге, что, чем реже Бобби будет напоминать ей о разочаровании в любви, тем скорее она почувствует себя снова счастливой, но Роберта, похоже, и сама не могла простить брату женитьбы на женщине, которая ей не понравилась. К счастью, в доме Уэвертонов в эту пору редко кому удавалось оказаться в компании меньшей, чем три-четыре человека, и внимание Люси рассеивалось и на других гостей, а маленький Леонард все еще оставался удобным поводом для того, чтобы Сара могла ускользнуть из дома Уэвертонов, как только ее душевное равновесие давало трещину.

Она несколько раз встречалась с Харриет. В плохую погоду нянька, румяная деревенская девушка, часто водила девочку в зимний сад, где малышка бегала и играла между кадками с деревьями. Девочка хорошо запомнила добрую леди, накормившую ее пирожными, и всякий раз, завидев Сару, радостно начинала что-то лепетать и показывать свою великолепную куклу — подарок леди Уэвертон.

Видела Сара и ее отца, мистер Маннер был, по обыкновению, равнодушно-любезен, словно жалел о своей случайной откровенности.

Едва охотничий сезон возобновился, Сара сочла возможным навещать Уэвертонов не чаще, чем раз в три-четыре дня — гости больше не заперты в доме, где каждая хорошенькая девушка делает скуку меньше, а значит, ее отсутствия не заметят. Она выполнила долг перед обществом и рассеяла сомнения относительно истинных причин своего долгого отсутствия, если таковые хоть у кого-то имелись.

Ей хотелось застать последние солнечные дни в полях вокруг Сент-Клементса, собрать букет пряных трав, подышать прохладным, чистым воздухом, отряхивая с лица приносимую порывами ветра паутину. Во время таких прогулок Сара чувствовала свою общность с этим краем, как будто здешние места были ее родиной. И она с меньшим пылом ожидала известия о переезде Эммерсонов и возможности вернуться в родной дом, а ее дядюшка и вовсе не заговаривал об этом, втайне надеясь, что одержал победу над упрямой племянницей.

Сара присела на край старой каменной изгороди и принялась рассматривать стадо черных овец, пасущихся на краю поля. Она устала и запачкала юбки, но не торопилась возвращаться домой. Сегодня Фоскеры должны обедать у викария Прайдуэлла, а малыша Леонарда забрала к себе миссис Принс, и обедать в одиночестве под брюзжание кухарки, миссис Дроуби, у Сары не было никакого желания.