Микаэль сразу отметил, какая между ними разница. В возрасте. В социальном положении. Она не обычная девочка, а дочь знаменитого адвоката в Италии, выросшая в условиях, которые были чужды ему. Лелеяли. Оберегали. Баловали и потакали всем капризам, как обычно воспитывают в обеспеченных семьях.

Однако Микаэлю казалось, что Лина Альби совсем не такая, каким он привык видеть богатых девушек. Другая. Отличается, судя по тому, как проста она в общении с ним. Смущается и робеет, не пользуясь никакими благами и ни статусом. Придерживалась всех правил приличий и соблюдала безусловную вежливость. Уникальная. Нет. Она точно непохожа на девушек двадцать первого века, на уме которых в большинстве случаев шопинг, парни и слежка за последними писками моды, хотя одежда ее далеко не дешевая. Все равно в карих глазах он искал знакомые черты и находил.

К собственному величайшему удивлению, находил отражение себя. Будто они похожи, хоть абсолютно и разные. Опираясь на твердые доводы разума, он не мог контролировать всплеск радости и восхищения при встрече с ней.

Почему это происходило? Нет, нельзя, конечно, отрицать, что иногда Микаэлю приглядывались некоторые пациентки. Просто типичная симпатия. Нормальная реакция, ничего более, к тому же это никогда не выходило ни за какие пределы. Точнее — не было такого, чтобы обычная симпатия переросла в интерес. А вот Лина Альби его настолько сильно заинтересовала, что он не мог сейчас заснуть, продолжая мысленно перемещаться к ней. Что она делает? Спит? Мучается от зубной боли? Чем она занимается?

Столько ненужных вопросов, забивающих и без того напряженный мозг. На самом деле, в нем была такая черта. Заботливость. Проявление сочувствия и желание оберегать. Может, поэтому — то он до сих пор не женился, учитывая, что в современном мире каждая девушка в состоянии постоять. Дерзкий язычок — главный атрибут молодежи двадцать первого века, а Лина Альби — кроткая, вроде бы, послушная и не язвительная.

Пролистав список контактов и найдя знакомый номер, Микаэль нажал на информацию. Рина Салли. Даже если он один раз позвонит, то вполне сможет сослаться на то, что опасается за здоровье пациентки, ведь не часто же у его больных поднимается температура и…

Опытный адвокат мгновенно раскусит нелепую информацию. Но, по сути, он же не лгал...Ему, на самом деле, важно знать, как самочувствие Лины. Только и в правде есть капля недоговоренности. Он бы не отказался услышать голос Лины, а не ее матери. Вот в чем заключалась абсолютная истина.

Он хотел поговорить именно с ней. Его тянуло к Лине так, что, казалось, душу выворачивало наизнанку в желании провести с ней хотя бы еще немного времени. Какая — то странная сила. Невидимый магнит.

Микаэль резко встал из — за стола и побрел устало в комнату. Завтра. Он позвонит обязательно утром и узнает, как она. Не следует забывать о такте. Он вырос в семье, где вежливость, уважение и тактичность стояли на первом месте. С детства его обучали тому, что сейчас незнакомо и непонятно новому поколению.

Удобно разместившись на кровати, Микаэль подтянул теплое одеяло поближе и подложил руку под голову, убирая подушку. Уставился в потолок, оказываясь мысленно в кабинете, в первый день их встречи. Сначала Лина Альби показалась ему школьницей. Длинная коса, заплетенная из каштановых волос, к которым, чего скрывать, ему хотелось притронуться. На вид они шелковые и мягкие. Большие карие глаза, обрамленные густыми ресницами, и пухлые губы натурального розового оттенка. Худенькая, но довольно — таки симпатичная. Очень даже интересная у нее внешность. Метиска. Горячая смесь итальянской и американской крови. А если один раз пойти против принципов, а?..

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Лина внимательно следила за движениями мужчины. Он пытался изобразить некую пародию азиатского актера. Приложив два пальца к вискам, Микаэль закинул ногу за ногу и принялся копировать сцену из незнакомой для них обоих комедии. Странно? Если бы его спросили, откуда кадр, он бы никогда не ответил, а она — не угадала, потому что для них важно совсем другое.

Она впервые открыто смеялась над его шуткой, подбадривая его. А ему доставляло истинное удовольствие смешить ее, да и обстановка сложилась такая, что удержаться от веселья невозможно.

И это он, молчаливый и серьезный человек, не разделяющий интересы тех, кто болтает без толку и редко смеется? Рядом с Линой он не узнавал самого себя, по правде.

Солнечные лучи, проникающие в кабинет, падали на профиль Микаэля, и Лина перестала слушать, о чем он говорил. Активно жестикулируя о чем — то рассуждал, но ее вниманием полностью завладели горящие лихорадочным блеском карие глаза. Чуть потянул маску вниз, давая возможность увидеть трехдневную щетину. Очень подходила, делая его похожим на, действительно, привлекательного и востребованного у представительниц слабого пола звезду кино.

- Ага, а еще момент, - на секунду запнулся и задумался, прежде чем выдать. - На породистой лошади скачет всадник. Лица почти не видно из — за закутанного платка, только глаза, везде песок, зато он может буквально лететь на своем коне и рубить все, что попадает ему на пути саблями, которые держат в обеих руках. Вопрос: а кто управляет скакуном? Никаких элементарных реалистичных действий в восточных мелодрамах.

- Неправда! - воскликнула Лина. Они закончили неприятную работу с зубами где — то около пятнадцати минут, и сейчас сидели в более непринужденной атмосфере и вели разговор. Сближающий их осторожно и медленно, позволяя постепенно узнавать друг друга. Не прятать улыбку за маской серьезности и официальности.

- Так и есть, - непреклонно проговорил Микаэль, скрестив руки на груди. - Не встречал еще нормальных фильмов, если они сняты на Востоке. Ладно, японцы и корейцы хоть что — то бывает стоящее снимают.

- Когда — нибудь я Вам напишу список, доктор Клекчани, - специально выделило последнее обращение Лина и попыталась подняться, но крепкая ладонь легла на ее плечо. Не дала пошевелиться, пригвоздив к спинке кресла, и она непонимающе уставилась на него. Даже сквозь шерстяной свитер ощущался исходящий жар. Передающийся и ей, проникая в каждую клеточку тела.

Замерла, почувствовав, как пальцы Микаэля коснулись ее затылка, а сердце ухнуло вниз. Знакомый щелчок, и она выдохнула набравшийся в легких воздух, поняв, что он всего лишь снимает с нее салфетку. Молчал, видимо, решил проигнорировать ее предложение.

- Когда — нибудь посмотрим, синьорина Лина, - в тон ей кинул Микаэль, отчего в ее зрачках промелькнуло неподдельное удивление.

Почти никогда никто к ней так не обращался. Непривычно, особенно от него, но намек ясен и схвачен. Отплатил ей той же монетой, поэтому на губах уже заиграла широкая улыбка.

Она встала, наблюдая за тем, как Микаэль садится снова в кресло и разворачивается к ней спиной, что — то заполняя на разложенных перед ним бумагах. Казалось, с каждым новым приемом он открывался ей с другой стороны. Становился более игривым и свободно переводил тему в то русло, какое выбирал, избегая медицинские термины. Их и так предостаточно, учитывая, где они находятся.

Тряхнув головой, Лина направилась к двери, предвкушая, когда Микаэль, как обычно, встанет у нее за спиной, опережая ее. Дотронувшись до тяжелой копны волос, она резко обернулась. Спохватилась, вспоминая, что на прием к нему приходила с наскоро собранным хвостом. Стоит ей выйти с распущенными волосами, как мать мгновенно начнет осыпать вопросами. Выясняя, чем они занимались. Даже, если ничего и нет, то расчетливый мозг прожженного адвоката приведет к запутанным выводам.

Присев на корточки, Лина прикусила нижнюю губу в поисках потерянного предмета, как вдруг прозвучавший над ней голос принудил ее выпрямиться.

- Что случилось? Что ты ищешь?

- Я...потеряла резинку для волос, - призналась Лина. Иногда с ней происходили неприятности вроде этой. Оставить папки с важными документами в машине? Легко. Забыть у кого — то в гостях какую — нибудь вещицу? Запросто. Правда, теперь ее рассеянность обострилась из — за постоянных путешествий в облаках.

- Вот, возьми! - отряхнув маленькую черную заколку от невидимой пыли, он протянул ей, и Лина благодарно посмотрела на него. Руки предательски дрожали, собирая заново хвост. Необходимо собраться и перестать выставляться перед ним круглой идиоткой. Сила. Воля. Твердость и неприступность...Все летит к чертям в присутствии этого мужчины.

- Почему ты не заплетаешь косу? - немного смущенно улыбаясь, спросил Микаэль, а озорной блеск в глазах отчётливо виднелся.

- Косу? Зачем?

- У тебя густые красивые волосы! Тебе подойдёт! Коса получится длинной!

Первый в ее жизни комплимент , произнесенный оживлённым голосом. И ощущение того, что его нежный взгляд, будто в тёплое одеяло ее обернул, согревая! Потом она поймет, как привыкают. Как сердце вступает в жесткую борьбу с разумом, заглушая его протесты. Как безумно будет не хватать наполненных трепетом подобных выражений. Потом, а пока что Лина лишь покраснела.

- Я, наверное, пойду, - пробормотала она и положила ладонь на дверную ручку, но теплые пальцы, без перчатки, слегка суховатые накрыли ее, не давая нажать и выйти.

- Останься на минуту, - попросил Микаэль, подходя к рабочему столу и открывая переплетенный кожаный ежедневник. Замешкавшись, он буднично бросил.

- Я сегодня тебе подрезал десну. Может болеть немного сильнее, не терпи, а выпей обезболивающее.

- Хорошо, - Почему у нее сложилось впечатление, что он не для этого ее остановил? Следующая фраза Микаэля развеяла сомнения. При других обстоятельствах, например, будь она заранее подготовленной, непременно бы рассмеялась от нахлынувшего счастья. От осуществившейся тайной мечты. От осознания того, что желанное постепенно становится реальным.