Сара невольно почувствовала укоры совести: дядя выглядел таким покорным, таким смирившимся с печальной судьбой, словно это не он четверть часа назад гневно указывал Роберте Ченсли на дверь.

— Вы могли бы переехать вместе со мной и жить в моем доме, дядюшка, — мягко сказала она. — Тогда вам вовсе не потребуется собственный.

— Ты рано или поздно выйдешь замуж, дорогая моя, и мы будем причинять неудобства твоей будущей семье, — возразил мистер Фоскер, но глаза его радостно блеснули. — И потом, мне, старику, быть на иждивении у племянницы — нет, это не по мне. У меня всегда находились богатые покровители, способные оказать помощь, но я сам предпочитал оказывать им кое-какие услуги и не требовал благодарности. Независимость — вот моя черта!

Сара могла бы с этим поспорить, но видение маленького Леонарда, неуверенно переступающего ножками по грязному двору убогого деревенского дома, привело ее в смятение. Девушке казалось, что ее загнали в угол, откуда невозможно выйти без ущерба либо для своей свободы, либо для своей совести. Ей ничего не оставалось, как согласиться с предложением дяди подождать два-три месяца, пока Эммерсоны не съедут, и вернуться к обсуждению остальных вопросов позже.

Ни тот ни другой не были в полной мере удовлетворены результатами беседы, но хотя бы видимость мира вернулась в дом Фоскеров. Миссис Фоскер за обедом выглядела чуть бледнее обычного, но разговаривала с Сарой так, будто ничего не случилось, а мистер Фоскер скрывал довольную улыбку — он добился необходимой отсрочки, а дальше будет видно.

На самом деле ему не очень-то хотелось покидать Сент-Клементс, где у него были знакомые и кое-какие возможности. Конечно, переехать в дом Сары означало жить в гораздо более комфортных условиях, но он не обольщался насчет отношения к нему соседей Мэивудов. На похоронах мистера Мэйвуда его едва терпели, а это значит, им с женой придется лишиться привычного общества, не приобретя взамен никакого другого. Мистер Фоскер уверился, что при следующем разговоре с племянницей сумеет убедить ее и дальше жить под его крышей, а значит, придется искать других арендаторов, хочет она того или нет.

Сара радовалась, что одержала пусть не полную, но значительную победу. Настаивать на своем она просто не привыкла, да ей до сих пор особенно этого и не требовалось. За Бобби она всегда следовала с охотой, а лорд и леди Уэвертон мягко спрашивали ее мнения перед тем, как предпринять что-нибудь, затрагивающее ее. И вот она убедила дядюшку, что может распоряжаться собой и своим достоянием, и он обещал советоваться с ней, как лучше управлять ее имуществом! А дальше — кто знает…


Сентябрь 1840


— Признаться, от болтовни Люси у меня каждый раз начинает болеть голова, — недовольно сказала Бобби.

Сара приехала навестить подругу, как только получила ее записку с жалобами на скуку. Сентябрь сразу же зарядил дождями, и Джеффри запрещал жене выезжать, опасаясь, что она простудится и нанесет вред своему здоровью и растущему внутри ее плоду. Бобби провела пару дней у родителей, но выносить супругу брата дольше она оказалась не в состоянии, да еще из-за плохой погоды охотники проводили время дома, за картами и бильярдом, и общее настроение многочисленных в эту пору гостей Уэвертонов определялось словом «уныние».

— Одна лишь Люси рада, что уговорила Артура прервать свадебное путешествие и вернуться сюда. Ее тщеславие беспредельно, ей хочется блистать на балах по всей округе, как будто до ее приезда у нас тут не было ни одной мало-мальски хорошенькой девушки!

— Ты становишься раздражительной, — с мягким укором ответила Сара. — В твоем состоянии это вредно…

— И ты туда же, — обреченно вздохнула Роберта. — Мне только и напоминают, что о моем состоянии! А мне так хочется танцевать!

Сара улыбнулась, она знала, что обычно мягкий Джеффри Ченсли внезапно превратился в супруга-тирана и тщательно следил за тем, чтобы Бобби соблюдала все необходимые меры предосторожности, чем очень злил свою жену. Хотя, надо признать, Роберта с приближением материнства сделалась несколько более покладистой и даже иногда не перечила мужу — к сожалению последнего, лишь только иногда.

— Кстати, скоро день рождения матушки, и ты приглашена! — неожиданно вспомнила Роберта. — Будет бал, раз уж охота не удалась, все хотят как следует повеселиться, и, в отличие от меня, тебе-то никто не запретит танцевать хоть до самого утра.

Сара помрачнела, но ее подруга продолжила:

— Ты не можешь вечно отсиживаться дома, дорогая моя! Гости уже спрашивали о тебе, твое отсутствие может вызвать ненужные подозрения! Ты даже не была в церкви последние два воскресенья!

— Я еще не готова… встретиться с ним. И с ней, — Сара ссутулилась и опустила глаза.

Ее день рождения в этом году прошел тихо и незаметно, как она того и хотела. Роберта устроила праздничный обед, на который приехали лорд и леди Уэвертон, и на этом все закончилось. Умы соседей занимала новая миссис Уэвертон, и, хотя Сара получила поздравления и небольшие подарки от друзей, никто не упрекнул ее в том, что она не приглашает соседей на ежегодный бал. Приемы и честь супруги Артура Уэвертона едва закончились, как начались балы охотничьего клуба, так что жителям Сент-Клементса и округи некогда было вспоминать о мисс Мэйвуд.

Сара про себя радовалась этому временному забвению, она все еще не виделась с Артуром и его женой, намеренно не появляясь в тех местах, где могла бы встретить их. Но Бобби права — прятаться бесконечно она не вправе, это говорит о ее слабости. А слабым людям не стоит и надеяться вновь стать когда-нибудь счастливыми.

— Я буду на дне рождения леди Уэвертон, — Сара подняла голову и прямо посмотрела в глаза подруге. — И не стану грустить и бросать на Артура страдальческие взгляды!

— Ну наконец-то! — Бобби вздохнула с явным облегчением. — Среди толпы гостей никто не начнет к тебе особенно присматриваться. Дженни Коул вот-вот будет помолвлена, и все займутся рассматриванием ее жениха. Да ведь есть еще Люси, она постоянно привлекает к себе внимание, требуя восхищения!

— По-моему, ты несправедлива к ней, — Сара не могла представить, чтобы Артур женился на такой женщине, какой представляется ей Люси по описаниям Роберты.

— Сама увидишь, — лаконично ответила Боб би и прибавила: — Через три дня приедет ее брат, доктор Маннер, вот это вполне разумный и приятный джентльмен, в отличие от Люси и ее другого брата, лорда Маннера, спесивого и заносчивого.

Сара помнила, что из всей родни Люси Роберте понравился только этот человек, доктор Лорет Маннер, не так давно овдовевший мужчина.

— Он приедет с дочерью?

— Да, конечно же. Малышка Харриет просто очаровательна. Если у меня будет такой же прелестный ребенок, я согласна претерпеть все необходимые муки! — засмеялась Бобби. — Отцу стоило немалого труда уговорить его приехать, мистер Маннер все еще подавлен и редко бывает в обществе.

— Зачем тогда вообще было его уговаривать? — удивилась Сара.

— Он понравился моим родителям, к тому же он врач, и отец счел, что в моем положении неплохо бы всегда иметь под рукой опытного доктора. А матушка сочувствует ему в его горе и хочет развлечь, совсем как я тебя.

Сара кивнула, стремления Уэвертонов принимать участие в судьбах других людей ее уже давно перестало удивлять. Что ж, с доктором Маннером или без него в поместье Уэвертонов будет достаточно людей, перед которыми придется сохранять беззаботный вид. И ей непременно следует лично поздравить Артура и его супругу, он заслужил хотя бы одно доброе напутствие от подруги детства.

Вечером Сара сидела в гостиной с рукоделием, и то время как ее дядя читал газету, а тетушка шила рубашку для Леонарда. Со дня ее совершеннолетия прошло всего несколько дней, и никто из троих не возвращался больше к неприятной теме наследства Сары. Она все же написала Эммерсонам о своих предполагаемых намерениях и получила ответ, полный понимания и заверений, что они не будут стеснять хозяйку дольше, чем это потребуется. Если дядя и видел, как его племянница читала письмо, он ничего не сказал, а миссис Фоскер и вовсе предпочитала разговаривать с Сарой как можно меньше.

— Скоро у леди Уэвертон день рождения, — нарушила тишину Сара.

Ее тетка тотчас оторвалась от своего занятия.

— О да, в самом деле. Ты, вероятно, приглашена?

— Да, Бобби говорила, что будет бал.

— Странно, что они не пригласили тебя раньше, ведь вы с мисс Робертой и мистером Артуром были так дружны! — ехидно заметила миссис Фоскер.

— Вы знаете, тетя, что я кашляла и старалась поменьше выходить из дому, и они сами все эти дни разъезжали по гостям, — в который раз повторила девушка.

Миссис Фоскер пожала плечами: в конце концов, какая разница, чем заняты Уэвертоны, если они так и не ввели ее в круг своих близких знакомых? Надежды миссис Фоскер разбились так давно, что она уже успела с этим смириться и даже послала Артуру Уэвертону поздравительное письмо, как и собиралась, и получила любезный, но краткий ответ от молодой миссис Уэвертон.

Сара же имела другую цель, нежели уведомил, своих родственников о предстоящей поездке к леди Уэвертон.

— Я бы хотела сшить себе новое платье к балу, — сказала она.

— Как, опять? Ты же шила платье ко дню рождения! — тетушка Мери едва не подскочила на стуле.

— У меня нет подходящего бального платья, — кротко ответила Сара.

Мистер Фоскер отложил газету и выразительно посмотрел на жену.

— Разумеется, дорогая, ты не можешь выглядеть плохо одетой среди всех тех людей, что будут у леди Уэвертон. Поезжайте завтра с Мери в Норткомб и закажите платье из самой лучшей ткани, какую только можно найти!

Миссис Фоскер кивнула с притворным воодушевлением. Ей не нравилось, что супруг вознамерился во всем потакать неблагодарной племяннице и по несколько раз в неделю напоминал, что от расположения Сары зависит их благополучие.