Мари Ардмир - Мерло красное или Мурло страстное

Надо же его сейчас, если и узнать, то только по улыбке и глазам, с глазами он вроде бы ничего сделать не успел. Мы почти прошли столпотворение, которое за нами вновь хлынуло к ресепшену и стоящему там агенту актера. Вдруг справа послышалось: «улыбочку!», к нам из-за угла вынырнул зловредный фотограф, который к номеру пробрался. Узнав его, я отвернулась, а вот Артемка, сдвинув одну сумку в сторону, просиял голливудским оскалом. Вначале была вспышка, а затем сдавленное — ох!

Что актер сделал со своей улыбкой, я не поняла, но фотоаппарат из рук мужичка выпал, и более нам никто не мешал. Спокойно вышли, услышав в спины нелицеприятные комментарии в сторону Артемкиного прикида, и за углом взяли такси. К этому моменту у Полонски схожесть с обезьянкой и шепелявость пропали, адрес нового места пребывания он назвал чисто.

— Что было с вашей улыбкой? Вы фотографа чуть до инфаркта не довели.

— Ириски.

— Какие ириски? — не поняла я.

— Ириски — конфеты. Я ими в детстве объедался и, приехав в столицу, купил килограмма два. Вот пока шел, все думал, что у нас на площадке для искривления челюсти накладки используются, плюс грим… И я по вашему примеру использовал простое решение для перевоплощения.

— И съели пару ирисок?

— Штук шесть недожевал, чтобы их массы хватило на внешнюю и внутреннюю сторону зубов.

— А темный тон кожи?

— Автозагар.

— Опять подарок для сестры или мамы?

— Нет, мой собственный. — Насупился он, и почти сразу же расплылся в довольной улыбке.

Возникшее было, чувство облегчения растворилось: — Вас все-таки сфотографировали, могут узнать.

— Только если догадаются, зачем хромому таксисту грузила на ногу, которую он тянет. Чем их закрыть я так и не придумал…

И вот появление шефа на горизонте и его прямой ход в нашу сторону вновь «загнали» меня в двери лифта, где стоишь, холодея от ужаса. Спрятаться, возможности нет, а идти дальше не хватает смелости.

— Татьяна, что случилось? — поинтересовался улыбчивый Артем, в локоть которого я вцепилась обеими руками.

— Паникую. Скажите, как у вас с экспромтами?

— Только что один удался. — Тихо шепнул актер, не сводя взгляда с приближающегося Владимира.

— Значит, сейчас будет второй. Темка, с тобой только что из гостиницы сбегал мужчина.

— Я с мужиками не сбегаю. — Шикнул он, не обидевшись на мое обращение.

— Тихо… — я еле сдержала смех. — Зовут Жмурко Александр, коротко Жаб.

— А как же авторские права на идею с переодеванием? — вскинул он бровь.

— Обойдусь. — Делаю широкую улыбку и, поправив прическу растопыренной пятерней, тихо здороваюсь, — добрый вечер, Владимир Александрович, а мы тут прогуливаемся.

— Со Жмурко? — цепкий взгляд босса вперился в молодого актера и без проблем определил возраст, склонность к артистичности, легкую бесшабашность и уровень достатка — да зубы, маникюр и часы у парня отменные, после чего чуть брезгливо сморщился. Ну да, если присмотреться и прислушаться значительная разница в возрасте между мной и Артемкой вызывает определенные вопросы. Нужны ли мне эти вопросы? Нет, конечно, поэтому я его и не выдала за Жаба.

— Александр только что отбыл писать статью, я Джордж Полонски. — мой спутник уверенно протянул руку и подмигнул, указав на свой наряд, — разыгрываюсь перед новой ролью.

— Очень приятно, Керимов Владимир. — И вернув себе руку, босс сухо обратился к нему. — Как прошло?

— Удачно. — Не скрывая довольной улыбки, ответил парень. — Мне оставили почитательницу.

— На растерзание и для отпугивания фанаток. — Сообщила я, мысленно проговаривая, что буквально только что мы прорвались через самую гущу толпы, оставили против репортеров худенького Фридриха, чтобы тот с присущим ему достоинством увел внимание прессы от последней проделки подопечного.

— Яс-сно. — Тяжелый взгляд Владимира вновь сосредоточился на мне. — Не забудьте, мы завтра вылетаем.

— Помню, долго на прогулке не задержимся. — И подтолкнула актера. Он, быстро прощаясь, пожал руку боссу и меня приобнял.

— Всего доброго. — Пролепетала я, оказавшись крепко прижатой к смуглому Алладину.

— Удачного вечера, — послышалось нам вслед.

Везет же мне на Владимира, надеюсь, в этот вечер я своим явлением на улице ничего ему не сорвала. Хотя, кто его знает, пришел как ужаленный.

Петровка еще не успела закончиться, а мой спутник уже насел с расспросами: Кто такой Жаб и почему все лавры нашего побега я фактически передала ему?

— Расскажу лишь после детальной истории о девушке, что спасла вас от монастыря.

— Хм… — актер выпрямился, глядя вдаль, потом хитро скользнул взглядом на меня и почти честно признался. — Проститутка Анжелика.

— А я уже испугалась, что доярка из Хацапетовки.

— Нет. Ее звали Анжелика. Я был угнетен… — решил он дать оценку своему состоянию, — иду я и иду….

Из вредности не удержалась от комментария: — Спотыкаюсь на каждом шагу.

— Нет, тогда меня спирт еще не догнал, я шел ровно, — возразил он, пришлось, пожав плечами согласиться, — а навстречу мне Анжелика…

— И где ты ходил? И самое главное, в каком виде и в какое время дня и ночи?

— Так… тихо там, — он насупился, глядя на меня сверху вниз. — Вы слушать умеете или нет?

— Я хорошо умею задавать вопросы.

— Вы это доказали, а молчать время от времени еще не умеете?

— Еще нет. Когда так нагло лгут, слушать молча очень сложно.

— Я не… я вам тут душу раскрываю! — возмутился он.

— Вы ее прекрасно раскрываете. И так на будущее, раскрывая душу, нужно быть взвинченным, либо в забытьи, — он попытался воспротивиться наставлению, но я не дала. — А не проверять реакцию на каждое слово, обернув ко мне голову, с улыбкой подмечая, верю или нет.

— Да. — Ответил отвернувшийся и отстранившийся от меня Артемка, заложив руки за спину, он чуть ссутулился и, шлепая оранжевыми балетками, пошел вперед.

— Вот, другое дело, молодец! — похвалила, поравнявшись с ним. — А теперь рассказывай, потому что начал ты интересно! И вся твоя поза кричит о горечи и легком сожалении.

— Татьяна! — возмутилась ущемленная гордость талантливого актера.

— Ой, да, точно молчу-молчу, ну что там?

Значительно приукрашенную историю встречи выпившего студента и сверх меры раскрепощенной девицы Артем преподал под таким философским соусом, что к концу ее я и не заметила как история короткой встречи в подворотне, чуть не превратилась в роман Пауло Коэльо «Одиннадцать минут». К слову, в реальной истории приблизительно столько времени пролетело между их главными фразами: «иди и добивайся!» и «спасибо, одевайся!»

— Ты ее потом не искал?

— Искал… Хотел «спасибо» сказать за подарочек.

— Судьбоносный?

— Хм… Венерический.

— И нашел?

— Нашел. И быстро понял, что вернуть, не получится, иначе она опять меня одарит.

Он позволил мне похохотать, прежде чем потребовать ответа о Жабике. И я рассказала о самых ярких событиях моего раздвоения личности, без имен и уточнений, но и этого было достаточно. Что ж в этот вечер у нас произошел обмен опыта в сфере актерского мастерства.

Все следующее утро я провела витая в веселых воспоминаниях о нашей прогулке с молодым актером, написала последнюю статью для «Titul» от имени Жаба и собрала небольшую дорожную сумку. К 14:00 я завершила работу с заказами, пришедшими на почтовый ящик, и набрала новые с максимальным сроком исполнения — вечер понедельника. Спешно собралась, расцеловала родителей, которые опять куда-то собираются, и выехала в надежде не застрять где-нибудь на дороге. Прибыв на место, поняла — волновалась зря, за нас обоих лучше всего волнуется Владимир. Если подумать, то он мог бы одним своим волнением заменить пятерых несдержанных. Вылет из Домодедово на UN 305 компании Трансаэро в аэропорт Бен Гурион задерживался всего лишь минут на пятнадцать, а он уже себе места не находит. Вначале, сцепив руки, мял глянцевый журнал, метая злобные взгляды в поиске жертвы своего гнева. Затем поднялся со словами: «Надо бы размяться» и закружил. Об этом редком, но впечатляющем явлении Виорика не единожды говорила вскользь, намекая, что оно незабываемо. А самый класс, если лев мечется по комнатушке два на два. Как-то в роли клетки выступал грузовой лифт, застрявший между этажами. Очевидцы представления получили неизгладимое впечатление.

Кстати, в день нашей первой встречи он так же был зол. Выходит, что кошечку Владимир призвал на ковер исключительно ради усмирения собственного льва. И вот смотрю я на него и не могу решить, вчерашняя встреча со мной вновь испортила ему планы на вечер, или же в редакции назревает буря?

Я впервые увидела постановку сцены «Лев в клетке», и в его исполнении это были быстрые шаги, резкие движения и злобные ухмылки на всех не успевших посторониться. Спасибо, о посадке сообщили через минуту после того как он поднялся.

— Ура! — Владимир прекратил забег и приблизился ко мне. — Идемте!

— Идемте, иначе еще чуть-чуть и вот та группа спортсменов выдаст вам помпоны, и позовет за собой. — Я указала на крепких парней, стоящих в проходе.

— В их сумках помпонам места нет. Это наша сборная по гандболу, а вот красные труселя для плавания найдутся. — Он посмотрел на меня и улыбнулся, — Татьяна, вы почему бледнеете? Есть неприятные воспоминания, связанные со спортсменами, водным поло или красными труселями?

— Третье. — Тихо призналась я.

— Да? И когда же они успели вам так насолить? В темную жаркую ночь?

— Нет, в школе, то есть на прошлой работе.

— А вот это поясните, — еще один внимательный взгляд на меня и коварная улыбка касается его губ, — только не увиливайте.