Силвиу Абреу - Месть

Сандра, когда поняла, в чем ее подозревает Александр, расхохоталась.

—  Я всегда держала тебя за умного, а сейчас ты несешь чушь, —  сказала она. – И врать ты совсем не умеешь. Скажи лучше прямо: я без тебя соскучился и приехал повидаться!

—  У тебя просто мания, Сандра, —  ответил ей Александр.

—  Но я же вижу, как ты на меня смотришь! – ответила она.

И, будучи честным перед собой, он не мог не признать, что говорит она правду. И хотя он любил Лусию, восхищался ею, ценил, в Сандре было что-то такое, перед чем он был совершенно беззащитен и всякий раз спасался от нее бегством, потому что в следующий миг сам не знал, что с ним будет.

Убежал он и на этот раз, сел в машину и уехал, ругая себя за глупость. А когда приехал домой, узнал, что Энрики сотворил еще большую.

С нервозностью Энрики могла справиться только Селести. Она сейчас занималась с детьми, забирая их к себе, —  в ее квартире, играя с Гиминью и Дарси, они как-то отвлекались от той беды, которая нависла над ними.

—  Видишь, я оказалась права, —  грустно говорила подруге Дарси, —  вот она, карта смерти, которая легла у вас на пути.

И когда Энрики снова стал с пеной у рта доказывать, что он не убивал Вилму, хотя множество раз грозил это сделать и множество людей это слышали, Селести сказала:

—  Вилму убила Анжела. Только она могла все продумать и подготовить. Ты сам говорил, что она выросла у вас в доме. Она свой человек для всех слуг, для Луизы. Ей ничего не стоило выкрасть и револьвер, и перчатку.

—  Ты наговариваешь на нее. Она всегда была мне другом. Где у тебя доказательства? – воспротивился Энрики.

—  У меня одно доказательство: она поклялась, что мы с тобой никогда не будем вместе! Кто мог подстроить все события так, чтобы подозрение упало на тебя? Только она. Она из тех людей, которые согласны всех уничтожить, если им не удалось подчинить их себе.

Селести говорила с такой убежденностью, что Энрики поверил, что именно так все и было. И тогда он решился на отчаянный поступок – проник в квартиру Анжелы и принялся искать свой револьвер.

—  Он должен быть тут. Должен быть. Если убила она, то должна была где-то его спрятать. Я найду его и буду спасен!

Энрики так поверил, что его спасение в желанной находке, что спокойно выворачивал шкафы и полки. Он не видел, что уже несколько минут Анжела с порога наблюдает за ним.

Наконец она спросила:

—  Что ты потерял у меня, Энрики?

Он обернулся и тут же кинулся к ней и принялся со злостью трясти ее.

—  Отдай! Отдай мой револьвер! – требовал он.

—  Отпусти меня сейчас же, —  ледяным тоном скомандовала она.

Но Энрики словно бы и не слышал ее.

—  Ты украла мой пистолет. Ты убила Вилму. Ты хочешь меня подставить! – твердил он как безумный.

—  У тебя бред, —  так же холодно сказала она. – Ты говоришь сам не зная что. Никто ни в чем не может меня обвинить. Сейчас же убирайся из моего дома!

Энрики ушел без своего револьвера и был в отчаянии.

Александр, услышав эту историю, схватился за голову.

—  Как ты себе навредил, Энрики, как навредил! Мало нам показаний доны Жозефы, которая в лицо зовет тебя убийцей. Теперь мы получим еще и показания Анжелы! Я тебя очень прошу, ничего не предпринимай без меня!

Дона Жозефа прямо заявила следователю, что считает убийцей своего бывшего зятя.

—  Он много раз грозился убить мою дочь и наконец осуществил свое намерение. Если он хочет оправдаться, пусть покажет свой револьвер. Но я уверена: пули, которые унесли жизнь моей дочери, выпущены из его револьвера.

Полиция потребовала у Энрики предъявить револьвер.

—  Он украден, —  заявил Энрики, чувствуя, что дело принимает совсем уж дурной оборот.

После этого заявления следователь счел нужным убедиться, что подозреваемый не прячет свой револьвер где-нибудь в доме, и подписал ордер на обыск.

—  Мне осталось одно – бежать, —  сказал Энрики. – Меня арестуют в любом случае, и я буду гнить в тюрьме двадцать лет, как Клементину.

—  Не вздумай сделать эту глупость! – закричал Александр. – Тебя никто не имеет права арестовать – у тебя нет судимостей, ты имеешь постоянное место жительства и работу! Затверди себе это и перестань паниковать!

Полиция пришла с ордером на обыск. Полицейские обыскали дом Сезара Толедо. Не найдя револьвера, они потребовали, чтобы Энрики Толедо предъявил его сам.

—  Откуда я возьму его? У меня его нет! – раздраженно заявил Энрики комиссару Машаду, который вел это дело.

—  Очевидно, мне придется арестовать вас. На короткий срок, для дачи показаний, —  вежливо сообщил комиссар Энрики.

Но Энрики услышал одно: его сажают в тюрьму! Все оборачивалось против него! Он понимал, что его объявят убийцей. Он уже не владел собой, не внимал голосу разума. Им владело одно-единственное желание: исчезнуть, раствориться, скрыться с глаз. И он поддался ему. Он исчез.

Комиссар обратился в суд с просьбой выдать разрешение на арест Энрики Толедо. Суд выдал ему разрешение. Оформив ордер, комиссар снова явился в дом Толедо и предъявил его.

—  Моего брата сейчас нет дома, но в течение дня мы с ним непременно приедем к вам, —  ответил комиссару Александр, проклиная про себя неуравновешенную психику Энрики и судорожно думая, где его отыскать. Он прекрасно знал, что если Энрики не явится в полицию, то только усугубит возникшие подозрения.

На всякий случай он предупредил Селести:

—  Убеди его приехать. Сделай все, чтобы его задержать. Скажи, что со мной ему ничего не грозит и что я приеду немедленно. Объясни, что если он явится в полицию для дачи показаний, то будет в розыске и его привезут в тюрьму в наручниках.

—  Конечно, Александр, я все понимаю, —  ответила ему Селести. – Дай только Бог, чтобы он мне позвонил.

И Энрики позвонил. Он хотел проститься, уезжая, может быть, навсегда.

—  Энрики, не делай глупостей. Я тебя люблю и очень жду. Не забывай, что мы с тобой теперь вместе навек. Ты не имеешь права оставить меня одну.

Если Энрики был глух к голосу разума, то голос чувства он слышал.

—  Еду! Еду к тебе! – пообещал он и повесил трубку.

Селести тут же перезвонила Марте, сказала, что привезет ей старших и Гиминью, потому что к ней сейчас приедет Энрики.

—  Я жду тебя и скажу Александру, чтобы был наготове.

Едва Селести успела уехать домой, оставив детей Марте, в дом Толедо позвонила Анжела. Она уже знала, что Энрики исчез, и хотела знать, нет ли новостей.

—  Есть! Есть! – радостно сообщила ей Луиза. – Он обещал приехать к Селести. Я так переживаю за нашего Энрики!

—  Молись за него, —  посоветовала Анжела. – Я думаю, ему поможет твоя горячая молитва.

Потом она посмотрела на часы и позвонила в полицию.

—  Через сорок минут вы сможете застать Энрики Толедо по такому-то адресу, —  сообщила она.

Энрики едва успел усесться, как раздался звонок в дверь.

—  Это Александр! – радостно воскликнула Селести и побежала открывать.

—  Сеньор Энрики Толедо? – осведомился полицейский, глядя на Энрики. – Вы арестованы.

И он предъявил ордер на арест.

Даже в семье Толедо нашелся человек, который от души порадовался аресту Энрики. Разумеется, это была дона Жозефа. На ее скорбном лице даже появилось какое-то подобие улыбки.

—  Наконец-то они вышли на правильную дорогу, —  заявила она. – Я всегда говорила, что власти доберутся до вашего мерзавца!

Эти слова она обратила Марте, у которой и без доны Жозефы на душе было беспросветно темно.

—  Мой сын никого не убивал, —  устало сказала она. – У него и без этого грехов довольно.

—  Убивал! Убивал! Он убил мою доченьку, чтобы на своей стерве жениться, —  повторяла дона Жозефа с каким-то садистским удовлетворением. – Теперь он сполна расплатится. Там в тюрьме и сгниет.

—  Мне кажется, вы просто мечтаете, чтобы наши внуки остались сиротами, —  содрогаясь от ненависти, проговорила Марта.

—  А внукам, тем более моим, нечего делать в вашем разбойничьем вертепе, —  продолжала Жозефа, —  мы сегодня же садимся в самолет и возвращаемся в Рио.

—  Внуки у нас общие, —  не сдалась Марта, —  и у них тоже есть право решать, где и с кем они хотят остаться.

Жуниор и Тиффани чуть не расплакались, услышав об отъезде, и Жозефа, к величайшему изумлению Марты, не стала настаивать. «Может, и ей не чуждо чувство сострадания», —  подумала Марта. Шофер отвез Жозефу в аэропорт, и в доме Толедо стало хоть не спокойнее, но немного тише.

Детям об аресте Энрики не сказали, и они с нетерпением ждали отца из командировки. Александр между тем написал прошение об освобождении Энрики, но… ему ответили отказом.

—  Ваше положение серьезнее, чем вы полагаете, —  сказал Энрики следователь. – Экспертиза показала, что пули, найденные в теле убитой, того же самого калибра, что и зарегистрированный вами револьвер. Мы приложим все усилия, чтобы разыскать пропажу.

—  Я предупреждаю только об одном: говорить я с вами буду исключительно через адвоката, —  сказал Энрики и замолчал.

Ему было очень тяжело оказаться в тюрьме, сидеть в одной камере с настоящими преступниками, но, как ни странно, после того как с ним случилось то, чего он так опасался, он успокоился, стал сдержаннее, собраннее, сосредоточеннее. Он понял, что должен всерьез бороться за свою жизнь, и готов был за нее бороться.

Через день полицейские пришли к Селести с ордером на обыск и, к ее величайшему изумлению, нашли револьвер.

—  Прошу вас следовать за нами, —  пригласил ее полицейский.

В участке Селести попросили дать показания, и она объяснила, что понятия не имеет, откуда у нее в квартире взялся револьвер.