— Тут сам справлюсь.

Голос пьянящий, с хрипотцой. «Аська», — шепчет он моё имя, сминая грудь. И я сдаюсь под его напором окончательно, делаясь податливей, и как он нетерпимей. Целую его куда-то в щеку, касаюсь губами мочки, прикусываю её и только тогда понимаю, его брюки расстёгнуты. Он приподнимает меня, отгибает тонкую полоску трусиков и входит в меня. Я делаю робкое движение, пугливо скачет мысль — я не умею, я всё испорчу. Но он подсовывает руки под мои бедра и помогает двигаться в нужном темпе…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Спустя час Гордей спит на моем диване. Согревшийся, усталый. Я вожу пальцем по тату на его плече, удивляясь — ровно, без бугорков и изъянов на коже. Рассматриваю рисунок и всерьез не верю, что не сплю. Периодически щипаю себя, а всё равно сомнения. Глупо хихикаю и улыбаюсь в потолок. Дурында.

В банк отправлюсь к обеду, к открытию уже не хочу, да и не успею.


У служебного входа, вполоборота курила девушка. Новенькая, отметила я, пытаясь прочесть информацию на бейдже. Она резко посмотрела в мою сторону, а я отвела глаза, так и не успев разобрать ни должность, ни имя.

Аня Фомина, единственная коллега с которой у меня сложились отношения напоминающие приятельские, попалась в дверях, с сумочкой наперевес.

— О! Аська! — воскликнула она и потянула меня за рукав пальто к выходу: — Есть хочешь? Давай, со мной в «Самобранку», там и поболтаем.

Анька всегда стремилась меня накормить, по её стойкому убеждению я недоедала. Как-то раз я расчувствовалась, решила завязать с затворничеством и имела глупость пригласить Фомину к себе в дом, то есть в квартиру, разумеется. Гостья за пять минут бесцеремонно осмотрела комнату, за ней обследовала кухню, заглянула в холодильник и скуксилась. Следом распахнула дверцу морозильного отделения и поразилась:

— Господи, у тебя что, даже пельменей нет?!

Я только пожала плечами, а следом заволновалась — надо же, пригласила в дом человека не удосужившись позаботиться об угощении! Мы спешно заказали суши и вполне мило провели вечер за болтовней, где я в основном выступала в роли слушателя. С тех пор Анька непременно пыталась выдернуть меня с собой на обед, то в одно, то в другое ближайшее кафе с формулировкой — хоть раз в день нормально поешь.

— Привет, Ань, — поздоровалась я и начала готовить почву к отступлению: — Не могу, к Борисовне спешу. Не видела она у себя?

Анька, успевшая распахнуть дверь, прикрыла её обратно и заговорщицки спросила:

— Это она тебя вызвала?

— Нет, зачем? — удивилась я. — Мне самой с ней переговорить нужно.

— Ясно, — заключила она, распахнула-таки дверь и безапелляционно позвала: — Идем, сначала со мной поговоришь.

Что-то во всем её таинственном виде подсказывало: мне лучше пойти за ней, и я послушно поплелась, но в душе ещё беспокоясь, что все Анькины ужимки яйца выеденного не стоят, а сейчас просто окажется, что она хотела первая узнать как я провела отпуск. К тому же, выходя, она как бы между прочим заметила «подзагорела», а когда проходили мимо новой сотрудницы, утилизирующей остатки сигареты, недовольным шепотком протянула: «— У-у, всё дымит, зараза!». Это ещё больше утвердило меня в мысли, что Анька просто желает посплетничать, а я как раз удобные свободные уши.

Отказываться от еды я не стала, успела изрядно проголодаться, заказала стандартный бизнес-ланч и приготовилась слушать. Анька начала с меня. Как отдохнула, где была, что видела — стандартный набор вопросов. Отвечала я односложно, в своем духе, её вполне устроило, да и ничего особо грандиозного от меня она скорее всего не ждала. Я особа скучная, закрытая, это всему отделению давно известно, лишь Фомина носится со мной, не иначе как в противовес. У меня сложилось впечатление, что спрашивает она больше из вежливости, а поговорить ей не терпится о чем-то другом, возможно, своем, личном.

— Что у тебя нового? — подтолкнула я её, надеясь не засиживаться до конца обеденного времени.

— Ой, у меня ничего особенного, — отмахнулась Анька. «А чего меня тогда взбаламутила?», возмутилась я, и тут-то она, немного пожевав нижнюю губу, наклонилась ко мне: — Видела новенькую? Ну, черненькая такая, курила у входа.

— Ну, видела и что?

— А то. Вечно ничем не интересуешься, в общественных мероприятиях не участвуешь, я тебе сколько раз говорила, что это полезно, укрепляет корпоративный дух.

— Эти ваши традиционные попойки в «Мадере», укрепляют что ли? — усмехнулась я.

— А хоть бы и они. Тут пошепталась с одной, там с другой. Этими попойками, как ты выразилась, даже Борисовна не гнушается. И заметь ни одну из нас она двигать не стала, а именно тебя, потому что, мы входим в круг, — прочертила она указательным пальцем фигуру на столе и ойкнула. Проболталась. Состряпала сожалеющую глубоко физиономию и протянула: — Блин, вот дура, язык без костей… я ж подготовить тебя хотела. А ты не соглашайся, настаивай на своем, не имеет права! А знаешь, ты трудовой инспекцией ей пригрози, нечего, понимаешь…

— Погоди, погоди, не тараторь. Ещё раз и поподробней.

— Сухова тебя в зал переводить собирается, понимаешь, а твоё место для курвы этой пригрела. Племянница она чья та или дочь, я так и не разобралась пока, родственница друзей, в общем.

Работа в зале означала всё своё трудовое время контактировать с людьми. С разными характерами, с разной степенью воспитанности, с разной гибкостью сообразительности. Напряженная и утомительная. Перевода в отдел я добивалась долго, своей безупречной работой, а не «закулисными» интригами и место было бы терять очень обидно, Анька знала это как никто другой и поэтому так сочувственно на меня смотрела. Но в душе, каждая из девочек в отделе, я уверена, думали: хорошо, что не меня. Однако, то раньше, а сейчас, когда у меня совершенно иные обстоятельства, я так обрадовалась данному факту, что не смогла сдержать улыбку хотя бы ради приличия, ради того, чтобы не разочаровывать трепещущую от жалости ко мне коллегу. У меня даже моментально созрела идея, как обыграть это в свою пользу, чего сроду со мной не бывало. Мастером по извлечению выгоды из ситуаций я не была, даже близко.

— Как же всё вовремя! — вслух восхитилась я, радуясь дополнительному толчку для бесповоротного решения. — Не поверишь, Ань, шла заявление на увольнение писать.

— О-па… Вот это номер! Ну, ты даешь, подруга. Типа в отпуск, а сама стажировалась небось?

— Ты хороший человек, Анька, я тебе адрес черкну, ты приезжай ко мне отдыхать, — я поднялась и заторопилась в банк. Мне уже не терпелось, хотелось быстрее понять выгорит ли мой моментально созревший план.


Выгорел, ещё как выгорел. Марина Борисовна, руководитель нашего отдела, отводила глаза, завидев меня, а когда я предложила ей сделку, без промедления согласилась отпустить меня без отработки. Самолично помогла оформить бумаги, сбегала в отдел кадров и вскоре положила передо мной на стол мою трудовую. Домой я возвращалась воодушевленная — дня через три можно будет лететь обратно. По пути заскочила в кафе, прикупила кое-какой еды на вынос, для Гордея. Проснется голодный.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Однако, улетали мы не через три дня, а вместе и на следующее уже утро. Гордей организовал мой переезд молниеносно.

— У тебя много вещей, которые ты хочешь взять с собой? — спросил он.

— Да нет, тут всё хозяйское, мою только диван куплен, местный никуда не годился, но его я забирать точно не собираюсь. А личного… чемодан наберу.

— Отлично. Тогда собирай.

— Но… мне нужно позвонить хозяйке, сдать ей квартиру, она должна проверить, что всё в порядке, ничего не сломано.

— А ты что-то сломала?

— Нет, конечно, но так положено.

— Кем положено? — усмехнулся он. — Перестань, ты вон ей диван новенький оставляешь, пусть радуется. Давай мне её телефон, я сам с ней поговорю.

Пока я паковала чемодан, он созвонился с хозяйкой, договорился, что ключи мы оставим соседке и, я подозреваю, оплатил ей неустойку за то, что я не предупредила заранее. Доносившиеся обрывки разговора с кухни уверяли меня в этом, хотя Гордей, когда я порывалась вернуть ему деньги, утверждал обратное, дескать, ничего он ей не платил, облезет.

Ранним, таким же хмурым, как и предыдущее, утром мы сидели в самолете. Я у иллюминатора, Гордей на месте посередине. Третье кресло оказалось никем не занято, я посчитала это дополнительной удачей, а потом нахмурилась — не может же везти бесконечно. С чего бы это госпоже удаче так расщедрится в мою сторону?

— О чем ты думаешь? — спросил Гордей. Я повернулась к нему и тихо ответила:

— Собаку. Мне нужно завести собаку.

Он взял меня за руку, переплел наши пальцы и сжав их в общий кулак серьезно произнес:

— Мы будем счастливы, верь мне.

Глава 17


Стоило ему включить телефон, как тот принялся трезвонить, хотя благодаря разнице во времени, рабочий день здесь только-только начался. Сначала позвонила некая Алена, Гордей бросил взгляд на часы и попросил её сдвинуть запланированную с кем-то встречу на час позже. Следующим был человек, которого Гордей называл Сашей.

— Они согласились скорректировать пункт десять-один? — громко спросил он в трубку. — Отлично, Саша, подойди к Алёне, подпиши договор. Скажи, я распорядился. Перестань, мне давно известно, что она прекрасно подделывает мою подпись.

В одной руке он вёз мой чемодан, второй порывался в который раз приобнять меня, и как только его рука опускалась на мою талию, телефон звонил вновь.

— Да, мама, — подчёркнуто мягко. — Я помню, мам. Не волнуйся, о подарке я позабочусь. Я скоро заеду переодеться, и мы обо всем поговорим. Пока.